Наука и научная фантастика - Иван Ефремов

Ефремов Иван

Наука и научная фантастика

И. ЕФРЕМОВ

НАУКА И НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА

ФАНТАСТИКА "ЧИСТАЯ" И "НЕ ЧИСТАЯ"

Расцвет научной фантастики характерен в общем для всех стран с высокоразвитой наукой и техникой, где они составляют основу роста производительных сил. Наибольшее свое развитие научная фантастика получила в англо-американской литературе. В Англии и Америке в 30-х годах нашего века и в первые годы после второй мировой войны издавались десятки (до 60!) журналов, специально посвященных научной фантастике, печатались тысячи рассказов, новелл, романов. Организовались даже специальные издательства. Подобного этому полноводному (хотя и мутному) потоку не было ни в каких других странах. Интересно, что, несмотря на былое первенство в науке, Германия дала очень мало научно-фантастических произведений. Очевидной причиной этого послужила общая деградация науки и культуры при фашистском режиме. Научная фантастика за рубежом многообразна. Американцы различают "чистую" научную фантастику, основанную на тех или иных серьезных научных положениях, и более "свободный" вид этого жанра, где в причудливом вымысле авторы сплетают оборотней и кибернетические машины, вампиров и космические корабли, привидения и высшие достижения химии. Немало и так называемой научной фантастики, которая обходится даже без этой скромной научно-технической основы. Надуманный бред преимущественно религиозно-мистического оттенка лишь для занимательности оснащается переносом действия на другие планеты или в отдаленное будущее. Иногда местом извечной борьбы добра и зла становится какая-нибудь лаборатория с маньяками-учеными во главе. Сами читатели издеваются над подобной литературой, называя ее "БЕМ"-литературой ("Bug and Monster"), подчеркивая постоянное присутствие чудовищ или гигантских насекомых, вторгающихся на Землю из космоса или встречающих астронавтов на планетах иных звезд. Другое издевательское название для таких произведений - "ЭмЭс" (Mad Scientist) - безумный ученый, то есть гениальный одиночка, открывающий ужаснейшие способы истребления людей или потрясения всей планеты - очень частый аксессуар англо-американской научной фантастики. Наконец третье прозвище также метко выделяет ос-вову еще одного вида произведений: "Ю. Л." (Upheaval literature), то есть литература катастроф, непременно случающихся с нашей бедной Землей или с иными планетами, если действие перенесено в иные звездные системы. Ядерная война, сметающая цивилизацию и перерождающая человечество в толпу вампиров, крысо-людей или, в лучшем случае, в дикарей. Или это вспышка сверхновой звезды, нередко и нашего собственного Солнца, сжигающая начисто всю жизнь. В последнее время - столкновение со звездой из антиматерии. Даже видные писатели-фантасты идут этими утоптанными дорогами. Немалое число авторов использует фантастику для открытой религиозной пропаганды. Характерный пример - три романа видного английского писателя Льюиса о борьбе бога и дьявола на трех планетах Венере, Земле и Марсе. Совсем недавно появился мастерски написанный роман Уолтера Миллера "Гимн Лейбовицу", где изображается всемирное возрождение римско-католической церкви после крушения культуры и всеобщего одичания из-за ядерных войн. В этом романе церковь, хотя и данная в несколько гротесковом плане, все же единственный собиратель и хранитель былых научных знаний. Пожалуй, еще чаще научная фантастика становится детективом, где гангстеры и сыщики прикрыты лишь фиговым листком науки, а череда убийств и преследований украшается пейзажами космических перелетов или иных планет. Эта разновидность наиболее распространена. Даже самые блестящие представители американской научной фантастики, такие, как Исаак Асимов, известный, очень образованный ученый-биохимик, отдали дань научно-фантастическому детективу. Асимов написал с десяток романов, в которых действуют сделанные "под человека" роботы - космические сыщики. Следует упомянуть еще об одном любопытном явлении, чтобы показать, насколько разнообразна маскировка под научно-фантастическую литературу. Талантливый писатель Рэй Бредбери отнесен к первому десятку американских научных фантастов. Однако все произведения этого писателя проникнуты ненавистью к науке и страхом перед ней, которые он даже не очень скрывает. Произведения Бредбери, пожалуй, первый случай в истории литературы, когда полные ненависти к науке произведения сочтены выдающимися образцами "научной" фантастики. Это как нельзя лучше показывает, насколько велика путаница в представлении о жанре, его пределах и назначении. К чести англо-американских читателей, они начали разбираться в существе вопроса значительно раньше критиков и литературоведов. Положение научной фантастики в. Америке за последние годы очень характерно. Читателям надоели пустые, хоть и хитроумные выдумки о космических шпионах и безумных ученых, приелись убийства и детективы, их тошнит от психологических извращений. Стало понятным, что описания ужасающих катастроф в земном или всегалактическом масштабах - не больше как литературный прием. Сам по себе неплохой, придающий внешнюю увлекательность неглубокому произведению, этот прием, будучи повторен тысячи раз, уже превратился в дешевку, литературный штамп. Читатель все больше разбирается в науке, верит в нее, интересуется ею и легко разгадывает прежде "сходившие с рук" разно" образные маскировки. Поэтому медленно, но неуклонно отходят в небытие все побочные, мусорные побеги научной фантастики, уступая место "чистой" научной фантастике, завоевывающей все более широкую аудиторию. Но процесс идет еще дальше. За последние годы в Англии и Америке большое число признанных авторов отходит от традиционных форм этого жанра и приближается к традициям и требованиям "литературы главного потока", как говорят американцы, или к "большой литературе", если пользоваться принятым у нас термином. Это вызвано настойчивым предпочтением читателями "чистой" научной фантастики. Специальные научно-фантастические журналы и альманахи прогорают и закрываются один за другим. Только за 1958 год число научно-фантастических журналов сократилось с 21 до 10, за 1959 год "прогорело" еще три альманаха, в 1960 году из вновь открывшихся в 1958 - 1959 годах четырех новых журналов не осталось в "живых" ни одного. И в то же время научно-фантастические произведения проникают с каждым годом все больше в толстые журналы общелитературного характера и специальные программы телевидения, а книги на эти темы охотно издаются все возрастающим числом издательств. Анализ этого противоречия занимает наиболее крупных редакторов и писателей научной фантастики. Джюдит Меррил, писательница и редактор многих научно-фантастических сборников, правильно чувствует современное положение жанра. В заключительной статье к сборнику научной фантастики за 1959 год Меррил считает, что этот жанр покидает свои прежние формы и поднимается на новый уровень. Бурный прогресс научных исследований сделал самые фантастические гипотезы и предположения объектом научного исследования. Каждое новое соображение, пусть еще весьма спекулятивное (то есть неразработанное и не подкрепленное нужным количеством научных наблюдений, опытов и фактов), немедленно подхватывается и подвергается изучению. Исаак Асимов в письме к Д. Меррил заявляет: "Даже самые безумные идеи или такие, которые были совершенно ненаучными несколько лет назад, сейчас подвергаются серьезному исследованию учеными и, чудо из чудес, освещаются в печати без всякой иронии или шутки. Как ни быстро идет прогресс науки, он не вторгается и не может вторгаться в научную фантастику, хотя, между нами, он может вторгаться в читателей научной фантастики, удовлетворяя их самих успехами науки и избавляя их от необходимости чтения научной фантастики". Меррил полностью соглашается с Асимовым. Литература логических соображений теряет свою обособленность, растворяясь в "большой" литературе. "Научная фантастика как категория если не мертва уже, то обречена, так пусть здравствует научная фантастика (большая литература и путь мышления)!" - восклицает Д. Меррил в заключение. В приведенных, пока еще не очень ясных, соображениях, однако, как нельзя лучше отражено то самое главное обстоятельство, которое странным образом отрицается И. Асимовым, - огромное, я бы сказал, определяющее влияние научного прогресса на фантастический жанр литературы. Д. Кэмпбелл, который в течение 20 лет редактировал ведущий и самый серьезный журнал англоамериканской научной фантастики "Эстаундинг Сайенс Фикшн", опубликовал призыв к своим читателям вступать в новое общество "Джентльменов - любителей науки", которое будет издавать свой собственный журнал, посвященный исключительно научному и техническому "дальнему теоретизированию" и фантазированию. Вот здесь и находится ключ к четкому ответу на противоречия и те проблемы, которые занимают в настоящее время теоретиков англоамериканской научной фантастики. В нашей стране научная фантастика находится в самом начале своего большого подъема. Пока что ее расцвет определяется в большей степени ненасытным читательским спросом, нежели богатством тем, книг и мыслей. Однако по строгому отношению к качеству литературы у нас мы избежали всякого мусора - мистики, демонов, оборотней, космических гангстеров и страшных убийств - всего, что основательно засорило зарубежную фантастику и заставляет относиться к ней с большой осторожностью. Наша научная фантастика вся "чистая", по американской терминологии. Она строится на более или менее прочной научной основе. По моему глубокому убеждению, только такая научная фантастика и может считаться подлинной, имеющей право на существование в этом жанре. Все другое, будь то даже полезные, идейные и хорошие по литературным качествам произведения типа памфлетной "фантастики", к этому жанру не относится. Разговоры о точности научной документации, неизбежно возникающие на каждой дискуссии о фантастике, хотя безусловно правильны, но, пожалуй, уже запоздали. Научные ошибки и неточности абсолютно нетерпимы не только в научной фантастике, но и в "бытовой" литературе. Подобно тому как давно уже, с начала реализма, нельзя придумывать несуществующие детали жизни или искажать ее правду в произведениях общего направления, так теперь, в современном реализме, недопустимы невежество и погрешности в любых деталях научного характера. Но в отношении научной фантастики об этом даже не стоит много распространяться - это звучит вроде требования писать книги без орфографических ошибок. Важнейшим вопросом прошедших у нас дискуссий о научной фантастике можно назвать соотношение науки и фантазии. Право писателя на безграничную свободу фантазирования отстаивалось с не меньшим энтузиазмом, чем противоположные требования строгого лимитирования писательского воображения точными данными современной науки. И, конечно, обе стороны, развивая свои положения логически односторонне, а не диалектически, были неправы. Ортодоксальным защитникам писательской "свободы" было мало того, что в научной фантастике якобы обязателен примат фантазии над наукой. Нет, научная фантастика должна вести науку за собой, "показывая ей новые направления и освещая пути в неведомое вдохновенным взлетом фантазии. Приверженцы "теории лимитирования" в своих крайних выражениях требовали обязательной проверки каждого научно-фантастического произведения учеными соответствующих специальностей.