Дневник безумной невесты - Лаура Вульф

Лаура Вульф

Дневник безумной невесты

Посвящается Карлу, который разбудил во мне писателя (и без которого я никогда бы не стала невестой)

Предисловие

26 июня

Моя лучшая подруга Мэнди собирается замуж, и от этого больше всех страдает моя секретарша Кейт.

Кейт. Я все-таки референт, а не цепная собака.

Я. Ценю все, что ты для меня делаешь. Кто в прошлое Рождество достал тебе подарочный сертификат на покупки в магазине «Сакс»?

Кейт. Не в «Сакс», а в «Мэйси».

(Ну и что тут такого? Конечно, «Сакс» на Пятой авеню пошикарней будет, но и универмаг «Мэйси» на Манхэттене — прелесть, классный магазин. Просто Кейт хочет, чтобы ей посочувствовали.)

Я. Как скажешь. Но я не могу сейчас говорить с Мэнди. Пусть оставит сообщение.

Кейт. Уже оставляла. Шесть раз.

Я. Ну и что она велела передать?

Кейт. Всего два слова: «Срочно перезвони».

Я. Ну, она, как всегда, преувеличивает. Скажи ей, что у меня встреча.

Кейт. Именно это я и сказала, когда она позвонила в первый раз.

Я. Ну, скажи, что я в туалете.

Кейт. Я уже дважды это говорила. Еще разик — и можно будет смело отвечать, что у вас цистит.

Я. Эй, нечего тут!..

Кейт. Ладно, забыли.

Я. Ну хорошо, тогда соедини, но, если она не отстанет от меня через три минуты, позвони по второй линии.

Кейт. Ну знаете! Это не входит в мои обязанности.

Вообще-то тут есть о чем поспорить. К счастью для руководства больших компаний, вроде «Хайдн пабликейшенз», в трудовых контрактах сотрудников употребляются совершенно размытые термины, типа «помощь в различных вопросах». Это ведет к злоупотреблениям властью, что вы сейчас и наблюдали.

Кейт с важным видом покидает мой кабинет. Как бы я хотела сделать то же самое, но, увы, приходится снять трубку.

Я. Привет, Мэнди! Как дела?

Мэнди. Ничего нового, всё те же кошмары, которые снятся всем невестам.

Я. Какие еще кошмары? Ты нашла свою половинку, он — свою. И всего через каких-то три месяца…

Мэнди. Через три месяца и два дня.

Я. А я что говорю? Просто расслабься и наслаждайся жизнью.

Мэнди. Ты не понимаешь, Эми… Ты ведь никогда не была замужем.

Я. Зачем тогда мне звонить?

Мэнди. Что?!

Я. Ладно, проехали. Поделись же со старой девой тем, что тебя беспокоит.

Мэнди. Ты надо мной издеваешься. Не смейся!

Я. Даже и не думаю.

Конечно, я ее дразню.

На том конце провода отчетливо слышатся всхлипывания.

Я. Ну, Мэнди, не надо плакать! Все будет хорошо.

(Ага, устройте мне грандиозную вечеринку, купите мне дорогущее платье, сделайте меня центром всеобщего внимания, завалите меня подарками, которые я сама же и выбрала, и я тоже буду рыдать.)

Мэнди. Просто я так устала. Сегодня позвонила моя флористка и сказала, что голландских тюльпанов привезут на пятнадцать целых семьдесят восемь сотых процента меньше.

Я. Ого! Пятнадцать целых семьдесят восемь сотых процента! Как же вы это высчитали?!

Всхлипывания переходят в рыдания. Я что-то не то сказала? Звонок по второй линии. Кейт — просто чудо, надо повысить ей зарплату.

Я. Ой! Мне звонят по другой линии. Надо ответить. Просто не забывай, что это ваша с Джоном свадьба, ваш праздник. Остальное неважно.

Мэнди. Но ведь тюльпаны были неотъемлемой частью флористической концепции.

Я. Давай попозже поговорим.

Я вешаю трубку. По идее я должна бы чувствовать себя виноватой, но ощущаю только облегчение. Еще через секунду в кабинет возвращается хмурая Кейт.

Кейт. Мы обе знаем, что она через час перезвонит.

(Надо же… Такая молоденькая — и такая умничка.)

Я. Наверное, ты права. Скажи-ка мне, ну почему свадебные хлопоты превращают нормальных людей в каких-то идиотов?

Кейт. Не надо меня спрашивать, мисс Томас, я ведь не замужем.

Я. За это я тебя и люблю.

(А еще потому, что млею, когда меня называют «мисс Томас», даже если это обращение звучит из уст молоденькой девицы двадцати двух лет, которая выбрала в качестве заставки на компьютере портрет группы Backstreet Boys.)

Я сказала чистую правду, вы ведь знаете. Люди, вознамерившиеся вступить в брак, волшебным образом превращаются в самовлюбленных нарциссов. Они становятся похожи на роботов-трансформеров, с которыми мы играли в детстве. Тех, что преобразуются из человека в машину, а из машины — в доисторическое животное. Наденьте на динозавра фату, нитку жемчуга — вуаля! — и перед вами картина эволюции нормального человека в невесту. Эволюции настолько бурной, что ее водоворот затягивает в себя всех окружающих, неважно, мужчина это, женщина или ребенок, — пощады не будет никому. Не думайте, что я со зла говорю. Только факты. Поверьте мне, я-то знаю!

Мэнди попросила меня быть подружкой невесты на ее свадьбе в сентябре. С одной стороны, это лестно. Она — одна из моих лучших подруг со второго курса колледжа. Сногсшибательная девушка. Следит за собой как никто из моих знакомых. Пожалуй, она — единственная, у кого одежда развешена по сезонам. Нашу дружбу скрепляет странная смесь благоговения и скептицизма.

И теперь дружеский долг требует, чтобы я появилась на свадебном торжестве в желтом атласном платье с завышенной талией в стиле ампир. Мэнди сама себя убедила, что ткань цвета лютика и завышенная талия — это утонченная, изысканная вариация женских одеяний эпохи рыцарей Круглого стола.

Ну-ну. Может, этот оттенок и носит миленькое название «лютик», но, по мне, это скорее «ядерный лимон», колер дешевой горчицы, которую берут на пикники и всякие спортивные мероприятия. А еще это цвет такси в Нью-Йорке. Только молоденькие девушки, страдающие от анорексии, выглядят элегантно в подобном наряде с завышенной талией; остальные же смотрятся как беременные коротышки. Так что забудьте про Камелот! Но я буду ходить в этом ужасном платье и улыбаться, потому что это нравится Мэнди, а Мэнди нравится мне.

Кроме того, привлекательная двадцатидевятилетняя брюнетка вроде меня может себе позволить появиться на публике даже в таком виде. Если верить некоторым, я — вылитая Джулия Робертс. Только на пару размеров полней. И поменьше ростом. Да и бюст у меня не такой выдающийся, как у Джулии. Так что на один денек я могу подвергнуться этому унижению — вместе с семью другими страдалицами в ядовито-желтых платьях продефилировать к алтарю под звуки музыки, которая обошлась в триста баксов.