Такса - Дарья Волкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот где справедливость? Тем, что было совершенно очевидно, заниматься не было никакого желания. А то, что сделать очень хотелось… Олег вздохнул и притянул к себе кипу документов.
* * *В кармане вибрирует телефон. У нее начинает вибрировать сердце. И так всю последнюю неделю. Дергается от каждого телефонного звонка. Достает. Смотрит на дисплей. Выдыхает. Облегченно. Разочарованно.
— Женька?
— Чего тебе?
— Где тебя черти носят?
— В яме, в гараже.
— Неужели Славян тебя простил?
— Куда он денется? Тебе-то чего?
Виталий морщится от громкого звука, раздавшегося из трубки. Там звонко лязгает что-то металлическое. Снова подносит трубку к уху.
— Натаха в гости зовет. В субботу. Придешь?
— Повод?
— Мы ж мягкую мебель купили! Новую! — гордо напоминает напарник. — И вообще, ты у нас сто лет не была.
— Правда твоя, — соглашается Женька. — Лады.
— Заметано.
— А холодец будет?
— Уже, — смеется Виталий, — тебя ж в гости ждем.
* * *— Здравствуй, Женя.
Она могла бы притвориться, что не узнала. Ответить «Слушаю вас!» или «Кто это?». Но сердце сделало кульбит, когда на дисплее входящий звонок определился как «олегАРХ». И она вся уже измучилась… И поэтому…
— Здравствуй, Олег.
Она его не видит, и он не сдерживается. Улыбается. Она узнала его…
Молчание затягивается, и Олег спохватывается. У него же есть предлог!
— Жень, у тебя в машине животных перевозить можно?
— Ну, этого же… психа … как его… Димона, вот! Возила. И ничего. Гавкал, правда, всю дорогу, но обивку не пожевал.
От неожиданности Олег совершенно неприлично фыркнул. А потом и вовсе — не выдержал и расхохотался.
— Невзлюбила ты его … Странно. Димка обычно женщинам нравится.
— Я не женщина. Я — исчадие ада. Так что там с животными? Корову на дальний кордон перевезти надо? Учти, у меня не бомбардировщик! — у нее сдают нервы, и она несет всякую чушь.
А Олег на другом конце давится от смеха. Отсмеявшись, отвечает:
— Мне собаку надо перевезти.
— Большую?
— Нет.
— В переноске?
— В переноске я бы и сам отвез.
— Ты ж сказал — небольшая…
— Точно. Небольшая. Но безобразно балованная. В переноске будет выть, скулить лаять и скрестись всю дорогу. А на руках — тише воды.
— Далеко везти?
— Да в том-то и дело… Из одного конца города в другой. В переноске за это время она меня с ума сведет.
— Понятно, — Женька усмехается. — Назначай время операции «Барбосса».
* * *— Ну и за чьей собакой мы едем? Твоей? — ей не должно быть до этого никакого дела, но молчание в машине угнетает. Они едут уже минут пять. Молча. Приветствия и бросаемые Олегом косые взгляды, когда ему кажется, что она смотрит только на дорогу — не в счет.
— Нет, — отвечает он, — матушки. Она уезжает в командировку. На пару недель. Митци сиротой остается.
— Митци?!? — Женька ехидно фыркает.
— Эй, вот только не надо! — защищается Олег. — Это не моя собака, и имя ей придумывал не я.
Помолчал и добавил:
— Обычно Митци к себе Борька забирает. И племянникам радость, и собаке весело. Но не в этот раз…
— Борька — это брат? — понимающе кивает Женька.
— Сестра, — абсолютно серьезно говорит Олег. И в ответ на ее изумленный взгляд поясняет: — Борислава.
— Однако… — изумленно тянет Женя. — Редкое имя, — подумав, добавляет: — Красивое.
— Ей оно не очень, — усмехается Олег. — Но куда деваться.
— А почему она не может забрать собаку? — только задав вопрос, Женька понимает. Что, по большому-то счету, лезет в чужую частную жизнь. Губу прикусывает с досады. Но поздно уже. Вопрос задан.
А Олег не сразу понимает, что ему задали вопрос. Потому что смотрит на розовую пухлую губку, прикушенную мелкими ровными зубами. И ни одной мысли в голове.
Наконец, спохватывается. Резко отворачивается к окну. Курить хочется смертельно. Благодаря этому поганцу Тихомирову он опять начал. А почему, собственно, и нет?..
— У тебя салон для курящих?
— И пьющих!
— Женя! Я же извинился!
— Ладно-ладно… Извини. Само собой получилось. Кури… хм… на здоровье.
Прикуривает. Затягивается с наслаждением. Первая затяжка. Еще одна. Вспоминает. Ему же вопрос задали.
— Вовка в очередной раз ногу сломал. Сейчас в больнице лежит. Борька разрывается между работой, домом и больницей. Ей сейчас только собаки до кучи не хватает.
— Что значит: «В очередной раз»? — Женя уже и забыла, что лезет в чужую частную жизнь.
— То и значит. Года не проходит, чтобы он себе что-нибудь не сломал. Или голову не пробил. На крайний случай — рассек что-нибудь. Чтобы швы накладывать потом пришлось.
— Эммммм… Вова — это ребенок?
— Борька утверждает, что нет. Что это демон в человеческом обличье. Она с ним вообще справиться не может.
— А отец?
— У них нет отца.
Олег отвечает ровно. Но от его слов Женька все равно вся внутренне сжимается. Черт, она все-таки влезла на запретную территорию! В глубоко личные, семейные дела!
— Извини. Я не хотела…
Олег молчит. Женьке неловко. Страшно неловко.
— Это все развод. Дети его остро переживают. Наверное, мальчик поэтому так себя ведет, — говорит она, чтобы хоть как-то сгладить неловкость.
— Их отец погиб.
Черт! Черт! Черт! Вот кто ее за язык тянул? Еще хуже сделала. Но кто б ее не тянул за язык, он продолжает это делать и…
— Несчастный случай?
— Можно сказать и так, — Олег тушит в пепельнице окурок. — Лавина.
— Что?
— Лавиной накрыло. При восхождении. Антон альпинист. Был.
Изумление, удивление… С тем же успехом Олег мог бы сказать, что муж его сестры погиб при неудачной попытке выхода в открытый космос. От нее это одинаково далеко. Не выдерживает и спрашивает:
— А откуда… — прокашливается, понимая, что формулировка неудачная. Пытается выразиться по-другому: — Твоя сестра — тоже… альпинист…ка?
— Нет, — Олег усмехается. Но усмешка выходит горькой. — Это папенькино наследие, — некоторое время молчит и добавляет. — Отец у нас — «снежный барс».
Женя уже ничему не удивляется. Только уточняет:
— Это как?
— Не знаешь? — удивляется Олег.
Она отрицательно качает головой.
— В СССР так называли альпинистов, которые покорили все семитысячники Союза.
— Ого… — с удивлением протягивает Женя. С удивлением и уважением. — Это же очень… круто, да?
— Да, — подтверждает Олег. — Неслабо.
— А ты? — ей уже плевать на то, что она вторгается в глубоко личное чужое пространство. — Ты не увлекся альпинизмом?