Поиграй со мной в любовь - Мария Жукова-Гладкова

– Что сделают?! – заорала я. – Я не хочу стать бесплодной! Я не хочу, чтобы мне перевязывали трубы и…

– Да успокойтесь вы, – спокойно сказала Алена и посмотрела на меня как на полную дуру. – Поставят вам спираль, и все. Просто Лариска не могла иметь детей, так что вы не должны случайно забеременеть.

– Почему она не могла иметь детей? – поинтересовалась моя мама.

– Неудачный первый аборт, – сообщила Нина Петровна.

– Им тогда со Славкой было самим жить не на что, – добавил Костя. – Какие дети? Решили отложить на потом. Это еще одна из причин, побудивших Славку заняться бизнесом. Потом Лариска долго лечилась, но без толку. После ей кто-то посоветовал попробовать с другим мужиком. Она попробовала. Потом еще с одним попробовала. И другие мужики понравились ей гораздо больше, чем Славка.

– Ты, например, – прошипела Алена.

– Да я-то буду поопытнее братца и знаю, как доставить удовольствие женщине. Ты чем-то недовольна, дорогая? Ты хоть раз не кончила в постели со мной?

Алена не удостоила супруга ответом.

– Вы говорили, что я совсем не похожа на Ларису, – обратилась я к Константину. – Какие отличия больше всего бросаются в глаза?

– Она была – огонь, – ответил Костя.

Глава 5

В общем, я дала согласие ехать в Петербург и изображать Ларису. Нина Петровна с Аленой собирались немедленно покинуть город, а в Петербурге сразу же заняться решением вопроса с операцией моей дочери. Предварительная договоренность с пластическим хирургом уже была – они были уверены, что найдут кандидатуру и ей придется делать какую-то коррекцию.

Константин должен был остаться в городе, чтобы утрясти тут все вопросы, да и машину нужно было перегонять назад. А в машине – нашу семью.

На вечер мы с мамой пригласили мою лучшую подругу Верку и заведующую библиотекой, которая оставалась без помощницы.

Я не знала, насколько мне придется задержаться в Петербурге. Этого не могли сказать и Нина Петровна с дочерью и зятем. Свою конечную цель они нам с мамой не огласили. Но, вероятно, они хотели прибрать к рукам все предприятия этого Славы. Вообще-то, раз единственный родственник – Константин, они и так должны были ему достаться. Но, вероятно, они опасались, что до времени наследования по закону у страдающего амнезией Славы могут отобрать имеющееся другие лихие люди – пока он еще жив. И родственники хотели этого избежать с моей помощью. А убить, похоже, не хотели. Или не могли. Далеко не каждый вор способен убить.

В случае же смерти Славы мне придется быстро исчезнуть – вернуться в родной город и не претендовать ни на что. Ведь при желании легко можно будет доказать, что я самозванка. И тогда у меня появятся дополнительные проблемы. Они мне были не нужны. Я была готова вернуться.

Но до возвращения было еще очень далеко…

Верка сказала, что с радостью поживет в нашем с мамой доме, обещала не трепать языком по поводу истинной причины нашего отъезда (а Верка умеет держать язык за зубами). Они с заведующей библиотекой будут всем говорить, что мы с мамой увезли Настеньку делать операцию по какой-то квоте. Я писала во все возможные инстанции (и в нашем городе это знали), и вот пришел положительный ответ. Требовалось уезжать немедленно, иначе пропадет очередь. На кастинг я не ходила, так что наши жители не должны были связать мой отъезд со «съемками в сериале».

– Темнят они, темнят… – качала головой заведующая.

– Да они хотят заграбастать бизнес этого Славы! Неужели не понятно?! – восклицала Верка. – Только Лиде нужно вовремя исчезнуть. Ты, кстати, бумаги только никакие не подписывай.

Я и не собиралась. И мне не предлагали. И как я смогу подписывать документы вместо мужа? «Мои», то есть Ларисины, документы мне обещали вручить уже в Петербурге. С собой Нина Петровна с родственниками их не брали.

– Но денежки ты там откладывай, – давала советы заведующая. – Открой в банке депозит с пополнением на свое настоящее имя и клади часть того, что этот муж тебе будет выдавать на расходы. «Брак» закончится, а у тебя денежки на черный день останутся. Эти-то тебе выходное пособие выплачивать не станут.

– Надо в деталях будет выяснить, что там с кем случилось, – опять заговорила Верка. – Почему произошла авария? Не эти ли трое ее подстроили? Почему у Ларисы случилась передозировка? Неужели не знала, сколько нужно вкалывать? Ведь не первый же раз кололась.

– И чем занимаются эти трое? – подала голос заведующая. – Они же на что-то живут. Навряд ли этот Слава их всех содержал. С какой стати?

– Они вполне могут работать на его предприятиях, – высказала мнение я. – И наверное, работают до сих пор. Причем не на последних должностях.

– Да, скорее всего, – кивнула заведующая. – И хотят взять все эти предприятия под свой контроль. То есть наверняка уже взяли, раз врачи давали десять процентов на выздоровление. А этот Слава возьми и воскресни, пусть и не все помнит. Но амнезия – дело такое. Человек может внезапно все вспомнить. Все и всех. А они должны точно знать, когда это произойдет – если произойдет.

– И свой гнев Слава тогда направит на тебя, дочь, – посмотрела на меня мама. – Ты первой попадешься под руку.

– В таком случае падай на колени и моли о пощаде, – дала совет Верка. – Дави на жалость. Ты-то у него точно ничего не воровала. И не украдешь. Ну а если он тебя за жену примет – сам виноват. Значит, плохо жену знал. Или не произвела на него баба впечатления, раз за нее другую можно принять. Или в последнее время они уже не жили так, как раньше.

– Не жили, – подтвердила я. – Она по мужикам бегала, он бизнесом занимался. Но вначале…

– А человек с годами меняется. И еще у Славы амнезия. Кто его знает, что он помнит?

– Костя сказал, что Лариса была – огонь, – напомнила я. – Смогу ли я быть такой?

– Не забывай: ты после нескольких месяцев в клинике. Огня должно было поубавиться. Кто знает, что там колют? Но их препараты вполне могли на тебя повлиять. То была под кайфом, а теперь и без кайфа, и после лечения. Ничего, Лида. Справишься. Ты только нам сюда позванивай. Рассказывай, как дела идут. И чтобы мы были в курсе – на всякий случай.

– И банковскую ячейку арендуй, – продолжала давать советы заведующая. – Веди дневник. На отдельных листах. И эти листочки туда складывай. Все опиши, что сегодня тебе предложили и рассказали. И так каждый день. Надо подстраховаться всеми возможными способами.

Я улыбнулась. Это была очень разумная мысль. Да все советы были разумными. Я и сама хотела попробовать что-то отложить. Наверное, Слава будет давать деньги на хозяйство, а я привыкла жить экономно. А раз он ни в чем не отказывал этой своей Ларисе… Но я пока даже не знала, на что просить! Я вообще не знала, получится ли у меня. Но главным была операция Настеньке. Ради дочери я была готова изображать Ларису, служить информатором у этой семейки, вообще делать все по их указке… Ну а дальше… будь что будет!

Константин заехал за нами с мамой и Настенькой на следующий день в половине двенадцатого ночи. В это время у нас в городе уже все спят. Настенька тоже спала, я выносила ее на руках и собиралась держать на руках всю дорогу, сидя на заднем сиденье. Верка помогла загрузить вещи, но их было немного – на маму и Настеньку. Мне самой предстояло носить Ларискино. Конечно, я взяла себе одну небольшую сумку. Не могла же я поехать совсем без ничего?

Я бросила последний взгляд на наш дом, в котором родилась. Вернусь ли я сюда еще когда-нибудь? Еще месяц назад мне казалось, что я никуда отсюда не уеду до самой старости, но судьба иногда ставит тебя на самых неожиданных поворотах, где тебе требуется сделать выбор, от которого зависит дальнейшая жизнь. Сделала ли я правильный выбор? Как знать!

Но с другой стороны, я столько молила Бога о том, чтобы дал мне возможность вылечить мою дочь. Вот он и дал, но назначил испытание, которое я должна выдержать. И я выдержу. Я обязана.

Да и если бы я была немного старше, то, наверное, уже не согласилась бы. То есть не решилась бы. Я находилась как раз между безбашенной юностью, когда можно решиться уехать куда угодно, и зрелостью, когда приходят усталость, страх и неуверенность. Я, к счастью, еще не дошла до возраста, когда после работы хочется только принять душ, вкусно поесть и лечь в постель. Я хотела уехать – и не только из-за Настеньки. И из-за себя тоже. Я понимала, что второго шанса изменить жизнь у меня не будет.

Верка стояла на дороге и махала нам, пока машина не завернула на другую улицу. У меня на глаза навернулись слезы. Неизвестность всегда страшит. Я бросила взгляд на маму, которая тоже устроилась сзади. Слезы катились у нее по обеим щекам. Я протянула руку и взяла руку мамы в свою. Мама сжала мою ладонь, повернулась ко мне и постаралась улыбнуться.

– Да не раскисайте вы, – сказал Константин, даже не поворачивая головы. – Все будет нормально. Думаете, мы не заинтересованы в том, чтобы все хорошо прошло?