Жан-Батист Мольер - Григорий Бояджиев

Г. Н. Бояджиев

ЖАН-БАТИСТ МОЛЬЕР

Человек, который мог страшно поразить, перед лицом лицемерного общества, ядовитую гидру ханжества, — великий человек! Творец «Тартюфа» не может быть забыт!»[1] Эти слова Белинского воспринимаются нами сейчас как пророческие.

Да, творец «Тартюфа» не забыт. Вот уже три столетия живя на сценических подмостках всего мира, комедии Мольера и по сей день продолжают с разящей силой обличать социальное зло и утверждать народные воззрения на жизнь.

Значение Мольера в истории мировой драматургии воистину огромно. Сплотив воедино в своем творчестве лучшие традиции французского народного театра с передовыми идеями гуманизма, Мольер создал новый вид драмы «высокую комедию», жанр, который для своего времени был решительным шагом в сторону реализма.

После того как католическая реакция уничтожила великий театр итальянского и испанского Возрождения, а пуританская английская революция срыла с лица земли театры Лондона и предала анафеме Шекспира, Мольер вновь поднял знамя гуманизма и вернул европейскому театру народность и идейность. Он смело начертал пути для всего последующего развития драматургии и не только сомкнул своим творчеством две великие культурные эпохи — эпоху Возрождения и эпоху Просвещения, но и предвосхитил многие из основополагающих принципов критического реализма.

Имя Мольера начертано на боевом знамени современной прогрессивной французской литературы. Выступая на Втором съезде советских писателей в Москве, виднейший французский поэт Луи Арагон начал свою речь о поэзии со страстных слов, посвященных Мольеру. Говоря о национальных истоках реализма, о средневековых фаблио и героических поэмах, о поэзии Рютбефа и Вийона, Луи Арагон заметил, что весь путь развития ведет «к одному из величайших реалистов всех времен и всех стран — великому поэту по имени Мольер». Полемизируя с теми французскими литературоведами, которые исключают Мольера из своих обзоров поэзии, Арагон говорил: «Изгнание Мольера из царства поэзии — наиболее характерный факт искусственного и реакционного развития истории литературы в нашей стране. Вопреки исторической правде у нас излагают историю французской поэзии так, точно она не имела никакого отношения к великой истории человечества. Нелепо отрицая значение Мольера как поэта, эта история обходит молчанием всех тех, чья поэзия возникла из окружающей действительности»[2].

Отстаивая выдающуюся роль Мольера в истории французской поэзии, современные прогрессивные художники Франции борются за принципы поэзии, основанные на правде жизни.

Так имя великого Мольера становится боевым лозунгом сегодняшнего дня, знаменем борьбы за новое, правдивое и идейное искусство.

В чем же неиссякаемая сила Мольера?

Сила Мольера — в его прямом обращении к своей современности, в беспощадном разоблачении ее социальных уродств, в глубоком раскрытии в драматических конфликтах основных противоречий времени, в создании ярких сатирических типов, воплощающих собой главнейшие пороки современного ему дворянско-буржуазного общества.

«Бессмертный Тартюф — плод самого сильного напряжения комического гения»[3], - писал А. С. Пушкин, говоря об этой боевой, воинствующей мольеровской сатире. «О, Мольер, великий Мольер! ты, который так обширно и в такой полноте развивал свои характеры, так глубоко следил все тени их»[4], - вдохновенно говорил Н. В. Гоголь.

Сила Мольера — в его страстной приверженности к гуманистическим идеалам, в его передовых воззрениях, в которых явственно проступают демократические и материалистические черты, в его способности, несмотря на стеснительное положение придворного комедиографа, оставаться, говоря словами К. С. Станиславского, «гениальным протестантом и бунтарем»[5].

Конечно, Мольер не ставил перед собой какой-либо политической цели, он не сознавал еще неизбежности антагонизма между народом и абсолютизмом, не мог сделать народный тип главным героем своих комедий. Но когда Мольер выступал против пороков современного общества, он защищал интересы народа; когда он выражал свои критические воззрения на современность, он действовал, следуя здравым суждениям народа; когда ему нужно было противопоставить своим сатирическим персонажам натуры здоровые, разумные и деятельные, он находил их чаще всего в среде народа. Нам памятны замечательные слова Л. Н. Толстого: «Мольер едва ли не самый всенародный и потому прекрасный художник нового искусства»[6].

Именно в силу своей народности творчество Мольера резко выделялось на фоне современной ему литературы; писатели-вольнодумцы (либертины) — Теофиль де Вио, Сирано де Бержерак и др. — создавали немало произведений острой сатирической мысли, но они были лишены цельности мировоззрения, им недоставало связи с массами, именно того, чем был так богат Мольер; современные писатели-прозаики — Сорель, Скаррон, Фюретьер, — рисуя яркие картины нравов и создавая в отдельных случаях социальные характеры, все же не могли подняться до тех высот обобщения и глубокого раскрытия общественных противоречий, какие были свойственны творчеству Мольера. Что же касается драматургии, то преимущество Мольера в этой области было особенно очевидным. К середине XVII века, ко времени выступления Мольера, французская драматургия находилась в состоянии застоя. Единственный крупный драматург, Пьер Корнель, переживал острый творческий кризис, сцену заполняли бессодержательные трагикомедии и романтизированные трагедии Тома Корнеля, Буаробера, Дю-Рийе и др.; комедия была представлена в основном бурлесками Скаррона. «Высокие» жанры были отравлены фальшивой прециозностью, а «низкие» не выходили за пределы грубого фарса. Мольер с первых же шагов приступил к созданию нового типа комедии, совмещающей в себе смелость и широту мысли либертинов, бытовой реализм писателей-прозаиков и лучшие традиции предшествующей и современной драматургии. Но Мольер не только синтезировал достижения новой литературы и драмы; он поднял французскую литературу до подлинных высот гуманистической мысли и стал преемником Рабле и Монтеня. Мольер развил в классицизме его наиболее прогрессивные начала и, преодолевая сословие ограниченные стороны этого стиля, возвысился над своим временем как писатель. По словам Гете, Мольер «господствовал над нравами своего века»; он воспитывал людей, давая их правдивое изображение.

Источником величия Мольера были прекрасное знание действительности и горячая любовь к народу, с которым он общался и в жизни и с подмостков театра.