Теория невероятности - Виктория Борисова

— Входи, женщина. Знаю, что привело тебя… Вижу твою печаль. Иди за мной.

Ирина сразу узнала голос — такой глубокий, грудной, мягкий и в то же время властный.

Пройдя длинным коридором, они оказались в просторной комнате, освещенной лишь неверным светом восковых свечей. Тонкие ароматические палочки испускали легкий, странно пахнущий дымок. От него щекотало в носу и даже голова кружилась немного. На столе, покрытом черной тканью с вышитыми золотой ниткой диковинными узорами, Ирина разглядела множество странных предметов. Тут были и карты — не обычные, игральные, а с картинками! — и металлический треножник, и старинные книги в тисненых кожаных переплетах, и хрустальный шар, укрепленный в бронзовой подставке. Внутри него, в прозрачной глубине, вращался маленький огонек, словно испускающий голубые молнии. Они плясали, отбрасывая отсветы на стены, и от этого комната приобретала еще более странный, нереальный вид.

Колдунья уселась в массивное кресло с резными подлокотниками за столом и молча указала ей на стул с высокой спинкой. Ирина несмело опустилась на него, ожидая, что же будет дальше.

Под ногами прошмыгнуло гибкое пушистое тело. Она чуть не вскрикнула от неожиданности, но сдержалась — вовремя увидела, что это всего-навсего кошка. Правда, совершенно черная, потому она и не разглядела ее сразу, но у колдуньи другой и быть не могло!

Одним точным, ловким движением кошка запрыгнула на стол и села возле светильника, словно охраняя его. Сейчас она выглядела как египетская статуэтка. Глаза сверкали ярким изумрудным огнем, в каждом движении было столько грации и достоинства, что Ирина невольно залюбовалась ею. Все-таки недаром когда-то кошки были священными животными…

Ирина поерзала на неудобном стуле. Чувствовала она себя крайне неуютно, но колдунья, кажется, вовсе не обращала на нее внимания. Устремив взгляд куда-то в центр хрустального шара, она водила над ним рукой, что-то тихо приговаривая на непонятном языке. Затянувшееся молчание было тягостно, но и прерывать ее было как-то неудобно.

Наконец госпожа Альвина откинулась на спинку кресла, положив руки на резные подлокотники, и строго сказала:

— Ну что же, говори, с чем пришла. Вижу, что сердце твое болит о близком тебе человеке…

Ирина кивнула. Наверное, она и правда ясновидящая, если вот так, сразу узнала о цели визита, почувствовала, что так гнетет и мучает! Она заговорила быстро, почти захлебываясь словами:

— Мой муж… Понимаете, мы уже почти двадцать лет вместе, а теперь вдруг… Мы как-то отдаляемся друг от друга.

Альвина слушала ее, кивала, а сама тем временем принялась раскладывать на столе свои диковинные карты-картинки. Расклад был странный и сложный, руки летали, словно выкладывая загадочный прихотливый узор, где каждая картинка находится на своем, только ей предназначенном месте.

— Вот твой муж. — Палец с длинным ногтем, выкрашенным черным лаком, указал на карту с изображением бородатого мужчины.

На Витю он был совсем не похож, но на мгновение Ирине показалось, что она заметила что-то общее.

— Вижу возле него другую женщину.

Ирина почувствовала, что краснеет. То, что она так стыдилась произнести вслух, карты сказали сами!

— И беда у него над головой, большая беда…

В самом деле, над головой незадачливого короля легла карта с изображением скелета. «Интересно, почему только плохие предчувствия оправдываются?» — подумала Ирина. Оказывается, не зря она так переживает за Витю…

— А можно что-нибудь сделать? — тихо спросила она.

— Что ж тебе надо?

Колдунья заглянула ей в глаза, и под этим взглядом Ирина почувствовала себя беззащитной и как будто голой. Теперь она точно знала — эту женщину нельзя обмануть, для нее не существует потаенных мыслей, и остается только одно — говорить правду, и только правду, как в американских фильмах про полицейских. А иначе — и приходить не стоило.

— Хочу, чтобы он вернулся ко мне! И чтобы у нас с ним все было хорошо! — выпалила она.

Ну, вот и сказала. Сразу как-то легче стало. Ирина отерла капли пота, предательски выступившие над верхней губой.

— Что ж, мужа в дом вернуть — дело благое, — задумчиво протянула госпожа Альвина, — дети ведь есть у вас?

Она не спрашивала, а утверждала, будто точно знала ответ, но Ирина торопливо закивала:

— Да, да! Мальчик есть, сын. В этом году в институт поступает.

— Тем более. Сын без отца — плохо. — Она подумала и добавила: — Можно и соперницу извести — для верности. Только вещь ее нужна какая-нибудь.

Ирина вспомнила о сережке, которую до сих пор зачем-то таскала с собой в сумке. На секунду мелькнула совсем нехорошая, жестокая мысль. Эта женщина, что разрушила мир, который она так долго создавала день за днем, выстраивала по кирпичику… Пусть ей тоже будет плохо! Пусть она уйдет, исчезнет, пропадет без следа, эта тварь, которая лишила ее счастья и навлекла беду на ее мужа!

Она уже готова была крикнуть: «Да, хочу! Хочу, а там — будь что будет…» — но в последний момент опомнилась, и роковые слова замерли на губах. Какое право она имеет распоряжаться чужой жизнью? Кто знает, какая она на самом деле, эта самая соперница? Может быть, она не злая, а просто глупая? Уж пусть живет, только ее семью оставит в покое!

Ирина покачала головой:

— Нет, не надо. Я только хочу, чтобы Витя вернулся.

Ей показалось, что в темных глубоких глазах собеседницы мелькнуло что-то вроде сожаления, как у хищного зверя, упустившего добычу.

— Ну, как знаешь. Тебе решать — тебе и отвечать за все. Руку протяни.

Ирина вытянула вперед правую руку, не понимая еще, зачем это нужно. «Прямо как в поликлинике, когда анализ крови сдаешь…» — рассеянно подумала она.

На миг блеснуло острое лезвие, потом была боль, и по руке потекла теплая алая струйка. Колдунья быстро стерла ее куском белой ткани и принялась водить над ним руками, что-то шепча себе под нос. До Ирины донеслось только «чтоб не ел, не пил, не спал, не жил…». От этих слов веяло такой ледяной, запредельной жутью, что хотелось зажмуриться, заткнуть уши и бежать отсюда прочь без оглядки, но приходилось сдерживать себя. Надо, непременно надо вытерпеть все до конца!

Она сидела бледная, сжав губы и боясь шелохнуться. Только когда госпожа Альвина выдернула нитку из окрашенного ее кровью лоскутка, Ирина вздрогнула и чуть не закричала. На краткий миг все тело пронзила такая боль, словно это из нее тянут жилы, словно часть ее существа находится в этих сильных, безжалостных руках!

А колдунья тем временем вдела алую нить в большую иглу и принялась сшивать ею два белоснежных платка, все так же тихо нашептывая что-то. Слов Ирина уже не могла разобрать, но по мере того, как соединялись два куска ткани, она все больше чувствовала, что и они с Витей снова могут быть вместе. Боль отступала, и вместо нее приходило успокоение и безмятежность. Все будет хорошо, непременно… Не зря же она пришла сюда сегодня!