Зеркальные миры. Перерождение (СИ) - Лёнок Линни

Нет, смертоносные изделия не пугали её, даже больше — было в них что-то, что отдавалось в голове приятным зудом. Вот только всё предложенное до сих пор казалось чужеродным. Словно Мари перебирала чьи-то оторванные конечности. Некоторые орудия убийства откладывались после пары пробных движений, на другие хватало одного взгляда или пяти минут протестов со стороны самой Мари, пока наконец…

— Вот! Мне кажется, тебе будет очень хорошо, — Леон склонил голову к плечу и прищурился. — Быть может, несколько тяжеловато, но… нет, должно подойти!

Мари, уже совершенно вымотанная, даже не стала возражать, хотя альв говорил эту фразу к этому моменту, по меньшей мере, с десяток раз. Однако, послушно взяв в руку меч, она почувствовала приятную тяжесть, словно именно этого ей и не хватало всю жизнь. Вот только…

— А где ещё один? — совершенно не задумываясь, выпалила Мари.

Леон удивлённо заморгал, но вдруг широко заулыбался и кинулся к груде сваленного прямо под стол оружия, мгновенно находя требуемое.

Второй меч оказался чуть более длинным и тяжёлым, но Мари лишь мотнула головой и прикрыла глаза, прислушиваясь к себе.

— Это, конечно, не пара… — с сожалением протянул Леон, оглядывая застывшую изваянием девушку со всех сторон, — но кажется, мы нашли то, что надо. Не так ли?

Мари тяжело вздохнула. Это всё ещё было немного не то… и Леон, будто бы почуяв её сомнения, торопливо добавил:

— Грэх учтёт все предпочтения, не переживай, — он фыркнул. — Если, конечно, сможешь внятно объяснить их ему, дорогая.

Мари чуть нахмурилась и вдруг просияла. Неизвестно откуда, но она помнила. Помнила эти мечи до последней детали, словно перед глазами навечно отпечатался их образ.

— Я… — она судорожно сглотнула, пытаясь не потерять это странное озарение. — Кажется, я смогу нарисовать их. Этого будет достаточно?

Глава 4. С надеждой на встречу

Тяжелые сизые тучи затянули всё небо, погрузив огромный город в полумрак. Дым от стоящего на окраине завода смешивался с ними, перекрывая тусклому солнцу последние лазейки. Этим вечером кружили над крышами домов даже редкие снежинки. Спускаясь ниже, они таяли, так и не долетев до земли, из-за чего улица довольно скоро скрылась под слоем вязкой грязи. Тёмная вода ручейками сбегала вниз по дороге, оставляя странные узоры, которые, впрочем, быстро стирались редкими проезжающими машинами.

Люди, спрятавшись за большими зонтами, спешили укрыться в тёплых домах. Даже неугомонные дети не решались выйти на улицу, предпочитая наблюдать за ней из-за тонкой плёнки стекла, в тепле и уюте. Атмосфера сонной угрюмости охватила весь город, который, казалось, уснул, готовясь к зиме, как это обычно бывало поздней осенью.

Лишь одного человека не волновали капризы погоды. Нет, внешне Ирнест Фритвульф совсем не выбивался из того мрачного людского потока, что сновал по улице. Болотного цвета куртка ещё больше потемнела от влаги, а с чёрных взъерошенных волос стекали капельки воды, но в душе у парня всё ликовало. Хотелось улыбаться мрачным прохожим, хотелось поделиться своей радостью со всеми в этом мире, ставшим неожиданно тесным. Наконец, они снова увидятся…

Вечерело. К тому времени, как вдалеке замаячило нужное ему пятиэтажное здание, вся улица уже успела слиться в одну бесконечную серую массу. Ирнест не приходил сюда уже около месяца — на редкость долгий перерыв между их молчаливыми встречами. Интересно, Мари сильно злилась?

Раз. Два. Три. Третье окно слева на пятом этаже. Рама отчего-то выглядела новой, словно её совсем недавно меняли. Пара мелких камешков взлетели в воздух и глухо стукнулись о стекло, заставив его мелко задрожать.

Обычно ждать Ирнесту никогда не приходилось: Мари выглядывала в окно почти сразу же, словно каждую секунду своего пребывания в больнице ждала именно его. Но не в этот раз. Прошло несколько долгих минут, прежде чем Ирнест ощутимо забеспокоился. Неужели перевели? Тревога мгновенно прошлась цепкими коготками по позвоночнику. Он опустил голову — капли дождя беспрепятственно стекали за шиворот, но парень не двигался, судорожно размышляя.

Уже через пару минут Ирнест стоял у главного входа, пытаясь справиться с неожиданной робостью. Он молил все высшие силы, которые только смог припомнить, чтобы всё это оказалось не более, чем проделками его расшалившегося воображения. Пальцы чуть подрагивали, когда Ирнест протянул руку к железной, мокрой ручке и, не дав себе времени передумать, резко дёрнул тяжёлую дверь на себя.

Закрыто.

Ирнест нетерпеливо вдавил кнопку видавшего виды звонка, обнаружившегося рядом с дверью. Дождь усилился. Сквозь навязчивый звон послышалось бряцание ключей (или ему только так показалось?) и тихий скрежет, будто бы кто-то не с первого раза смог попасть в замочную скважину. Ирнест успел отшатнуться как раз в тот момент, когда металлическая дверь резко приоткрылась. Охранник выглядел недовольным и немного сонным.

— Чего трезвонишь? Игрушек больше не нашлось? — хрипло бросил тот, взглядом оценивая парня, стоящего перед ним. — Вали домой, нечего здесь шататься.

Мужчина уже хотел было захлопнуть дверь и вернуться к своей ленивой дремоте, но Ирнест вдруг подался вперёд, не давая ему этого сделать. Парень не знал, откуда пришла неожиданная уверенность — никогда раньше он не позволял себе надоедать людям более, чем это было необходимо, но сейчас Ирнест просто не мог уйти ни с чем.

Он повёл носом, вдыхая тёплый, чуть душный воздух, просачивающийся сквозь приоткрытую дверь, скорее по какой-то давней привычке, чем действительно за надобностью. Когда Ирнест начал, его голос не дрожал:

— Простите, что потревожил. Но мне необходимо узнать об одной пациентке.

— С любыми вопросами обращаться к дежурному врачу, — охранник прищурил глаза. — В часы приёма.

— Пожалуйста, — в голову вдруг пришла дурацкая мысль, что будь у Ирнеста хвост, то сейчас он бы им умоляюще вилял. — Это срочно.

Мужчина устало потёр переносицу. Пацан, стоящий на пороге, отчего-то напоминал насквозь мокрого, потерявшегося щенка.

— Слушай, парень… Уже поздно. Приходи утром.

На этот раз Ирнест даже не пошевелился, когда дверь перед ним захлопнулась. Остро хотелось завыть от собственного бессилия. В голову лезли совершенно сумасшедшие варианты проникновения в больницу, но он понимал — ни один из них не был осуществим.

Капли дождя уже потихоньку проникали сквозь тонкую куртку. Ирнест невольно подёрнул плечами, словно пытаясь отряхнуться, но ткань, казалось, лишь плотнее прилипла к телу. За ближайшим окном шаркнула шторка: кто-то не особо церемонясь сдвинул её в сторону. Даже не поворачивая головы, Ирнест краем глаза заметил тёмную фигуру охранника, что отчётливо выделялась на фоне горящей в комнате лампы.

Через несколько секунд за дверью вновь послышался скрежет — теперь Ирнест был уверен, что ему не показалось. Ещё в детстве он явственно осознал, что мог слышать едва различимые звуки, недоступные для других людей, или способен был разобрать на отдельные составляющие мешанину запахов, без труда определяя, что именно им подадут на ужин, находясь при этом со всеми детьми во дворе приюта. Мари это каждый раз, без исключения, приводило в откровенный восторг.

Дверь снова приоткрылась. Мужчина выглядел ещё более недовольным, чем всего пару минут назад, но голос его смягчился:

— Пацан, если ты захотел резко схлопотать себе воспаление лёгких — то делай это в любом другом месте. Нахождение на этой территории после наступления комендантского часа — запрещено, понимаешь? Меня с работы уволят, если ты не свалишь отсюда по-хорошему.

Ирнест опустил глаза.

— Прошу прощения, я не подумал, — почти прошептал он и уже хотел было развернуться и уйти, чтобы не досаждать охраннику более, как вдруг повинуясь внезапному порыву, выпалил: — Я просто очень волнуюсь за свою подругу, она должна быть здесь, но окно тёмное… и она не выглянула, как обычно, поэтому…