Операция «Бременские музыканты» - Валерий Гусев

Речь его в самом деле прервал знакомый дикий вой.

Лешка вздрогнул и грозно сверкнул глазами:

– Ну погодите! Я вам отплачу! На всю жизнь поседеете! - и погрозил кулаком куда-то в сторону Мрачного дома.

А ночь и правда выдалась необыкновенная. Было полнолуние, а при нем всегда случается всякое колдовство…

На чердаке было светло от луны. Так светло, что даже с закрытыми глазами никак не засыпалось. Лунный свет тревожил; он вливался в окно неудержимым потоком, который нес в себе что-то пугающее, будто о чем-то хотел сказать, от чего-то предостеречь. Но мы не понимаем его языка…

Лешка перестал ворочаться и засопел, уснув. А я еще долго лежал без сна, и в голове вертелись всякие мысли, связанные с этим загадочным домом. Разгадка не за горами, думал я. Но если там делаются подлые дела, разве мы сможем помешать?

А почему нет? На нашей стороне папа с его отважными сотрудниками. А главное - Алешка что-то уже придумал. А я по опыту знал: если Алешка за что-то берется всерьез, переделывать не придется.

… Я уснул. И мне приснилась какая-то тревожная местность, вроде какой-то лесок из больших деревьев, и я иду к нему, хотя мне очень не хочется. И чем ближе я подхожу к нему, тем становится холоднее. И почему-то страшнее. Будто впереди, в этом леске, таится что-то ужасное и непонятно-опасное. И вдруг я вижу, что это не лес, а кладбищенские деревья, меж которых что - то пугающее светится - будто светлячки перелетают или гнилушки бегают. Стало так страшно, что захотелось поскорее проснуться. Но никак не получалось.

И я подхожу к этому заброшенному кладбищу все ближе и ближе. И над ним висит круглая зловещая луна. И тут раздался какой-то монотонный мужской голос…

Бешено забилось мое сердце, и я проснулся от страха. Но этот жуткий сон не ушел совсем, он, как туман, просочился в явь…

Где-то, я никак не мог понять где, слышались какие-то размеренные шаги, а монотонный голос зазвучал негромко совсем рядом.

«… Пробило полночь. Мистер Торп аккуратно закрыл за собой крышку гроба, одернул еще не истлевший саван и неторопливо зашагал, немного прихрамывая, в сторону видневшейся неподалеку деревни.

Он шел кладбищем, где все спало своим вечным, но тревожным сном. Все было тихо и неподвижно, будто застыло под лунным светом. Даже листва кладбищенских лип не дрожала от ночного ветерка. И только над некоторыми неблагополучными могилами слышались стоны и висели призрачные зеленые огоньки.

Мистер Торп вышел за ворота, тихо поскрипывавшие створками, будто кто-то только что, проходя мимо, качнул их неосторожно и пошел полем, залитым таким неистовым лунным светом, что видны были каждая травинка, каждая капелька росы…»

Я слушал этот бред, замерев и не понимая: сплю я или проснулся.

«… Мистер Торп не спешил, да он и не смог бы ускорить шаг - побаливало колено, за которое в прошлое полнолуние цапнула его злобная и завистливая вампирша Ванда, вбившая в свой голый череп, что ему досталось лучшее место на этом кладбище…»

Тут я понял, что не сплю и что этот замогильный текст доносится снизу - видимо, папа включил потихоньку видеоплейер. Он что, подумал я, тоже тайный поклонник ужастиков? И я тихонько прополз к выходу, спустился по лестнице. В окне и впрямь светился экран телевизора.

«… Мистер Торп не спешил еще и потому, что это была его ночь. В эту ночь он совершит свою месть, а удовольствие можно немного оттянуть - это так приятно.

В эту ночь он отомстит еще живому мистеру Смиту, сельскому кузнецу, который грозился вогнать в его могилу осиновый кол. Нет, мистер Торп не будет рвать мистеру Смиту горло своими клыками, нет, это не так сладостно. Он поступит мудрее и изощреннее - он только чуть куснет за ушки его детей, и они станут вампирами. И сами загрызут в ближайшую лунную ночь своего неразумного отца.

… Топ-топ, топ-топ - не спеша, прихрамывая, идет мистер Торп к виднеющейся неподалеку деревне…»

Я осторожно выглянул в окно. Папа сидел за столиком и, не глядя на экран, что-то быстро записывал. Потом пустил пленку назад, опять вперед - и опять что-то записал в блокноте.

А на экране шли титры. И монотонный голос снова завел свою жуткую сказку про хромого вампира мистера Торпа.

И я понял: да, папа не в отпуске, он на работе. И кажется, мы работаем в одном направлении.

Мне стало спокойно, я тихонько вернулся на чердак, поправил сбившееся одеяло сурового мстителя и крепко уснул.

Утро началось рано. Солнце поднялось еще невысоко, роса еще не высохла - и было вокруг свежо и бодро.

Папа разогрел мамин ужин, который стал завтраком, и спросил нас за столом:

– Какие планы, братцы? - По его лицу никто бы не догадался, что он не спал почти всю ночь. Наоборот - он был весел, доволен, будто отлично выспался или хорошо поработал.

– Пошляемся по окрестностям, - скучным голосом сказал Алешка. - Карасей на обед наловим. Только чур - жарить будешь ты.

– Нажарю, - согласился папа. - Так нажарю, что не уверен - станете вы их есть?

– А ты постарайся. Их нужно в муке обвалять и в соли, - подсказал Алешка.

– И шкуру снять, - прибавил я.

Папа удивился:

– Парни, это же не медведь все-таки. Какая у них шкура?

– Чешуйчатая, - ответил Алешка, заглотнув свой чай, и выскочил за дверь.

– Хлеба купите, - успел нам крикнуть папа.

– Куда сначала? - спросил Алешка, когда мы стали изучать расписание электричек на платформе.

– А вот - Рябинки, самая от нас дальняя станция. С нее начнем и будем постепенно к дому двигаться. К обеду вернемся.

Мы взяли билеты до Рябинок и обратно, и еще нам хватило денег на два мороженых.

Дорогой я рассказал Алешке про свой страшный сон и жуткую ночную явь. Он мне тактично посочувствовал:

– Здорово испугался? Я бы со страху помер.

«Так я тебе и поверил», - подумал я.

– А вообще, Дим, у меня хороший способ от страха есть.

– Какой?

– Я одеялом с головой укрываюсь - и все!

Вот еще, стану я с собой повсюду одеяло таскать.

– Рябинки! Выходим!

Платформу Рябинки назвали так не случайно. Она вся утонула в деревьях, а больше всего - в рябинах, на которых уже краснели гроздья ягод. И их клевали гроздья птиц.

Мы тут же спросили у одного симпатичного дядьки, где здесь рынок.

– А вам какой, пацаны?

– А чего - у вас разные? - удивился я.

– Ага. Всякие. Автомобильный есть, это вон в той стороне, автобусом надо ехать. Продовольственный - вон там, через линию. А хозяйственный ищите вдоль шоссе.

– А кассеты для видаков где продают?

– А везде. На всех трех. И еще в поселке. И здесь, на станции, в зале.

Вот это радость! Так нам на обследование только одних Рябинок недели не хватит.

– Пошли на продовольственный, - решил я. - Он ближе всех.

И нам сразу же повезло. Именно на продовольственном рынке мы нашли киоски, где были в продаже ужастики, под теми самыми номерами, из папиного коробка.

В киоске номер 22 я не удержался - уж больно нахальный и грубый парень там торговал - и решил его попугать, а заодно и проверить, все ли у него в порядке. И я сделал умное и строгое лицо и сказал сердитым голосом:

– Налоговая инспекция. Предъявите, пожалуйста, молодой человек, лицензию на право торговли видеофильмами ужасов.

– Лицензию? - Продавец ничуть не испугался, а даже подмигнул мне. - Сейчас будет. - Он обернулся и что-то сказал в приоткрытую заднюю дверь палатки.

Дверь широко распахнулась, и в нее шагнули двое таких бритых амбалов, с такими тупо-угрожающими лицами, в таких широченных спортивных штанах, что нас с Алешкой словно штормовым ветром сдуло.

Очнулись мы от страха аж на шоссе.

– Давно я так не бегал, - пропыхтел Алешка. - Даже никогда. Во, гляди, мы с тобой до хозяйственного рынка добежали. Давай и его проверим. Только без всяких «инспекций». Я теперь два дня бегать не смогу.

«Проверили» и этот рынок. Киоски с кассетами там были, но ужастиками не торговали.

– Я думаю, - сказал Алешка, - что можно ехать домой. И так все ясно. Папе передали список киосков, куда сдает на продажу свои кассеты Грибков. Это элементарно, Ватсон.

– Я только не понимаю, почему из этого надо делать секрет и почему папин Интерпол хочет этот секрет разгадать?

– А ты почему? - спросил Алешка.

– Из принципа, - буркнул я. - Жуликов не люблю.

– Вот и папа тоже. Поехали домой. У нас там дела поважнее.

– Ты чего затеял? Поделись.

– Поделюсь, Дим, - пообещал Алешка. - Когда все обдумаю. Мы им устроим лунную ночь.

Не сомневаюсь. Не завидую. И даже немного сочувствую.

Мы вернулись на платформу и тут же шмыгнули за киоск - из прибывшей электрички вышел наш папа, спрыгнул с платформы, сел в машину, где сидели еще какие-то люди, - и только его и видели.

– Хитрец какой, - сказал Алешка. - На продовольственный рынок поехал. Побежали? Посмотрим?

И мы опять побежали, хотя после той недавней пробежки даже идти было тяжело. Но уж очень хотелось посмотреть, как этот парень будет с папой разговаривать. Насладиться, так сказать, праведной местью. Потому что, гласит народная мудрость, на всякую силу найдется другая сила. Посильнее.