Тест - Дарослав Торунь

Торунь Дарослав Ежи

Тест

Дарослав Ежи Торунь

Тест

- Ну, собирайся! Пора.

Мужчина глубоко вздохнул и сильно сжал кулаки. Врач вел его иной, чем обычно, дорогой, как бы желая подчеркнуть исключительность этого дня. Они шли коридорами, затем наискосок через внутренний двор, мимо административного корпуса. Когда остановились у Зала Отдыха, врач что-то шепнул в микрофон. Двери раздвинулись.

- Волнуешься?

Мужчина кивнул.

- Ничего удивительного! - Врач громко рассмеялся.

Теперь они шли мимо знакомых комнат, и мужчина заглядывал в те, что были открыты.

- Часто бывал здесь?

- Довольно-таки, - ответил мужчина.

- Может, больше уже не придется ходить сюда.

- Может быть, - а про себя: "Надеюсь".

Наконец они подошли к нужной двери.

- Здесь я тебя покидаю. Дашь это тем, внутри, - он сунул в руку мужчине идентификационную пластинку. - Хорошо сыграть! - Он снова рассмеялся, затем добавил: - Только не сорвись, жаль было бы.

Когда врач отошел на несколько шагов, двери раздвинулись. Мужчина вошел, положил пластинку на протянутую ладонь санитара и с интересом огляделся по сторонам. Аппараты, приборы, стрелки...

- 54812-й, - сказал санитар, вытащил из шкафа полотняную сумку и подал ее мужчине.

Из-за опутанной сетью проводов платформы вышел высокий седой врач. Знаки различия на его халате указывали на вторую степень специализации.

- Стань сюда, - показал он на полупрозрачный цилиндр около двух метров в диаметре.

- На дорожку не нальете? - спросил мужчина.

Врач поднял брови.

- Шутник, - буркнул он и кивнул санитару. Однако его вмешательства не потребовалось - мужчина уже стоял в цилиндре.

Сухо щелкнули переключатели, чмокнули сомкнувшиеся прозрачные стенки. "Пока не больно", - подумал мужчина. Еще секунду назад четкие контуры приборов стали расплываться, обмякать. Комната погружалась в быстро густеющий серый туман. Он куда-то летел. Перепутались все направления, чувства, мысли. Пустота. Ничего.

Он лежал на траве и чувствовал, что сырость сквозь куртку и брюки пробирает уже до костей.

"Надо вставать", - подумал он и сел.

- В конце-то концов приду же я хоть когда-нибудь, - сказал мужчина своим ботинкам. Они показали ему язык.

Он снова шел, как и все эти дни, без цели, по незнакомой местности. Перевал, спуск в долину, журчащий среди камней ручеек, ночевка на постели из кучи веток. Вверх, вниз, снова вверх. Еще один перевал...

На склоне, отчетливо выделяясь на фоне чистого неба, сидел человек. Он сидел неподвижно, как будто бы сел здесь сразу же после того, как через перевал проложили дорогу, и собрался сидеть до тех пор, пока она, совсем забытая, не зарастет травой.

Мужчина замедлил шаг. Его шаркающие ботинки взбивали клубы пыли. Приближаясь к незнакомцу, он все отчетливее видел детали. Мятая серая куртка на голом теле. Такие же серые, грязные и в пятнах брюки. Босые ноги. Рядом небрежно брошенные старые развалившиеся ботинки. Без шнурков. На молодом, давно небритом лице зоркие глаза.

- У тебя поесть ничего нету? - Голос хриплый, невнятный.

Мужчина сел рядом, полез в сумку, вытащил хлеб и лук. Для того, кто сидел с ним рядом, казалось, весь мир сосредоточился в этой нехитрой еде.

Последние крошки аккуратно слизаны с пальцев и ладони. Быстрый взгляд на сумку.

- Еще есть?

- Есть.

- Так дай!

- Ты уже поел. А что случилось с твоими припасами?

Мужчина даже не пытался скрыть разочарования.

- Потерял, - он все еще смотрел на недоступную пока для него сумку. Свалились в пропасть, черт бы ее... Там... - Он показал на горы. - А ты откуда знаешь, что у меня были гарипасы? И вообще, кто ты такой?

- Меня зовут Джон Смит. Посмотри на меня внимательно. А потом на себя.

Его взгляд скользнул по куртке, брюкам, ботинкам.

- Из тумана? - Голос слабый, неуверенный.

- Да, - ответил Смит. - Ты тоже, не так ли? Что-нибудь помнишь?

Мужчина вскочил. Стал ходить несколько шагов вперед, несколько назад.

- Ничего не помню, - ответил он наконец. - Что за дурацкая ситуация! Ничего не помню...

Он наступил на какой-то острый камень и, шипя от боли, запрыгал на одной ноге.

- Обуй ботинки, ноги себе попортишь.

- Да ладно, черт с ними! - Он присел рядом со Смитом и схватил его за лацканы куртки. - Слушай, я оказался в горах... Но как я сюда попал, за каким чертом лез в этот туман и лез ли вообще - не помню. Не помню, что я делал до этого и что должен сделать сейчас. Меня зовут Роберт Джонс и я что-то должен сделать - это все, что я помню. Я шел куда глаза глядят и оказался здесь. Мне все это надоело, и я сел, чтобы... - Он вдруг замолчал и, будто вспомнив что-то, прыгнул к сумке Смита, схватил ее и откатился на несколько метров в сторону.

- Чтобы сдохнуть! - крикнул он, вскакивая на ноги. - Я уже два дня ничего не ел!

Смит спокойно смотрел, как на лице Джонса отразились поочередно удивление и злость.

- Тут же ничего нет! Ты же говорил, что еще есть!

Он отбросил сумку, подошел и стал над Смитом.

- Успел спрятать! Где? - Он сжал кулаки. - Говори!

- Ничего я не прятал. Ты только что доел последнее.

Смит прикидывал, решится ли Джонс двинуть его ногой. Все же нет... Повернулся, пошел к своим ботинкам. Не нагибаясь, сунул в них ноги.

Смит долго смотрел ему вслед, пока силуэт сгорбленного, с руками в карманах Джонса не скрылся за поворотом. Затем он с удовольствием вытянулся на траве.

Его разбудил стук конских копыт. Он чуть приподнял голову и посмотрел вниз, на дорогу. Два всадника, черные плащи, черные шлемы, закрывающие верхнюю половину лица, рослые вороные кони.

"И чего я прячусь?" - подумал он, сползая в какое-то углубление.

Всадники промчались рядом, солнце сверкнуло на панцирях под плащами. Ветер принес с дороги поднятую конскими копытами пыль.

Он полежал еще минуту, затем встал и вернулся на дорогу.

- Может быть, ты лишился таким образом хорошего обеда и информации вдобавок, - сказал он сам себе, глядя на мчащееся по долине облачко пыли. - А может, это и к лучшему.

Лес. Увидев на горизонте темную полоску, он отчаялся прийти в ближайшее время куда-нибудь, где будет еда и кусочек крыши над головой.

Солнце клонилось уже к западу, набухая краснотой, когда он добрался до первых деревьев. Заглянув в просеку, в которой скрывалась дорога, он забыл о голоде. Снова всадники. Их окостеневшие тела лежали поперек тракта. Смит подошел ближе. Под сплющенным черным шлемом виднелось лишь немного более светлое пятно лица. Чуть дальше лежал второй. Длинная массивная стрела прошила его шею точно спереди. Верхняя половина тела склонилась набок, мертвец как будто приглядывался к смельчаку, осмелившемуся нарушить его покой.