Алгебра кончится на Виете... - Владимир Малов

Владимир Малов

Алгебра кончится на Виете...

Фантастический рассказ

За окном шел дождь. Иногда сквозь неплотно прикрытую раму в комнату налетали порывы ветра, и тогда листы бумаги на столе вспархивали как живые.

Мысли висели на кончике пера, перо не успевало за мыслями. Холода Франсуа Виет не замечал. Не замечал он и того, что иногда за его спиной кто-то осторожно приоткрывает дверь и заглядывает к нему в комнату, он забыл, что внизу, в столовой, давно уже готов ужин.

Листы бумаги покрывались записями, вдоль и поперек. Он отбрасывал их в сторону, на край стола.

Перо попалось скверное. Оно царапало бумагу, иногда брызгало чернильными каплями, и в другое время Франсуа давно бы уже бросил такое перо и очинил новое. Но он знает — стоит отвлечься хотя бы на минуту, и нужные мысли куда-то ускользнут, а на смену им придут другие — пустые и необязательные.

Он торопился. Все чаще и чаще сердце напоминает о своем существовании. И эти ужасные головные боли, которые, кажется, теперь не прекратятся совсем... Он должен торопиться. Вот сейчас непременно надо закончить доказательство новой теоремы. Он сидит над ней с самого утра. Работает до полного изнеможения.

Наконец он отложил перо в сторону. Отодвинул от себя всю груду исписанных листов. Он пересмотрит записи завтра. Отбросит лишнее. Выделит главное. Тогда доказательство засияет четкостью и ясностью мысли. Теорема Франсуа Виета, французского математика! Теорема о свойствах корней полного квадратного уравнения!

Он посмотрел в окно и удивился тому, что за окном идет дождь. Когда он садился за стол, ярко светило солнце. Или нет — солнце светило вчера. Или позавчера? А может, дождь идет уже целую неделю?..

— Опять двойка, — грустно сказал Петя Иванов. — И опять за эту несчастную теорему Виета!

— Не унывай, — отозвался Ваня Петров. — Подумаешь — двойка.

— Подумаешь! Тебе хорошо: получил тройку и теперь можешь быть спокоен целых две недели...

— Иванов и Петров, — строго сказала учительница, — я понимаю, конечно, что получить двойку по математике очень неприятно, но не забывайте, что сейчас идет урок истории.

Она внимательно оглядела весь класс.

— Итак, на прошлом уроке мы с вами совершили экскурсию в XV век и были свидетелями того, как безвестный мореплаватель Христофор Колумб явился к испанской королеве Изабелле со своим фантастическим для тех времен проектом. Колумб утверждал: если Земля круглая, значит, берегов богатой Индии можно достичь плывя не на восток, как это делалось раньше, а на запад...

Сейчас мы снова отправимся в прошлое. Еще раз предупреждаю: держаться всем вместе, не расходиться, иначе можете потерять друг друга, случайно выйти из зоны действия Проектора Прошлого и никогда больше не вернуться в наш XXI век. Иванов, ты слышишь, что я говорю? Да и тебя, Петров, тоже не мешает предупредить...

Учительница повернулась к огромному пульту управления за своей спиной. На пульте зажглись разноцветные огоньки.

— Итак, на трех каравеллах Колумб вышел в океан и взял курс на запад. Колумб не знал, что между Европой и Азией лежит огромный американский материк.

На счетчике замелькали цифры: 1494 год, 1493, 1492...

— Сейчас мы побываем на «Санта-Марии» — адмиральской каравелле Колумба. Как и всегда, в Прошлом мы будем только десять минут. После этого Проектор сработает автоматически, и мы вернемся в класс. С матросами не разговаривать, только смотреть и слушать. Как вы знаете, они нас не увидят, — особое смещение во времени. Петя, ты слышишь, что я говорю? Когда мы смотрели, как строят пирамиду Хеопса, ты чуть не бросился на надсмотрщика...

Послышалось ровное гудение. На секунду стало темно. Потом стены кабинета истории растворились. Высоко-высоко в небе вспыхнуло ослепительное Солнце. В тишину ворвался ленивый шум волн, послышались громкие голоса, отрывистые слова команды.

— Посмотрите на переднюю каравеллу «Пинту», — сказала учительница. — На ней плывет Родриго де Триана, тот самый матрос, имя которого войдет в историю, потому что он первый увидит землю. Иванов, что ты хочешь спросить у Колумба?!.

В этот самый момент в голову Пете Иванову пришла такая великолепная мысль, что лицо его просияло.

Мальчики вернулись в кабинет истории, когда там уже никого не было.

— О чем я думал? — сказал Петя Иванов. — И как это я раньше не догадался?! Ведь это так просто, как дважды два. Сначала найдем век. XVII. А потом тот год, когда Виет сформулировал свою теорему.

Он нажал на пульте Проектора Прошлого несколько кнопок.

— Потом место. Хорошо еще, что я знаю, как обращаться с Проектором.

— А может... — неуверенно сказал Ваня Петров, — не надо?.. Может, ты просто выучишь теорему? Ведь не так уж трудно! Сумма корней равна... тому-то, произведение их равно...

— Ладно, — оборвал его Петя Иванов. — Ровно через десять минут у Франсуа Виета не станет его теоремы. И жить будет куда проще! Ведь если нет теоремы, значит, нет и всех этих примеров, которые надо решать. Учительница спросит что-нибудь другое. Что-нибудь такое, что я знаю... А еще лучше, — Петя даже замолчал на секунду, пораженный новой мыслью, — представь, что на Виете кончится алгебра! В учебнике всего несколько страничек. А то ведь страшно подумать, что еще придется нам проходить — логарифмы, интегралы...

— Петя! — сказал Ваня, — никто еще не отправлялся в прошлое без учительницы. Ты знаешь, что за это может быть?!

— Если боишься, — небрежно обронил Петя Иванов, — выйди из зоны действия Проектора. А я через десять минут принесу тебе теорему Виета. И никто ничего не узнает.

— Петя, — дрожащим голосом заговорил Ваня Петров. — Я не могу. Давай выключим! Слышишь, Петя!..

— Выйди из зоны действия!

Захлопнув за собой дверь кабинета истории, Ваня Петров прислонился к ней, слушая биение своего сердца. Знакомый гул нарастал и креп. Он посмотрел на часы: медленно-медленно тянулись минуты.

Кажется, самое главное он уже нашел. Мысли были ясными и четкими — ни одной лишней. Доказательство переписывалось набело, и строчки получались под стать мыслям — красивые, ровные. Пожалуй, Франсуа Виет мог гордиться не только своими блестящими математическими способностями — каллиграфией тоже.

За окном по-прежнему лил дождь, и снова Виет уже не замечал ничего на свете. Листы ложились на правую часть стола, скрипело гусиное перо.

Итак, сумма корней полного квадратного уравнения равна второму коэффициенту с обратным знаком... Произведение корней равно свободному члену уравнения... Доказательство получалось стройным, логичным — одно вытекало из другого и влекло за собой третье.

На столе быстро росла груда исписанных бумажных листов...

— Все было очень просто, — сказал Петя Иванов. — Мне повезло. Я заглянул к нему в тот момент, когда он кончил доказательство, и стащил у него со стола всю эту кучу пергамента.

— Все это зря, — сказал Ваня Петров. — Пока тебя не было, я решил вот что. Виет подумает, что сам куда-нибудь задевал свои записи. Сначала, конечно, огорчится, поволнуется, поругается немножечко по-французски. А потом успокоится, снова сядет за стол и все доказательства восстановит заново.

— Так, значит, все зря? — спросил Петя Иванов, бледнея.

Ваня Петров пожал плечами.

— Давай посмотрим, — сказал он, доставая из школьной сумки учебник алгебры.

Он раскрыл его на той странице, которая была украшена портретом Виета и... остолбенел. Портрета в учебнике больше не было. Ваня протер глаза и посмотрел на страницу еще раз. Потом он перелистал несколько страниц назад. Потом стал листать страницы вперед...

— Вот видишь, — важно улыбнулся Петя Иванов. — Все как надо. Я остановил ход истории.

— Неужели он не смог восстановить доказательства? — удивился Ваня Петров. — Как же так? Этого не может быть.

Внезапная догадка озарила голову Пети.

— Знаешь, я был у Виета в 1603 году. Это, кажется, год его смерти. Наверное, он уже просто не успел доказать теорему заново...

Сердце Пети вдруг застучало реже, чем обычно. Ему стало не по себе.

— А вдруг он умер от огорчения, что записи куда-то пропали, а он столько над ними работал?.. — неуверенно предположил Ваня Петров.

В коридоре зазвенел звонок. Петя сморщился.

— Совсем забыл — ведь сейчас будет урок математики. Вчера я получил двойку. И сегодня меня спросят еще раз.

— Можешь быть спокоен, — сказал Ваня Петров. — Тебя не спросят. Да и двоек у тебя нет. Как ты мог получить эти двойки, если нет на свете такой теоремы, из-за которой тебе их поставили?

Петя оживился.

— У меня нет двоек?! — он открыл дневник. — Ведь в самом деле их быть не должно...

Он помолчал.