Этот мальчик - Виктор Голявкин

- Нашим рабочим.

- Зря ты им доклад делаешь. Пусть они лучше домой идут, там их дети ждут. Я ждал, ждал тебя, а ты не приходил.

- А ты эгоист, между прочим, - говорит отец.

Такая кличка мне вовсе не нравится. По-моему, это плохая кличка, а я хороший. Я, конечно, долго ждал отца. Но вот он пришёл, и я этому рад и мне вовсе неохота с ним ссориться. Но чувствую: разговор идёт не в ту сторону, неприятный разговор получается. Надо на что-нибудь другое переключить.

И я говорю:

- Скажи, пожалуйста, папа, ты знаешь какое-нибудь стихотворение про небо?

- Зачем? - спрашивает. - Про какое небо? Ни с того, ни с сего...

- Про голубое, конечно, - говорю.

- Что-то мне сейчас в голову ничего не приходит, - говорит.

- Вот, - говорю, - представь себе, и мне ничего не приходит. Весь день смотрел на небо и не увидел там ничего.

- Почему, собственно, небо обязательно голубое?

- А какое же?

- Ты ночное небо видел?

- Глядел, - говорю, - однажды, да ничего не понял. А какое, по-твоему, небо?

- Не знаю. Надо подумать.

- Подумай, пожалуйста.

- А что, так скоро надо? Голубое, голубое... небо голубое... А почему обязательно голубое?! Красное может быть!

И тут мне в голову сразу пришёл стих:

Небо белое, серое, чёрное,

Голубое, зелёное, красное...

- Ты знаешь, - говорю, - совершенно правильно! Небо разное может быть. Мы с тобой правильно думаем!

- Я очень рад, - говорит папа, - что мы с тобой единомышленники.

Я протягиваю ему руку, и он пожимает мою руку совершенно серьёзно.

Очень удачный разговор, как видите, состоялся. Не поссорились. Наоборот, подружились. Дружеский разговор.

Но в это время в форточку несётся детский плач. Какой-то ребёнок, видите ли, не хочет домой идти, а родители его уговаривают.

Я захлопываю форточку. И что это маленькие дети орут, как ненормальные? Неужели нельзя договориться потише? Надо уметь разговаривать со своими родителями. Как я, например. Сам нашёл общий язык.

Теперь мне со всеми хочется дружески беседовать.

Но не с кем. Все своими делами заняты и разговаривать со мной опять некому.

Тут я вспомнил про Васю. Хорошо бы он зашёл ко мне, я бы с ним дружески побеседовал. Эх, Вася, Вася...

И вдруг - представляете! - открывается дверь, и Вася входит.

- Как дела? Какие новости? - спрашиваю.

- Плохие новости. Посоветуй мне что-нибудь. У нас некоторые мальчишки над всеми смеются. Взяли в моду клички придумывать.

- Какие же это новости? Это и при мне было. Всю жизнь они с кличками да прозвищами носятся.

- Некоторые очень даже обидные. Мне ужасную кличку придумали?

- Какую?

- Не могу тебе сказать.

- Как же я тебе тогда буду советовать?

- Язык не поворачивается. Ужасная, оскорбительная кличка.

- Ну, а ты?

- Да тут повеситься можно, застрелиться можно, утопиться можно!

- Ещё чего! Ты погоди с этим. Дай мне поправиться. Я не хочу с тобой расставаться.

- А как мне разговаривать с НИМ?

- Если ты утопишься, ОН будет ходить, строить рожи разные и к другим приставать.

- Те, может, тоже пойдут топиться...

- Представляешь, сколько утопленников будет? Пол земного шара будет валяться в воде, а другая половина будет искать, кого бы ещё оскорбить. Что ОН тебе сказал?

- Такое говорит, что не могу сказать. Да если я скажу тебе, что ОН сказал... Нет, не могу сказать...

- Хватит тебе: ОН, ОН... Сам придумай ему такую кличку, чтобы ОН закачался.

- Какую? Тоже оскорбительную?

И тут я ему посоветовал вот что:

- А ты придумай кличку наоборот: не оскорбительную, а какую-нибудь хорошую кличку.

- Ишь ты, - говорит. - ОН мне плохую, а я ему хорошую? Да ты что?

- Понимаешь, - говорю, - это поставит ЕГО в тупик.

- В какой тупик? - разочаровался Вася.

- Может быть, после этого он подойдёт к тебе и скажет: "Извини, пожалуйста, что я тебе такое сказал, а ты вовсе не такое". Как ОН тебя назвал-то?

- Вот пристал. Спрашиваешь и спрашиваешь, мне и так тяжело об этом вспоминать, не видишь разве? Что-то не верю я в это. Вдруг ОН такой дурак, что ни в какой тупик его не поставишь?

- Да объясни ты ему по-человечески, что ты не... Как ОН тебя назвал-то?

Вася в затылке почесал и задумался: может быть, и у него мелькнёт какая-нибудь подходящая хорошая мысль.

- Думай, думай, - говорю, - не бойся. Ты же хороший парень, я давно тебя знаю.

- Спасибо, что ты так ко Мне относишься. Я, понимаешь, раньше тоже думал, что я хороший, да и ты мне это говорил. Но когда ОН мне такое сказал, я даже про себя забыл. Обидно стало, понимаешь.

- А кто ОН? И что ОН тебе сказал?

- ОН - враг. Ты его знаешь, с нами в одном классе учится.

- Если с нами учится, то почему же он враг? Выходит, в классе одни враги, другие друзья? А ты кто такой?

- А ты как думаешь?

- Друг, наверно. У меня пока нет ни одного врага. А кто такие враги?

- Ну те, которые других оскорбляют.

- Неужели так просто стать врагом? Может, он по глупости это сказал?

- Наверно, глупые и есть враги, - говорит Вася.

- А ты умный?

- Не знаю...

- Про себя не знаешь, а про других знаешь? Если подумать, я тоже иногда бываю глупым. Только это потом видно, а не сразу. Один человек может быть и другом и врагом. Мне, например, всегда хочется быть другом, а врагом нечаянно получается.

- Вот стоит тебе о чём-нибудь подумать, у тебя сразу столько придумывается.

- Так вот слушай. Подойди к НЕМУ и попробуй найти с ним общий язык, спроси его: друг он или враг. И ты увидишь, что он тебе скажет: друг. Значит, у него тоже всё нечаянно вышло.

- А вдруг он скажет: враг?

- Ну если он такой дурак, то с ним дальше и разговаривать нечего, и обижаться нечего. Понятно?

- Не совсем.

- Понимаешь, кому нужны какие-то глупые враги? Он пустое место, и ты не обращай на него внимания.

- А как ты думаешь: враг на всю жизнь или может исправиться?

- А как по-твоему, тебе долго будет обидно или потом пройдёт?

- Ты знаешь, - говорит Вася, - кажется, уже проходит.

- Вот видишь, что значит работать головой - и тебе и другим хорошо. Я приду в школу, мы вместе с тобой будем головой работать. Одна голова хорошо, а две - лучше.

- Хорошо всё же иметь настоящего друга, как ты. А вот у кого друга нет, тому, наверно, хуже.

- Пусть головой работает, - говорю. - Тогда сразу кто-нибудь заметит и придёт посоветоваться. Они дружески побеседуют и станут друзьями. Можешь ты головой работать?

- Мне мешает лень. Она мне даже учиться мешает. Просто не знаю, что мне с ленью делать, так она ко мне пристала.

- Как же она к тебе пристала?

- Вот сижу на стуле и вставать неохота, сижу и сижу и ничего не думаю.

- Что это, болезнь, что ли, у тебя такая особая? Это, наверно, у тебя от обиды. Нечего тебе просто так сидеть на стуле! Вставай и иди по своим делам! Опыт со стулом у меня тоже был. Только я сидел на стуле не от лени, а от нечего делать. Я сидел и думал, что мне делать. Как назло, ничего не придумывалось. А стул трещал, трещал и развалился. Зато дело сразу появилось - стул чинить. Я взял и сам починил.

Вася застеснялся и, почёсывая в затылке, видимо, раздумывал о своей лени. Потом говорит:

- Наверно, с ленью надо бороться?

- Вот правильно, - говорю. - Борись с ней, гони её, дерись с ней напропалую. - Я дружески похлопал его по плечу. - Пошли её к чёрту! - Мы опять захохотали. - Лень для меня не проблема, - говорю. - У меня, понимаешь, другая проблема. Я в любое время могу взяться за любое дело. Но где взять это дело? Вот вопрос.

- А что ты сейчас делаешь?

- Я чиню свои игрушечные машины. Видишь, сколько их тут? Думаешь, это просто? С трудом получается.

- А почему они все сломанные?

- Я их специально сломал, чтобы потом починить. Чтобы никто не мог сказать, что я ничего починить не умею. А потом мне надо найти дело поважней.

Вася почесал затылок.

- Посоветуй, где мне такое дело взять? - говорю.

- Сразу не могу. Немного погодя, - сказал Вася. - Мне надо домой. Дома я подумаю, завтра приду и скажу.

И он встал со стула, который я сломал от нечего делать, а потом сделал. И он пошёл домой бороться со своей ленью.

А я остался у себя дома бороться со своим бездельем собственными силами. Поскольку от лентяя вряд ли дождёшься помощи в каком-нибудь деле. А ничего не делать трудно. Все что-нибудь делают.

С другом поговорил. Теперь мне надо с бабушкой поговорить. Наладить отношения. А то до чего дошло: бабушка разговаривать со мной не решается.

Связываться не хочет.

- Бабушка, где ты была, когда тебя у нас не было? Я этого совсем не помню. Откуда ты, бабушка?

- Я из деревни, - говорит бабушка.

- И как там в деревне, расскажи.

- Можно рассказать. Только это долго.

- Мне интересно.

- Неужто слушать будешь?

- А что?

- Теперь никто ничего слушать не хочет. Времени тратить не хотят.

- Честное слово, буду слушать. И время у меня пока есть.

- Ну, слушай. Сначала было хорошо. Весна. Солнце. Там у нас кругом черёмухи, рябины. Всё цветёт. Аромат в воздухе. Небо высокое, светлое. У нас, конечно, дом, семья. Всё хорошо...