Нота освобождения - Валенсия Виктория

Валенсия Виктория

Нота освобождения

Зима 2026 г.

Журналисты заняли первые три ряда в зале, а в дальнейших местах сидят то ли фанаты, то ли просто интересующейся моей работой люди. Я рада всем, кто смог посетить сегодняшнее мероприятие. Альбом зазвучит, разлетится по сети, и может быть, наконец, эта сосущая тревога отпустит. Вспыхнет огонёк гордости — меня заметят, оценят, поймут!

Ауч! Резкая боль пронзает голову. Деструктивная мысль, как вирус, вгрызается в сознание. Они всегда рядом — эти голоса, шепчущие о моей незначительности, о жажде родительского внимания. Словно проклятье, преследуют с детства, отравляя радость успеха.

Но, быть может, именно эта боль стала топливом, позволила не сдаться на полпути. Этот постоянный «голод внимания» гнал меня вперёд, заставляя работать без устали.

Журналисты задавали различные вопросы о моем альбоме, они жаждали деталей. Я подписала контракт в известной звукозаписывающей компании, поэтому при должном пиаре меня заметили. Прошло минут сорок, пока мы не дошли до последнего человека. Позже менеджер шепнул, что это редактор TheMountain — влиятельного музыкального сайта. Пишут различные статьи и добавляют общее впечатление касаемо альбома с учетом оценки работы по пятибалльной шкале.

— Гульсира, добрый вечер. Ваш альбом — смелый эксперимент. Меня заворожило сочетание традиционных восточных мотивов с электропопом. Создать такую гармонию, сохранить аутентичность — под силу не каждому. Это по-настоящему впечатляет. Но тексты… Как мне показалось, они пропитаны ненавистью. Много сказано о женской доле, о тяжести насилия. И вдруг финальный аккорд — «Mk'urnaloba», что переводится на вашем родном языке как "Лечение". Лирическая героиня прощает насильника, принимает его, хотя ни извинений, ни раскаяния нет с его стороны нет. Как вы пришли к такому финалу? Почему после стольких страданий, звучит мотив любви к предателю? Это похоже на стокгольмский синдром… Или я ошибаюсь? Благодарю.

После прослушивания его вопроса, несмотря на сексистский оттенок, меня удивило, что мужчина задал что-то подобное. Я заметила в его глазах искренний интерес к ответу. Когда он закончил свою речь словами "стокгольмский синдром", я не смогла сдержать нервный смех, но сделала это незаметно. Конечно… Как же без этого. Он любит порно или просто не осведомлен о насилии? Разве все только об этом вращается, дураки?

Успокойся, Гульсира, возьми себя в руки, перестань раздражаться! Научись реагировать спокойно и без эмоций на провокации! Ты сама предвидела вероятность услышать подобные фразы. Возьми себя в руки. Возможно, журналист упомянул о синдроме, чтобы присутствующие поняли суть. Прекрати подстрекать себя к гневу. Твоё негодование неуместно. Ты тоже можешь быть стереотипно наивной в некоторых моментах. Дыши глубже.

— Спасибо за вопрос. Прежде чем дать точный ответ, хотелось бы немного отклониться от темы и пояснить, с каким видом насилия столкнулась лирическая героиня и о чём она поёт.

По реакции зрителей видно, что они заинтересованы в моих словах. Конечно, кто не любит слушать истории о насилии. Некоторые чувства начинают просыпаться. Глубоко вздохнув, я начала рассказывать "предысторию" песни. В начале выступления мой разум перенёсся в прошлое, где я ясно почувствовала детское отчаяние.

Осень 2013 г.

Мне тринадцать. Был период беззаботности в личной жизни: учеба не волновала, нравилось веселиться с друзьями в школе и во дворе. Так нравилось их смешить, в такие моменты ощущала такой поток счастья! Делала все, что могла, лишь бы не замечать то, что происходило дома.

Однажды, я сидела в своей комнате и делала домашнее задание. На удивление, была погружена в предмет и старалась самостоятельно его сделать. У меня чувствительный слух. Дом у нас большой и я могла слышать все, что происходит. Такая особенность хороша, когда я слушаю любимую музыку, вслушиваюсь в песню и подмечаю игру каждого инструмента. А иногда такая особенность с ума меня сводит, как сейчас.

Я слышу как мама завела разговор с отцом в гостиной.

Только не это… Мама должна была уйти с Фанисом, моим младшим братом, на фехтование. Что случилось?

Я оставляю ручку на столе, отодвигаю стул от стола и бесшумно подбираюсь к двери, чтобы разборчивее понять разговор родителей.

— Дай денег!

— У меня их нет.

— Сколько можно?! Не лги мне!

— Я сказал нет.

— Скотина. Ничтожество. Как ты можешь так жить?! У нас двое детей, кто их, чёрт возьми, должен обеспечивать?! Сколько раз я должна это слышать?!

Отец молчал. Только бы не при Фанисе. Он гораздо чувствительнее меня. Если я после таких сцен просто выплакивалась, а на следующий день брала себя в руки, то Фанис уходил в себя. Мама только недавно вылечила его нервные тики. Он отставал в учёбе, и взрослые, даже психиатр, считали это врождённой особенностью. Ему даже выписали справку в школу! Но я знала — в нём живёт панический страх перед отцом. Этот страх съедал его, подавлял его яркий ум. Фанис смышлёный мальчик. Если бы половина его энергии не уходила на защиту от его страха, он бы уделял больше внимания своему любопытству к миру и достиг бы многих успехов в учебной сфере.

— Врешь же, да и снова! Раз так, раз не хочешь давать на оплату фехтования, то верни деньги своего сына, которые ты украл с его копилки! Давай!

Отец молчал. Я представила его развалившимся на диване, уставившимся в мерцающий экран телевизора, глухим к маминым словам. Резкие, злые шаги, словно тело наполнилось свинцом, и вот мама уже около отденльного дивана в гостиной. Раздался звук трясущихся штанов, звон монет, рассыпавшихся по полу.

— А это что, сволочь?! Не деньги? Ты же говорил, что у тебя их нет, скотина!

— Верни штаны на место, быстро!

— Нет, я заберу столько, сколько надо и уйду.

Гнев отца ощущался не только в голосе, но и в тяжелой поступи.

— Не трогай меня! — кричала мама. Ярость кипела в её словах, но за ней скрывался надломленный, готовый вот-вот сорваться в плач, голос. Она боялась. Мне было её так жаль… Так жаль, что это происходит с тобой, мама…

Но где Фанис?

Сердце сжалось от страха за брата. Неужели он опять станет свидетелем этой ужасной сцены? Тихонько приоткрыв дверь, я выскользнула в коридор. Фанис стоял у входа в гостиную, не в силах оторвать взгляда. Я не успела к нему подойти, как родители вылетели из комнаты, сцепившись в драке. Отец вытолкнул маму в коридор, прямо напротив Фаниса. Мама кричала, защищалась, проклиная отца. Я не могла понять, что чувствую: страх за маму, ужас за