Непреодолимые обстоятельства - Елена Викторовна Добрынина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катька недовольно закатила глаза:
— Все тебе не так. Послушала бы умного человека. Ты ж за модой не следишь, сидишь в своей лаборатории и только замеры делаешь, да пробы воздуха берешь. А я работаю с людьми и, поверь, вижу, как они одеваются.
Лелька прыснула:
— Да видела я, как они одеваются в фитнес-зале: все сплошь в спортивных штанах и майках.
— Ну, дура! Что с тебя взять, — пожала Катюха плечами и пошла в сторону отдела с бельем. — Как выберешь, маякни. А я поржу с твоих отсталых шмоток.
У Лельки испортилось настроение. Причем как-то слишком резко. В последнее время так часто бывало. Она не любила ругаться с Катькой, но вот это ее самомнение по любому вопросу бесило жутко.
— Кать! — Позвала она подругу. Но та надулась как мышь на крупу и с занятым видом перебирала лифчики на стойке.
Ну и пусть дуется, решила Лелька и пошла искать наряды сама, хоть ни черта в моде не понимала.
Через час Катерина, не сумев сдержать любопытства, таки заглянула в примерочную, где Лелька придирчиво рассматривала себя в зеркале. Маленькое черное платье, как легендарное от Коко Шанель, каким-то чудесным образом оставшееся от прошлых коллекций и лишённое звания оверсайз, смотрелось на Лельке обалденно. Не короткое, но и не длинное, с небольшим разрезом платье отлично облегало фигуру, делая девушку визуально еще стройнее, еще более хрупкой. Вырез лодочкой открывал тонкую девичью шейку.
— Слушай, а тебе отлично в этом платье! — Как ни в чем не бывало появилась Катька у примерочной. Когда только успела узнать, в какую именно кабинку Лелька зашла? — Но в таком не в зал ходить, а в бар в самый раз или в клуб.
Тут же Катькин мозг озарила мысль и она, округлив глаза, стала ее до подруги доносить:
— А давай, пойдем завтра в ночной клуб?
Лелька критически скривилась, но для Катьки уже не было никаких причин для отговорок. Если ей взбредет что-то в голову, то легче застрелиться, чем попытаться отказаться.
— Так, я все придумала. Завтра мы идем в клуб. И у меня как раз выходной в воскресенье. Отказы не принимаются. Я такое место знаю, огонь! Я туда уже год собираюсь, да все не с кем было. Ты ж как клуша, вечно дома сидела в пижаме и с мамкиными оладьями.
Настала очередь Лельки закатить глаза. Эта прорва когда-нибудь замолчит? За ней же не угнаться! И мертвого достанет! Проще, действительно, застрелиться, но, к счастью, в Лелькины планы это не входило. А может, и права Катька? Сколько можно сидеть дома? Да и платье теперь есть подходящее. Сколько ж лет она не выходила в свет? Не пила коктейлей, не танцевала под вибрирующую где-то в желудке музыку, не возвращалась под утро домой уставшая.
— Ладно уж, болезная! Во сколько завтра ты за мной зайдешь?
И Катька, не стесняясь, прямо в магазине сплясала то ли чечетку, то ли дикий танец папуасов, означавший только одно — она дико рада.
***
Как ни старались, вернуться из Питера Рустему с отцом удалось только к исходу второй недели. Зато всё задачи были решены, всё дела, что запланированы, сделаны.
Личный водитель вёз их с аэропорта Шереметьево по платной трассе. Машина легко скользила по широкой, гладкой дороге и Рус откинул голову на подголовник. Суббота. По идее, впереди выходные и он может со спокойной совестью отдохнуть перед новой неделей. В их "зубной империи" Рус был ответственным за обеспечение клиник необходимым материалом, а также проводил всё рекламные компании вместе с отделом маркетинга. Когда же на горизонте маячило открытие нового филиала, то отец вспоминал о его первом инженерном образовании и поручал решать все технические вопросы подготовки клиник к открытию. Рустему и самому нравилось, что он в силах решить так много задач. В конце концов он понимал, что весь бизнес останется ему, поэтому не мог относиться к работе с прохладцей.
Зазвонил телефон и на экране всплыл номер, принадлежавший Дато. Поднимать не хотелось, потому что Рус предполагал, зачем ему звонит друг в субботу. Но, помня о том, что он обязан Дато за информацию, трубку поднять пришлось.
Дато как всегда был весел и беспечен. Он звал в клуб, не так давно открывшийся и принадлежавший их общему знакомому. Настроения ехать тусить не было, но Дато снова подкалывал, мол, он, Рус совсем голову потерял из-за какой-то крошки и теперь решил завязать с весельем и тусовками. Не то, чтобы Рустем повёлся на поддевки, он и сам понимал, что слишком часто он думает о Булке, слишком ждёт следующего утра, чтобы приехать и увидеть её в неизменных лосинах и майке на спортивной площадке. Возможно, Дато и прав, и ему действительно нужно отдохнуть от работы, пообщаться с друзьями. И потому в конце концов они сошлись на том, что вечером встретятся в клубе недалеко от Патриков.
— Не очень-то ты хотел ехать туда, судя по всему? — Заметил отец, который казалось дремал на заднем сидении и не слушал разговор сына с другом. Оказалось, показалось.
Рус пожал плечами:
— Думал отдохнуть немного после поездки, в зал сходить. Но Дато так уговаривал, что я согласился.
— Поезжай, развейся, сынок. В зал ты итак ходишь регулярно. — Рус согласно кивнул головой.
— Шамиль Давидович, куда едем? За город или на Университет?
— Завези Рустема к нему на квартиру, а меня за город, домой. — Спокойно, но властно ответил отец.
— Понял. — Водитель послушно махнул головой и принялся дальше крутить баранку.
— А завтра ждём тебя на обед. Мать будет рада. — Предупредил отец.
Вот и распланированы выходные, усмехнулся про себя Рус. Он мог, конечно, воспротивиться. Только какой в этом смысл? Отец — глава семьи, мама соскучилась по нему, Русу, все-таки они прилично отсутствовали в городе. Да и вообще, это — семья. И это — самое главное.
Дома Рус принял душ, разобрал вещи, кинул их в стирку. У него была помощница, но вещи Рустем предпочитал стирать сам. А вот уборку делегировал. Два раза в неделю к нему приходила та же женщина, что убирала в их загородном доме.
Иногда в его апартаменты с дизайнерским ремонтом в стиле брутального минимализма врывалась мама и принималась готовить для Руса. Он смеялся и ласково, благодарно целовал её в висок. Потом приходилось раздавать еду или звать Дато, который обожал стряпню матери, но отказать в "набегах" на свою холостяцкую квартиру Рустем ей не мог.
К условленному часу он