Брекен и Ребекка - Уильям Хорвуд

— И с какой стати мы должны предоставлять им убежище?

Меккинс раскрыл было рот, но растерялся, не зная, как все объяснить кроту, который не знаком с Ребеккой.

— Так что же?

— Потому что Роза доверяет ей, иных причин я, пожалуй, не вижу.

Совершенно неожиданно крот широко улыбнулся, и от его улыбки повеяло таким теплом, что Меккинс даже перестал злиться.

— Крайне веская причина, ничего не скажешь, весьма убедительная. Прекрасно. — Поднявшись с земли, крот подошел к Меккинсу, рядом с которым стояли гвардейцы, легким кивком головы отпустил охрану, и они остались одни.

— Меня зовут Броум, — сказал он, — и, поверь, я рад тебя видеть. Роза предупреждала, что события в будущем могут принять неприятный оборот. Она называла твое имя и говорила, что тебе можно доверять, но я не думал, что мы с тобой встретимся так скоро. Прошу прощения за поведение моих гвардейцев, но ты должен их извинить: на протяжении многих поколений наши системы враждуют и для исчезновения этой вражды должны быть веские причины. Впрочем, если ты веришь Розе так же, как верю ей я, тебе тоже должно казаться, что наступают времена, когда глупые распри становятся неуместными. Поскольку ты пришел к нам, а не наоборот, полагаю, я вправе попросить, чтобы ты сначала рассказал нам о Данктоне. Я всегда прислушиваюсь к предсказаниям Розы, но мне вверено управление системой, и я не могу действовать, исходя из одних лишь неясных догадок и предчувствий. Расскажи мне, что у вас творится.

Он держался приветливо, но с большим авторитетом и говорил с Меккинсом как с равным. Броум понравился Меккинсу, который гордился своим умением быстро определять, что представляет собой тот или иной крот. К тому же наступили неспокойные времена, и чем больше у тебя друзей, тем лучше. Поэтому он не таясь объяснил Броуму, что жизнь в его системе изменилась к худшему за время правления Мандрейка, который, как выяснилось, успел причинить луговым кротам немало горя, столкнувшись с ними на пути в Данктон. Меккинс упомянул и о том, что Рун готовится захватить власть, и о последствиях, которыми чревата ситуация для его родного Болотного Края.

Затем Меккинс рассказал Броуму о Ребекке, признав, что не может привести доводов, которые заставили бы луговых кротов предоставить ей убежище, кроме одного: как ему кажется, у Ребекки особый путь в жизни и судьба ее связана не только с парой кротышей. И Роза разделяет его мнение.

Броум отнесся к его словам с большим интересом, ему самому было о чем рассказать Меккинсу, первому из кротов, занимавших значительное положение в Данктонской системе, с которым ему довелось встретиться. Но сначала нужно было узнать еще кое-что.

— Скажи мне, Меккинс,— негромко проговорил он, — что тебе известно о Камне?

Броум заметил, что Меккинс отнесся к этому вопросу иначе, чем к предыдущим. Поведение его стало более непринужденным, словно ему удалось ненадолго отвлечься от мыслей об ответственности, лежащей на плечах главы хотя бы части системы, такой, как Болотный Край.

— Ты имеешь в виду Камень вообще? — спросил Меккинс. — Или именно Данктонский?

— А что, между Камнями есть различия? — ответил Броум вопросом на вопрос.

Меккинс замялся. Ему никогда не приходилось беседовать с кем-либо о Камне, даже после того, как он отправился к нему ради Ребекки и Камень откликнулся на его молитвы. С тех пор он преисполнился глубокого благоговения перед Камнем и ни с кем не заводил о нем разговоров, боясь, что его неправильно поймут. Наконец он сказал:

— Данктонский Камень обладает огромной силой. Возможно, он и поныне является подлинным центром системы, ведь поначалу, когда кроты обитали лишь на вершине холма, так и было. Однако стараниями Мандрейка и Руна, о которых я тебе уже рассказывал, мы утратили прежнюю связь с Камнем. — Меккинс помолчал немного и добавил: — Если тебя интересует мое мнение, мне кажется, важнее Камня в Данктоне ничего нет.

Броум кивнул. Судя по его виду, ответ Меккинса пришелся ему по душе, но он ничего не сказал вслух. Теперь настал его черед делиться мыслями, которые он очень долго хранил от всех в тайне. Преодолев последние колебания, Броум решил, что может довериться Меккинсу:

— Тебе придется учесть следующее: в нашей системе бытует представление, согласно которому данктонские кроты — злые колдуны, к их лесу опасно приближаться, а Камень на вершине холма, о котором все мы изрядно наслышаны, — дурной Камень. — Услышав это, Меккинс явно изумился. — Ну, так уж у нас сложилось. Впрочем, многие из здешних кротов верят в Камень как таковой, полагая, что ему следует поклоняться. Как и в любой другой системе, у нас есть свои ритуалы. Но система наша велика, и кроты в ней живут разные. В последние годы ситуация осложнилась из-за бесконечных смут и раздоров — нечто подобное происходит и у вас. Из разговоров с Розой я с удивлением узнал, что она несколько раз наведывалась к вашему Камню. «В нем вовсе нет ничего дурного», — сказала она мне. Однажды ночью я и сам решил сходить к Камню. Хотя эта затея казалась мне довольно рискованной, я ничего не мог поделать: словно неведомая сила погнала меня туда.

— Да! С Камнем именно так и бывает, — подтвердил Меккинс.

— Разумеется, я не нашел в нем ничего дурного, напротив... Мне вряд ли удастся описать впечатление, которое он произвел на меня.

— Ничего страшного, — с понимающей улыбкой сказал Меккинс, — я знаю, что ты имеешь в виду.

— Возможно, этим бы все и ограничилось, если бы не события, происшедшие в прошлом сентябре. Один из наших кротов погиб в Данктоне в бою за самку. Его брат Стоункроп является (точнее говоря, являлся, ведь теперь он уже не с нами), достойнейшим среди самых доблестных бойцов в нашей системе. Так вот, Стоункроп вознамерился отправиться с отрядом бойцов в Данктон и отомстить за гибель брата. Мне едва удалось их отговорить — если честно, меня испугала мысль о возможных последствиях. Но при этом я подумал: может быть, все же стоит совершить попытку вторгнуться в Данктон?

Меккинс вздрогнул от неожиданности, но Броум со смехом сказал:

— Не беспокойся. Выслушай сначала до конца. Поразмыслив, я заключил, что, кроме Камня, нам в Данктоне ничего не нужно, вернее,