Честная игра - Фрэнк Грубер

Фрэнк Грубер

Честная игра

Глава 1

Похоронные горы остались за спиной. Далеко впереди вставали Панаминты. Он смотрел вниз, в Долину Смерти,[1] и думал: убьет ли она его, как убила многих, многих других?

За свою жизнь он всякого наслышался о Долине Смерти. Много лет прожил на расстоянии дня пути от нее. Ему случалось оказываться на краю этой впадины, а однажды он даже пересек ее в автомобиле, на полной скорости, поздней осенью.

Но сейчас был июль и он шел пешком. На нем был коричневый костюм в мелкую полоску, за который он заплатил сто пятьдесят долларов. Светло-коричневые полуботинки совсем не подходили для марш-броска по раскаленному песку и солончакам Долины Смерти. Когда-то белая рубашка стала серой от грязи. На голове у него была потерявшая всякую форму шляпа, за плечом — фляжка в холщовом мешке, какие возят с собой в автомобилях путешествующие по пустыне. Но воды оставалось до боли мало.

Он повернул голову и посмотрел назад, в сторону Похоронных гор. Кажется, там что-то движется? Неужели погоня уже так близко? Неужели преследователь отважится пойти за ним в Долину Смерти?

Он всмотрелся в ущелье, по которому недавно спустился сам, и через какое-то время различил вдали крохотную фигурку. Точно, идет.

Может быть, Долина Смерти прикончит их обоих?..

Он двинулся вперед, в Долину. Пот выступил из всех пор, одежда промокла насквозь и стала липнуть к телу, но это хорошо. Страшно, когда перестанешь потеть.

Через несколько минут песок вдруг ушел у него из-под ног, и он увидел, что идет по соляным барханам. Местами поверхность была прочной и хорошо держала, а местами желтовато-белая соляная корка трескалась и крошилась под ногами. Далеко впереди сверкала на солнце широкая белая полоса, похожая на реку, скованную льдом.

Солнце палило беглеца своими огненными лучами; поверхность Долины дышала отраженным жаром, заставляя его широко раскрывать рот, как будто ему не хватало воздуха. У него появилось странное, гнетущее чувство, которое никак не было связано с опасностью погони. Это ощущение было вызвано растущим атмосферным давлением. Воздух давил все сильнее, потому что человек уже спустился заметно ниже уровня моря.

Он ни разу не оглянулся, пока не добрался до гладкого соляного участка, блестевшего, словно ледяная пыль. Это и была та «замерзшая река», которую он видел издали. Он ступил на нее; поверхность солончака задрожала и прогнулась под его тяжестью, но выдержала.

Тогда он остановился и посмотрел назад. Да, тот настигает. Должно быть, между ними мили две, но кажется, что меньше. Тот не отступится; он готов преследовать свою жертву хоть через всю Долину Смерти.

В сущности, дальше идти незачем. Но человек не может прекратить борьбу просто так: инстинкт самосохранения не дает ему сидеть и ждать смерти. Язык у него распух и еле ворочался во рту; он отвинтил крышечку фляжки и чуть-чуть отпил. Во фляжке осталось не больше двух глотков, а солнце все еще высоко стояло над Панаминтами.

Задыхаясь, он двинулся дальше по белой соляной россыпи. Ненадежная поверхность под ногами становилась все мягче, вскоре она сделалась влажной и липкой. К счастью, соляная река была не такой уж широкой. По другую ее сторону расстилалась широкая равнина, покрытая солью и грязью, неровная, как будто когда-то она вскипела и запеклась жесткой коркой, но потом корка потрескалась, а местами и провалилась. Эта корка крошилась под ногами путника, соль засыпалась в ботинки и жгла ноги. То и дело ему попадались узкие разноцветные ручейки. У одного из них он опустился на колени и осторожно попробовал воду. Соляной раствор был крепким, как кислота, и обжигал язык и губы. Человек знал — стоит глотнуть такой воды, и ты навсегда останешься там, где пил.

Панаминты маячили вдали, туманные и недосягаемые, окутанные какой-то непонятной дымкой. Ближе к поверхности земли воздух дрожал от жара, мешая разглядеть отдаленные предметы. Обернувшись, он не заметил своего преследователя и решил было, что тот отказался от погони. Но через некоторое время его снова стало видно.

Беглец не знал, сколько времени прошло. Как будто солнце опустилось немного ниже над Панаминтами, но здесь, в Долине Смерти, казалось, само время остановилось.

Он часто спотыкался и падал на колени, и каждый раз подняться было все труднее. Наступил момент, когда он так и не смог встать, и тогда он еще раз откупорил фляжку с водой. Он хотел всего лишь смочить губы, но вода сама потекла в горло; он глотнул еще и еще и вдруг понял, что глотает только воздух.

Вода кончилась.

Она дала ему силы снова подняться на ноги. Он оглянулся — преследователь был теперь ближе; намного ближе.

Всхлипнув, беглец побрел дальше. Панаминты, казалось, были все так же далеки, но солнце над ними опустилось ниже — должно было опуститься! Может быть, он еще доживет до того, как на Долину опустится тьма.

Он провел рукой по лицу и с ужасом заметил, что больше не потеет. Он побежал, или ему показалось, что побежал. На самом деле он двигался не быстрее, чем раньше. Он спотыкался, падал и с трудом поднимался опять. Но теперь под ногами вместо соли был песок и мелкие камушки, и казалось, что начался подъем. Если бы у него была вода, он бы ушел. Но воды не было. Даже флягу он давно выбросил. В конце концов он упал на колени и уже не смог подняться.

Беглец лежал на спине, глядя в небо широко раскрытыми глазами, когда его преследователь приблизился к нему. Тот был намного моложе и лучше снаряжен для путешествия по пустыне. На нем были сапоги, джинсы и широкополая ковбойская шляпа-стетсон, а с собой он нес две большие фляги, из них одна — все еще полная. С минуту он стоял, глядя сверху вниз на лежащего.

Потом сказал:

— Что, номер не прошел?

Лежащий на земле человек ничего не ответил. Распухший, почерневший язык не слушался его. Новоприбывший отвинтил крышку с одной из своих фляг и, наклонившись, влил несколько капель в рот беглецу. Потом добавил еще несколько капель — всего что-то около столовой ложки.

Выпрямился и стал наблюдать за лежащим. Постепенно остановившиеся глаза приобрели осмысленное выражение, губы зашевелились.

— Воды… воды…

Губы преследователя искривила жестокая гримаса. Он еще раз наклонился и снова влил несколько капель в пересохшую глотку. Эти капли вернули упавшего к жизни. Через несколько минут он смог даже сесть.

Двое мужчин долго смотрели друг на друга. Наконец тот, что сидел на земле, выкрикнул:

— Чего ты ждешь?

— Думаешь, я тебя убью?

— А разве нет?

— Да. — Он помолчал. — Но сначала ты у меня заговоришь.

Умирающий от жажды разразился жутким смехом.

Его мучитель встряхнул флягу, из которой давал своей жертве воду по каплям.

— Хочешь пить? Хочешь напиться вволю?

На мгновение глаза умирающего загорелись, но тут же снова погасли.

— Ты получишь всю воду, какая здесь осталась, — сказал человек с флягой, — если только расскажешь мне то, что я хочу узнать.

— Но ведь ты все равно убьешь меня?

Холодный взгляд сверху вниз прямо в измученные глаза.

— Да, — сказал человек с холодным взглядом. — Я все равно убью тебя. Вопрос в том, подохнешь ты с водой в брюхе или…

Он выразительно пожал плечами.

Взгляд сидящего упал на флягу в руке противника. Фляга была большая, круглая, тяжелая и твердая. Она была почти пуста, но на дне оставалось по меньшей мере полстакана воды. А полстакана воды…

— Ладно, — сказал беглец. — Дай воды…

— Сначала рассказывай.

— Без воды я не смогу говорить…

Человек, у которого была вода, немного поколебался и решил, что разницы, в сущности, никакой. Он бросил флягу на песок у своих ног и быстро отступил назад, когда жадные руки ее схватили.

Вода, булькая, смочила пересохшие губы, пролилась в горло, возвращая измученному человеку жизнь. Когда беглец допил последнюю каплю, к нему вернулись силы. Но он не отнял флягу ото рта. Во всяком случае, не сразу. Сначала он уперся ногами в каменистую почву.

Только тогда он оторвал флягу от губ… и швырнул в лицо стоявшему над ним врагу. Фляга попала тому прямо в лоб, застигнув его врасплох. От неожиданности и боли противник вскрикнул и пошатнулся.

Беглец, который только что умирал на песке, оттолкнулся от земли, прыгнул и бросился на своего врага. Возможно, он одолел бы его, если бы у противника не было револьвера. Но револьвер у него был, и он умел обращаться с оружием. Собственно говоря, он занимался этим профессионально. Револьвер как будто сам собой оказался у него в руке, и пуля пробила грудь нападавшего.

— Дурак, — сказал убийца, глядя на свою жертву, упавшую лицом вниз.

Подсунув носок сапога под обмякшее тело, он грубо перевернул его и вскрикнул от удивления. Глаза беглеца были открыты. Он был при смерти, но пока еще жив.