Девяностые. Север. Повести - Владимир Маркович Гринспон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Туапсе аэродрома не было и мне посоветовали лететь куда-нибудь поближе. Ближайшие билеты, на послезавтра были до Краснодара. Географию я знал хорошо и согласился, тем более что мне разрешили провести две ночи до отлета в зале ожидания на мягких креслах. Повезло! И мягче садовой скамейки и безопасно. Летел я на ИЛ-14, довольно удобном 25-местном самолете.
В Краснодаре выяснилось, что до Туапсе надо добираться автобусом. Ходит он раз в сутки. Отправляется от базарной площади в 8 утра. Я взял билет и поинтересовался видами на ночлег. Оказалось, что на этой же площади находится прекрасный дом колхозника, где за 30 копеек я получил роскошную койку.
Междугородний автобус в ту пору был спереди похож на грузовик с выдающимся вперед мотором, но вместо кузова, сзади, был приделан салон с окнами и двумя дверями — для водителя и для пассажиров. Пассажирскую водитель открывал специальной рукояткой возле его сидения с длинной металлической штангой до двери.
Дорога через Кавказские перевалы была очень живописной, проходила серпантином по склонам гор и ущельям. На этом её плюсы заканчивались. Об асфальтовом покрытии в этих горах тогда еще не слыхали. Грунтовая дорога кое-где была подсыпана гравием, а на большем своём протяжении представляла собой девственную горную тропу для конных или ослиных повозок. Прямые участки на ней редко составляли две длины автобуса, и водителю приходилось крутить баранку и переключать скорости постоянно. Ехали мы целый день со многими остановками. Одна из них была получасовая в каком-то горном ауле. Там я впервые услышал слово «хинкали» и узнал, что это наши пельмени только с большим количеством травы в фарше. Я умял две порции. Запил мацони-местным кефиром. Трапеза обошлась копеек в сорок.
Этот аул оказался наивысшей точкой нашего маршрута и часа через три мы, обгоняя в ущельях пассажирский поезд, на который не взять билета, выехали на берег ярко синего моря. Еще полчаса и я отыскал пристанище нашей команды и рассказывал наставникам о своём вояже.
Абитуриенты
Школу я закончил с серебряной медалью, с одной четверкой по русскому языку. Пришла пора определяться в жизни. Нас в выпускном классе было четверо друзей. Все занимались спортом, неплохо учились и после окончания школы не мыслили другой судьбы, как получить Высшее образование и всю оставшуюся жизнь заниматься творческой, руководящей, в общем, не рядовой деятельностью.
Моей мечтой сначала было летное военное училище. Но постепенно тяга к армейской жизни, хоть и в летчиках, прошла. Причиной этому в немалой степени был эпизод с ребятами из нашего двора, что поступали в Ейское летное училище на год раньше. Они вернулись со вступительных экзаменов подозрительно рано. Но потом рассказали. Один сразу не прошел медкомиссию, а она в летных училищах беспощадно строга, а двое прошли и уже сдавали экзамены, которые после прохождения медкомиссии были пустой формальностью. После отсева по состоянию здоровья соискателей курсантских погонов оставалось чуть ли не меньше, чем мест на курсе. Все благополучно получали хорошие баллы.
Но тут в училище произошло страшное ЧП — на взлетной полосе столкнулись два самолета с курсантами выпускниками. Похороны, родственники, плачь, маленькие гробики куда поместили, что осталось от разбившихся и сгоревших… В приемную комиссию выстроилась очередь поступающих с целью забрать документы и поискать счастья на гражданке. Документы не отдавали, где было набирать еще людей с отменным здоровьем!? Наши друзья решили свою судьбу ночью, перемахнув через забор училища. После этого печального рассказа желание идти в авиаторы как-то рассосалось.
Следующей моей мечтой было посвятить себя любимому спорту как тренеру, преподавателю. Тут уж были против мои родители, преподаватели школы, знакомые, близкая и далекая родня. У тебя, Вова, способности к математике, серебряная медаль, а ты хочешь стать учителем физкультуры! Что это за профессия!? Так все скопом и отговорили. Долго я потом об этом жалел, потому что спорт я любил и считал, что уже неплохо в нем разбирался. Сейчас, конечно, я понимаю, какой была бы моя жизнь в этом случае, многие реализованные в жизни возможности наверняка мне были бы не доступны.
Ну и мнение друзей, а поступать мы собирались только вместе, было далеко не последним. Решили не ехать в столицы — Москву, Киев, справедливо решив, что диплом он и в Африке диплом, неважно из какого ВУЗа. А выбрали Одесский политехнический институт. Во — первых близко от дома, во — вторых дешевле доехать и легче, потом приезжать на каникулы, в — третьих у меня там работал на физкультурной кафедре тренер юношеской сборной Одесской области по водному поло. А я за нее уже три года играл. Тренер, фамилия у него была запоминающаяся — Кусаев, настойчиво звал меня в свой ВУЗ.
Специальность выбрали тогда модную и загадочно звучащую — радиоэлектроника. Никто толком не знал, что это такое, но оказалось, что конкурс на нее самый большой — 8 человек на место. А, например, на теплофак конкурс был 2 человека, так что после отсева на первом экзамене, всем уже двоек не ставили.
Мы приехали за несколько дней до первого экзамена. Получили в приемной комиссии карточку абитуриента, и пошли селиться. Нам дали по раскладушке в спортзале близлежащей школы на пятом, последнем этаже. Всего в зал поместилось 90 раскладушек. Лето в том 1962 году было жарким. Температура доходила до 42 градусов, а крыша над спортзалом была плоской и покрыта черным гудроном. Огромные окна были открыты, но от жары это не спасало, а только ночью манило стаи комаров, которые допивали оставшуюся в наших потных телах кровь после насосавшихся ею клопов огромными стаями наползавших по ночам на раскладушки.
Днём мы готовились к очередному экзамену, их было пять, иногда выходя поесть мороженного на открытой веранде в ближайшем переулке. К тремстам граммам мороженного брали бутылку охлажденного до ледяной шуги лимонада. После такого охлаждения часа два можно было учиться спокойно, а маленький Ваня
