Вирус любви - Елена Усачева

– Гениально! – хлопнул в ладоши Ян. – А что мы с ним сделаем? Кинем в чан с кипящим маслом, и он оттуда выскочит коньком-горбунком?

– Откуда такое сокровище? – Наумова потянула к себе билет.

Перед Асиными глазами мелькнули буквы, выведенные на круглых боках елочных игрушек, нарисованных на билете… «А», «Ц», «И»… Что за бредятина?

– Где взяла, там уже нет. – Наташка довольно усмехнулась. – Кое-кто решил отказаться – в нашу пользу.

– Зачем время-то терять? – Константинов попытался отобрать у Юльки билет, но она не дала. – Давайте его прямо сейчас заловим.

– В школе его ловить бесполезняк. – Жеребцова, как всегда, была настроена решительно. – Он постоянно с кем-то. Не будем же мы за ним бегать? Лишние свидетели нам не нужны. А там он будет по-любому. «Червяки» собираются прийти в полном составе.

– А как туда Репина-то заявится, если тусовка закрытая, с фейс-контролем и имущественным цензом? – не сдавался Константинов, через плечо Наумовой разглядывая забавную картинку с шариками, елкой и домиком. – Как будто они своих от чужих не отличат. На фиг было заморачиваться с билетами?

– Билеты для понта. – Наташка выхватила картонку из Юлькиных рук и потрясла ею перед носом Янчика. – А у Репиной есть свой внутренний пропуск. Она знакома с Быковским.

Все посмотрели на Репину, отчего Ася смутилась и потупилась.

– Почему знакома-то? – неуклюже стала отпираться она. – Так, говорили пару раз…

– Знакома, знакома! – многозначительно кивнула Жеребцова и при этом сделала такое лицо, словно знала главную Аськину тайну. – Придешь, попросишь его выйти…

– А если он не один выйдет, а с толпой? – Константинову этот план не очень нравился.

– Репина сделает так, чтобы он был один, – заверила его Наташка.

– Что там она сделает? – скривился Ян, кивая в сторону застывшей Аси. – Они ее пошлют, и все!

– Куда пошлют? У нее же билет! – вклинилась в их спор Наумова.

– При чем здесь билет, если у них только свои? – перешел на любимый ехидный тон Константинов.

Ася втянула голову в плечи. Слова одноклассников свистели над ее головой, как пули над степью во время перестрелки.

«Темная ночь… Только пули свистят по степи, только ветер гудит в проводах…»

Одноклассники говорили о ней в третьем лице, кажется, забыв, что Ася сидит рядом и, если что, может сама за себя ответить.

– Ладно, – уже заметно устав, согласилась Жеребцова. – Пусть она туда придет и разберется на месте. Ну, не убьют же ее, в конце концов!

– Убить – не убьют, – согласился Янчик. – Так, немного покалечат. Руку с ногой потом придется менять местами, или ухо вправлять.

– Ну что ты несешь! – возмутилась Юлька. – Совсем запугали человека. Смотрите, она уже зеленая вся.

– Я не зеленая, – встрепенулась Репина.

– Тогда не дрейфь, все будет путем, – подбодрила ее Наташка. – Придешь, оглядишься, попросишь его выйти.

– Я что-то не пойму, зачем нужны все эти сложности? – Юлька почесала подбородок билетом. – Пусть она сейчас к нему подойдет и отзовет.

– Куда? На улицу? – сделала страшные глаза Жеребцова. – Где нам не дадут поговорить? А там не будет лишних свидетелей. И потом – это символично. Аська придет как бы вместо Гараевой. Так и скажешь, что это Леркин билет. Тут-то он и испугается!

– Ох уж он и испугается, – довольно потер руки Ян. – Начнет зубами паркет грызть, головой бетонные стены пробивать, под землю уходить, чтобы его никто не нашел.

– Ой, да что ты понимаешь, – стукнула по его вытянутым рукам Юлька. – Сам, небось, ждешь не дождешься, чтобы Быковский Курбаленко отпустил!

– Что ты лезешь не в свои дела? – весело прищурился Ян. – Может, я за солидарность?

– Может, может, – перебила их Жеребцова. – Ну, все? Тогда до завтра!

Ребята уже стали подниматься со своих мест, когда Ася вдруг прошептала:

– Я идти не хочу.

Все с удивлением на нее посмотрели.

– Ты что? – первой пришла в себя Жеребцова. – Заболела?

– Не заболела… Просто… Просто…

– Боишься, что ли? – проявил проницательность Янчик.

– Нет. – Как же им это поточнее объяснить? – Я идти не хочу. Просто – не хочу, и все!

– Кто ж вместо тебя? – Наташка непонимающе оглядывала маленькую Асю с ног до головы. – Если кто-то другой туда заявится, они не поймут. Ты ж сама рыдала, что Быковский стал с Курбаленко ходить. Забыла, что ли? И вчера вон… Говорила.

– Я… не рыдала… – начала Репина. Нужные слова в голову не приходили.

А Наташка уже давила на нее с силой большей, чем многокилометровый столб воздуха давит на плечи каждого человека.

– Ты только подумай, – неслась она вперед со скоростью курьерского поезда, – как расстроится Лера, когда узнает, что здесь происходит! Представь, какое это для нее будет разочарование. Он не только ее обидел! Он на весь наш класс наехал. На фиг он вообще к ней полез? Мы ведь предупреждали!

Жеребцова говорила и говорила, и Репина чувствовала, что уже не сможет выбраться из-под завалов этих слов, что они прижали ее к земле, и ей ничего не остается, как пойти завтра на эту чертову вечеринку.

А ведь если Ася там окажется, если позовет Павла, то ей уже никогда потом не объяснить, что сделала она это не по своей воле, что все придумали другие, а ей просто некуда было деваться.

– Главное, дать ему понять, что так вести себя с нашими нельзя. – На слове «нашими» Наташка сделала особый упор.

– И со мной нельзя, – хотела пискнуть Ася, но не смогла. Она постоянно боялась, что Жеребцова, переключив свое внимание с Быковского, начнет ругать ее, что, в конце концов, они все узнают о ее влюбленности и примутся над ней издеваться.

– Короче, – завершила свою грозную тираду Наташка. – Одеваешься поприличнее, и к трем приходишь по этому адресу. – Ярко накрашенный ноготь стукнул по многоэтажному домику, нарисованному на картинке. На углу дома мелко был выведен адрес. «Главная аллея, дом 16». Номер квартиры Ася с ходу не разобрала. – Остальное решим на месте.

– А может, вы с ним… так поговорите? – из последних сил выдавила из себя Репина. – Я не смогу…

– «Так» Быковский не поймет. – Наташка была категорична. – Надо, чтобы дошло!

Все снова стали вставать.

А если они его начнут бить?..

Весь вечер Репина провела в лихорадочном состоянии. Металась по небольшой, заваленной вещами квартире, постоянно спотыкалась то о Саньку, то о Ваньку, разбила любимое мамино блюдо, после чего забралась в дальний угол большой комнаты и спряталась за створку шкафа.

– В прятки играешь, а нас не зовешь, – обиделся Санька, захлопывая шкаф и тем самым обнаруживая место захоронения Аськи с ее большой неизбывной бедой.