Цепь - Станислав Романов

Станислав Романов

Цепь

Послание из сокрытого места, места, где пребывают души, тени, блаженные и боги.

Эта книга написана для того, чтобы познать запредельные души, и что они делают, и их изменения. Чтобы познать находящееся в отдельных часах, и течение этих часов, и их божества. Чтобы познать, к чему призывает Великий Бог. Чтобы познать врата и дороги, по которым странствует этот Великий Бог. Чтобы познать тех, которые преуспели, и тех, которые истреблены.

1

Никто никогда не называл его по имени. Разве только родители, но родителей у него не было с трех лет. Он не помнил их и не помнил имя, которое они ему дали. С трех лет его все называли Рыжим — пусть, тем более, что он действительно был рыжим. Если когда-нибудь прозвище и сердило его, то это было так давно, что он уже забыл об этом, как забыл свое настоящее имя. Рыжий не любил копаться в своем прошлом — слишком мало там было хорошего, и воспоминания редко доставляли удовольствие.

Но теперь Рыжий вспоминал, больше ему нечем было заняться. Он, правда, не залезал в прошлое слишком глубоко — так, всего лишь на несколько дней назад. Это было можно.

Рыжий сидел возле окна, почти прижавшись лицом к стеклу. По ту сторону окна, снаружи, шел дождь. Рыжий лениво пялился на мокнущий под моросью город — мегаполис, разросшийся причудливо и беспорядочно, как коралл. Автомобильные магистрали проходили по земле, над землей и даже сквозь дома небоскребы. Над автомагистралями нависали крытые пешеходные переходы, соединяющие одноименные уровни соседних башен. Сумасшедшая архитектура. Но из окон надземных уровней хотя бы видно небо. И если хочешь — можешь посмотреть на эти тучи, серые и унылые, словно в них отражается мокрый грязный асфальт. А в подземных уровнях и окон нет — какой там в них смысл? Под землей вообще дела обстоят гораздо хуже: уже второй отрицательный уровень это жуткие трущобы, на третий же отрицательный вообще ни один нормальный человек не полезет. Туда даже стражи порядка не полезут.

А вот их Команде на прошлой неделе пришлось спуститься на минус двенадцатый уровень, в самую преисподнюю…

В последнее время совсем обнаглели мутанты-контрабандисты. Раньше они старались держаться поглубже и не показываться обычным людям на глаза. А теперь городской совет и стражи порядка были завалены жалобами и свидетельскими показаниями испуганных граждан, видевших на минус первом уровне, в метро, страшных и отвратительных существ. Возмущенная общественность, подстрекаемая оппозицией, потребовала принятия срочных и решительных мер, "санации подземных уровней". Под этим эвфемизмом подразумевалось, что кто-то должен слазить вниз, сгрести все дерьмо и спрятать его в какой-нибудь далекой и глубокой яме, чтобы оно (дерьмо) больше не попадалось ей (общественности) на глаза. Выступавших с этими требованиями деятелей меньше всего заботили испуганные люди с нижних уровней, гораздо в большей степени их волновали грядущие выборы в городской совет. Члены городского совета живут наверху…

Однако никто не хотел лезть под землю и гонять там мутантов по темным закоулкам заброшенных коммуникаций. Отказывались даже стражи порядка, даже хваленый спецназ. Они сказали, что без планов подземных уровней внизу делать нечего — мутанты же знают все ходы. В городском архиве нашлись только планы метрополитена, второго отрицательного уровня и, частично, третьего. Планы остальных подземных уровней странным образом отсутствовали…

На крайний случай — крайние меры. На минус двенадцатый уровень отправилась Команда. Они были спецами по крайним мерам. Настолько крайним, что официально никакой Команды не существовало. То есть про них не то что мало кто знал, а даже мало кто догадывался. Но, поскольку порой возникает необходимость в крайних мерах, были и спецы.

Их было семеро, всегда семеро. В настоящий момент они числились испытателями экспериментальных образцов стрелкового оружия. То есть, проводить так называемую "санацию" якобы вызвались добровольцы с особыми навыками. Как же, добровольцы, черта с два! Просто нынешний мэр был давним другом Старика и попросил об услуге, сказав, что будет очень, очень-очень благодарен… А Старик приказал Команде, как приказывал много раз до этого. И Команда отправилась выполнять его приказ, потому что принадлежала Старику. Или тем, кого Старик представлял. Вот и все. Ну, почти все. Рисковали они не задаром: часть щедрой благодарности клиента за выполненную работу перепадала и им. Довольно значительная часть, так что они могли позволить себе жить высоко…

Для проведения операции коммунальными службами были разблокированы давно уже бездействовавшие грузовые лифты подземных уровней. Только восемнадцать лифтовых шахт оказались свободными ниже минус третьего уровня, остальные были завалены всякой дрянью, а кое-где даже кто-то жил. На минус двенадцатый удалось спустить только одну кабину.

Темно там было, на минус двенадцатом, хоть глаз коли, и воняло просто ужасно. Стены все плесенью заросли и грибами, пол под ногами скользил.

Леший тогда без конца трепал языком, все про каких-то гигантских крыс-людоедов. "Они, — говорил, — зараз руку откусить могут, или ногу…" Он уже здорово всех достал, и Сержант его легонько автоматом по хребту погладил и ласково посоветовал заткнуться, потому как он, Сержант, хоть и не крыса-людоед, но тоже может кое-кому поотрывать руки-ноги. Или язык. На операциях Сержант был в Команде за главного. Леший попритих, и все сразу приободрились. Телок даже хихикнул, но Сержант так на него посмотрел, что он мигом посерьезнел и за автомат покрепче взялся.

И вовремя. Из-за угла, из черной дыры тоннеля, в который они направлялись, на Команду выскочили бледные подземные твари. Их было не меньше двух дюжин. Рыжий выстрелил едва ли не раньше, чем увидел в свете фонарей скользкие тела мутантов.

Понеслось.

Мутантов секли длинными очередями, в остервенении не считая патронов. За считанные секунды выкосили всех до единого. Когда уродливые лоснящиеся тела тварей завалили весь проход, и никто из них уже не шевелился, Сержант дал команду прекратить огонь. Рыжий сдуру сунулся поближе, посмотреть — что за звери? — а Сержант, ухмыльнувшись, услужливо посветил фонариком. Рыжий считал себя крепким, бывалым парнем, но тут едва не заблевал и себя, и Сержанта, и долго еще не мог отдышаться. Грязная все-таки у Команды была работа.