Вишнёвый луч - Елена Черникова

Давид смотрел во все глаза: он увидел ещё одну абсолютно новую женщину. Голос похож и глаза: всё остальное - другое. Рост изменился! Я наслаждалась, хотя любой человек на моём и давидовом месте упал бы в обморок. Обычно такого не бывает, чтобы женщина старела-молодела на сколько угодно лет и десятилетий прямо на глазах и без грима. Так умеют лишь сказочные феи.

- Пошли! - чуть погромче и посуровее добавила бабуля. - А то опять превращусь!..

Мы вылетели из магазина. Она - вышла царственно, с мандаринами Давида, как с алмазами.

- Домой, детки, там супчик уже кипит!

Мы пошли покорно. Давид уже приволакивает ножку и плохо держит головку. Похоже, двенадцатую сутру перелистывает. Главу "О том, как найти жену". Переложение для ХХ века, Россия.

В квартире - супчиковый аромат, тепло и сухо, чисто. Будто взвод домработниц поорудовал. Бабуля скинула шубку, Давид еле поймал. Я поискала свои тапочки: нету.

- Там, в гардеробе, - уронила бабушка.

Я открыла коробку: изумительной кожи лодочки, синий асфальт и шпилечки, классика и вечный фасон. Это мои новые тапочки?

- Да, конечно. В доме мужчина, - прошептала мне в ухо бабушка, находящаяся в другой комнате. Она может адресно шептать через пространство.

Когда мы доели первое, а посуда сама исчезла и неслышно вымылась, Давид попросил меня ущипнуть его.

- За?..

- За что хотите, - вздохнул он. - Я потрясён. Я уже не уверен, что нуждаюсь в депутатском мандате.

- Есть вариант: считайте это всё трюком и шоу. Берегите нервы. Дети есть? - Я щадила его, как могла.

- Нет. Я занят.

- Бабушка, у него нет детей! - сказала я пустому месту, дымившему сигариллой.

Ни звука в ответ.

- Мне и в этом помогут? - усмехнулся Давид.

- А вам в чём-то уже помогли? Разве? - Я покосилась на пустое место.

На дворе железно шуршала весёлая лопата, гребущая снег. Я объявила собранию свою волю: пойду в снежки поиграю. Собрание потупило взоры, я ушла, страдая от внезапного и незаконного одиночества. Давид узурпировал бабушку, а выборы аж через три месяца. Я остаюсь на бобах, и это или временно, или постоянно. Ну и ладно.

Звоню Петру. Он, говорит, считал секунды, он скучал и страдал. Он очень прост и понятен, и в депутаты не рвётся, вот и умница. Он интеллектуал, эрудит и весь на аналитической работе, но частенько интересуется любовью. Приезжай, милый. Глава "О завоевании доверия невесты", сутра 1.

Он, конечно, примчался, а я поступила, как бабушка: долго целовала Петра, изнуряя до крика, а потом освободила. Он был рад, как заяц новой шубке. Поскакал домой.

Глядя ему вослед, я думала о любви между мужчиной и женщиной на предмет "возможно ли рождение новой модификации межчеловеческой любви в двадцать первом веке - с учётом необратимо индивидуализировавшихся потребностей женщин" и прочая, и прочая. Это праздномыслительное философствование всегда накатывает на меня в минуту телесной сытости, когда всё есть и ничего не хочется. Думаю, это общечеловеческое. Я умею удерживать сие состояние до двух недель кряду.

Отпустив Петра из ума, я пошла смотреть в другое окно, выходившее на палисадничек и деревья. В этом окне лучше видно небо.

А на небе облака выкручивали руки тучам и выжимали кристаллическую воду, осуществляя круговорот бессмертия в природе. То есть активно падал снег. Я всё ждала, когда плоская серость уйдёт с неба и когда же промелькнёт моя вишнёвая проволочка-змеюшечка.

Один умный профессор из старинного университета сказал мне, что вишнёвое - это кровяное. Скажешь вишнёвое, а подумаешь о соблазнительной близости пурпура. Латентное оправдание насилия и властолюбия. Цвет агрессии.

Нет, профессор, это вечерний свет, фиолетовые, сиреневые и голубые разводы. Иногда вишнёвый льётся утром, но после бессонной ночи.

Любая размазня красок в природе хороша и недоступна для критики. Ведь не скажешь: какое некрасивое облако! Не скажешь. Облако всегда красивое, поскольку кривое и потому понятное.

Я схожу с ума. Я, Джованни, заявляю вам, что схожу с ума. Вы не против? Я хожу по кругу.

Я заперт в этом мире до смерти. Может быть, там я увижу её, там, куда все уходят и, похоже, не возвращаются.

А, внимание! у меня новое озарение!

Меня заставили написать эту книгу, чтобы я захотел умереть.

Спасибо. Всё? Я свободен?

Меня заставили написать, чтобы я наконец умер и встретился с Марией, и мы стали бы вместе жить на небесах весело и радостно, и посмеивались бы, поглядывая в муть веков, где нас так затейливо расставили на доске, и каждому - мат, мат, ещё мат!

Почему именно на небесах, спрашиваете вы? А где же ещё?

Она была верной женой. Кажется, именно этого хотел Неаполь - от неё?

Я написал и всех развеселил. Кажется, именно этого хотел Неаполь - от меня?

Мы с Марией (ах, как это звучит!) выполнили все пожелания ближних и, если следовать их логике, вполне их возлюбили тем способом, на какой у них мозгов было.

Нет? Что-то не так?

Ну, прости.

МНЕ ПЛОХО БЕЗ БАБУШКИ. ЭТО ПЛОХО

Бабушка знает все приметы, поверья, суеверья, молитвы, заговоры, настрои, гадания, колыбельные, прощальные. Она говорила, что если заяц-беляк рано белеет и зайцы с осени жирны, будет внезапная и холодная зима. Я помню каждое её указание. Может быть, она и отпустила меня так легко, что знала это? Да, наверняка. Но мне это не понравилось. И вообще - какие к чёрту в городе зайцы? И зачем так жестоко жить?

Все приметы уже выработаны, как порода из отощавшей шахты. Смыслов не осталось. Означающее и означаемое пребывают в скандальном разводе. Помоги нам всем, Господи.

У меня мысли порвались. Я неожиданно опустела. Не понимаю. Почему? Что? За что? К чему? Какая на фиг соседка владычица морская, а кот учёный на посылках за разбитым корытом... У меня смыслы порвались. Что-то моё живёт отдельно от меня. Это так больно. Мне больно!

"Пётр" - камень. А камень - символ Христа, это мне тоже бабушка говорила. Кажется, это была избыточная информация. Но - кто знает. Может, бабушка заранее о чём-то предупреждает. Может, об испытаниях? или просто боли? Не на миссию ж она намекала!

Символы власти надо мной - камень и бабушка. Я зависима от моих ближних. Я без них, как бездомный бродяга, подобранный в стужу сердобольной милицией. Не побив, она доставила бродягу в больницу, а там хоть и кончились лекарства, на людей нет денег в бюджете, но теплее, сытнее, вообще жить можно. Недолго. Потом выкинут к едрене фене и - опять на просторы монетаризма. Получать справки у помоечных ворон.

От нового символизма голова кружится: не понимает она новизны. Чтоб вам полегче, представьте, что вы пошли в обычную контору за малюсенькой справочкой и через некоторое время получили её, выслушав из чиновного ротового отверстия всё, что вам давно следовало знать о себе. Пережитые чувства умножьте на тысячу и представьте, что вас приговорили получать эти малюсенькие справочки ежедневно. Кажется, вы ещё не знаете, что такое настоящий социальный протест? Это бывает после крушения иллюзий. Когда по символам вашей жизни внезапно пошли трещины.

Чтобы не путаться в символах, немедленно перелетаю из Европы в Америку. Там бабла побольше, пипл попроще. Как живут в интересной стране, где всё о'кей? У них бывает брошенность? Что поют они, когда душа с телом расстаётся, а тело не согласно? Я спросила. Мне рассказали. Например.

Когда баптисты из Америки говорят, что все они "очень любят Иисуса", я удивляюсь: неужели они национально чувствуют равенство всех со всеми до такой степени? Некоторые у них любят мороженое, гамбургеры, жареное мясо. А все вместе - Иисуса. Я беседовала с миссионерами и поразилась: они Его считают вездесущим до самой нежной американской интимности - до помощи в бизнесе. Для каждого американского баптиста Бог разработал личный план. Индивидуально.

Никакого сокрушённого сердца на молитве: психоаналитик не позволит. Главное - плановое хозяйство. Американцы поразительно удобно устроились; их религия никому не мешает делать абсолютно что угодно. Только не грустите!

Смерть? Об этом тоже всё заранее подумано, всё о-кей.

Пётр мой тоже удивляется грусти-тоске. Он искренне теряется, если ему говорят о чужих проблемах: ведь это ваши проблемы. В моём Петре есть что-то от американского баптиста. У него, конечно, есть и его проблемы, но их мало и они незаметны.

Он даже любит не совсем по-русски. Удали не хватает, размаха, безумия.

У нас, у русских, в постели как заведено? Ежели отважился, ежели берёшься, - переверни мир! Женщина не должна чувствовать себя очередным вагоном, даже если мужчина чувствует себя проводником своего собственного поезда, ходит в униформе и нектар подаёт.

Мне трудно объяснить, почему я так подумала именно сегодня, когда Пётр ушёл, весёлый-довольный. Никогда раньше я не находила в нём изъянов. Собственно, и сегодня не нашла, это я, наверно, так, от сытости, опасного чувства, провоцирующего бред свободы.