Кома - Кира Эллер

Эллер Кира

Кома

Эллер Кира

Кома

ВВЕДЕНИЕ

Я стою на площадке между вторым и третьим этажом на малой лестнице нашего института и, уперевшись грудью в подоконник, смотрю в окно. Сумка с учебниками валяется тут же, в уголке, в руках - пачка сигарет. Настроение препоганое и на то есть причины. Сегодня - первый день второго семестра, а у меня не сданы зачеты и за первый. Вышло так, что я болела и не ходила на дополнительные занятия. Но разве Cыркиной, преподу по фонетике это теперь объяснишь? Да ее это и не интересует. Сегодня же, в первый день пошла и пожаловалась декану.

Бесят меня молодые, слишком стервозные учительницы. Особенно те, которые едва встав из-за парты, начинают отыгрываться на других. Их не волнуют твои личные проблемы, какими бы тяжелыми они ни были. Вот и она такая же, сразу же к декану. Прочесали меня против шерсти, конечно, но не выгнали же. А Сыркину это, пожалуй, даже расстроило - такую мину скорчила. И сказала, что зачет все равно принимать не будет.

Удавить ее мало.

Пальцы нервно мнут пачку, В руке сигарета, которой, похоже, суждено быть искрошенной в пух и прах. Вдруг она исчезает, будто и не было. Я равнодушно смотрю на пустое пространство между пальцами, делаю ножницы, вздыхаю и достаю следующую, но опять не закуриваю. Та фонетика, на которую Сыркина меня не пустила, уже закончилась, и она наверняка тусуется сейчас в преподавательской, возможно скоро пойдет домой. Подруга сидит внизу в кафе и терпеливо ждет, когда я вернусь. Официально ушла я в дамскую комнату, а вот приклеилась тут к окну. Глаза машинально скользят по кружевам черных веток на улице, по сугробам и трамвайным путям, а мысли совсем не там.

Ну что мне делать, если она так меня невзлюбила? Сдать-то надо. Дали мне месячный испытательный срок - если учиться буду хорошо, разрешат досдать хвосты. А ведь эта вредина и принимать не будет. Она, видите ли, диссертацию пишет.

Удавить ее мало.

Чувствую дым, но не обращаю внимания. Почти все приходят курить именно на эту, запасную лестницу. Отчего-то шевелятся волосы на затылке, как на сквозняке, а клубы дыма поднимаются кверху.

Топота в коридорах становится все меньше, наша группа сидит дружно на лекции. Когда-то и я была с ними. Стоило только заболеть и все изменилось. Обидно. Входишь в аудиторию, а они ведут себя так, будто тебе там не место. Уходят по одному и группками, молча, а я остаюсь одна. Спросить некого, поговорить не с кем. Господи, как противно. Все образуется, конечно, но сейчас до того тошно....Нельзя уйти и все бросить, надо поладить с этой стервой любой ценой. Она же всеми силами будет упираться.

Удавить ее мало.

-Зачем же давить? - Раздается за спиной тихий смех. - Ты избавишься от нее гораздо раньше, чем ты думаешь. Если только захочешь.

И от этого голоса, и от этого смеха сразу становится легче на душе. Оборачиваюсь. Ну, конечно, вовремя. Он. Завис себе в воздухе, метрах в двух от пола, и докуривает мою сигарету. Ту самую, первую. А глаза хитрые-хитрые. Еще бы! Он опять стреляет сигареты без спроса и опять лезет читать мысли. Поганец, ведь просила же этого не делать!

Он кидает окурок в угол, где стоит некое подобие урночки.

-Не смотри на меня так! Ну, стрельнул, подумаешь! Знаешь же, у нас в высотке курить нельзя, только здесь.

Вторая сигарета так же испаряется из моих рук. На какую-то секунду в воздухе сверкнул голубоватый огонек. Он прикурил и мечтательно посмотрел в окно.

-Так вот, насчет Сыркиной есть информация. Хочешь узнать сейчас или предпочитаешь потом, вместе со всеми?

-Вы ее забираете?

-Возможно.

Достаю третью сигарету и наконец-то закуриваю сама. Руки почему-то дрожат. В конце концов, не все ли мне равно? ? Пора бы уже привыкнуть к тому, что многое я знаю наперед. Нельзя же спасти всех, да и нельзя менять судьбы, на то и есть ОН. Если разрешит, я помогу, а нет - лучше бы тогда не говорил. Дико знать о смерти, и осознавать свое бессилие. Поэтому, когда рок можно изменить, ОН спрашивает, хочу ли я знать? Хочу ли я знать, что будет с Сыркиной?

Странный выбор для простой студентки, не правда ли? Но я не простая, хотя и прикидываюсь дурочкой. На самом деле, я могу абсолютно все. Знали бы мои сокурсники... Но нельзя, всему свое время. А началась эта катавасия года три назад...

ЧАСТЬ 1.

ДО

Всегда смотри, куда идешь и что делаешь! Фразу эту я, наверное, слышала тысячи раз. И злилась, не маленькая, дескать. В очередной раз собираясь на каникулы, я еще раз выслушала двухчасовую нотацию и под первым попавшимся предлогом смылась из дома. У меня кончилась любимая тушь. А тут каникулы, море, пляж. Дело серьезное.

Захожу в магазин, подбегаю к прилавку с косметикой. Слава богу, покупатели есть, а то терпеть не могу, когда измученная отсутствием народа продавщица смотрит на меня глазами голодного вурдалака. Стою, выбираю, продавщица изо всех сил пытается всучить сомневающейся даме тени подороже.

Рядом со мной останавливается сухонькая старушенция и с любопытством пододвигается поближе к витрине. Но тут, абсолютно случайно, она обнаруживает на полу предмет, несомненно, заслуживающий большего внимания. Подняв объект с пола, она предъявляет мне, а затем и другим покупателям грязный, наполовину обгрызанный куриный окорочок сомнительной свежести. С вопросом: Это не вы уронили? она попыталась засунуть его в карман рядом стоящей упитанной гражданки. Та гневно отрицала свою причастность к несчастному окорочку. Но старушка, похоже, прониклась к нему определенной симпатией и решительно отклонила мое предложение угостить метрошную дворняжку. Бабулька рассудила, что ее найденышу полагается более блестящая участь, и она, воспользовавшись занятостью продавщицы, незаметно разместила его на прилавке, стратегически прикрыв его белокурым шиньоном. Довольная проделанной работой, старушка скрылась с места преступления, спрятавшись в примерочной кабинке.

Я купила, наконец, тушь, но уходить не собиралась - уж больно любопытно было увидеть, чем все это кончится. Народу у прилавка стало поменьше, и продавщица стала поглядывать на меня с подозрением. Держу пари, она собиралась задать мне свой коронный вопрос Могу ли я вам чем-нибудь помочь?, когда к ней обратилась накрашенная сверх всякой меры пигалица лет тринадцати, спросив, имеются ли в продаже черные и зеленые лаки для ногтей. Оскорбленная сим вопросом до глубины души, молоденькая продавщица победным голосом провозгласила:

* У нас в продаже есть все! , сопроводив свои слова размашистым жестом и на слове все сделав ударение. Ее рука описала полукруг и остановилась, указывая на крайнююю витрину, так и забыв опуститься, ибо зоркий глаз ее узрел на ней замаскированный по всем правилам военной тактики окорочок. На какую-то секунду девушка потеряла дар речи, но в следующий момент галантерею потряс вопль, напоминающий рев раненого слона в джунглях.

Картина сия выглядела столь захватывающе, что поначалу я не поняла, почему она показывает на меня пальцем прибежавшей на вой заведующей. Однако я довольно быстро сообразила, что, как ни странно, являюсь главной подозреваемой. Тут, признаться, у меня начисто пропало желание смотреть продолжение спектакля и я с видом оскорбленной невинности удалилась, успев, правда, услышать сдавленное хихиканье из примерочной кабинки.

Вся эта история немало меня позабавила, неприятный осадок, вызванный нотацией, исчез без следа. Когда я вечером садилась в скорый Москва-Таллинн, я все еще продолжала смеяться, вызвав этим подозрение родителей. Им явно показалось, что причина столь бурной радости - те три месяца, что я проведу без них. У меня была мысль развеять их сомнения, но на вокзал мы приехали поздновато и времени на это не осталось.

На удивление, в моем купе ехала только я одна, дорога прошла на редкость спокойно и приятно, а вторжение таможенников показалось забавным разнообразием. Они не пытались особенно меня тревожить, обыскивать не стали и даже извинились. Что-что, а моим путешествием я осталась довольна.

***

На следующее утро в девять часов поезд прибывал на Балтийский вокзал. Уже проехали автопарк, внизу у насыпи началась моя любимая каштановая аллея. Еще чуть-чуть, и виден уже Длинный Герман с сине-черно-белым флагом, а за ним и Верхний Город. Наконец за окошком асфальтовой колбасой потянулся перрон, и поезд с легким толчком остановился. Началась возня, пассажиры вытаскивали вещи и начали медленно пробираться гуськом к выходу. Я еще какое-то время посидела на месте - не люблю толпиться без надобности. Как только немного поредело, я взяла свою единственную сумку и одной из последних вышла из вагона.

Каждый раз, как приезжаю, не могу не оглянуться вокруг и не вдохнуть глубоко свежий морской воздух. Разве московская гарь сравнится с этим? Я медленно шла к зданию вокзала. По приезде мой вагон оказался в самом хвосте поезда. Заодно смотрела внимательно по сторонам: не встречает ли кто? В принципе, я не сообщала точную дату своего приезда, лишь приблизительно, в радиусе нескольких дней. Но от моих родственников можно ждать всего, чего угодно. Иногда в них просыпается любовь, а в такие дни они готовы дежурить на вокзале день и ночь. Слава богу, никого не было видно. Признаться, мне не хотелось сразу ехать в свой городок, было бы неплохо прогуляться в одиночестве по столице, побродить по узким улочкам. Многие годы, пока я еще ездила с родителями, мой маршрут в Таллинне был Балтийский вокзал Автовокзал и обратно. Раз я сегодня без сопровождения, то собираюсь прогуляться. В пять с чем-то идет нужный мне экспресс, сейчас около десяти. Этого времени мне вполне хватит, а к вечеру буду дома.