Цепи свободы. Опыт философского осмысления истории - Виктор Сиротин

Виктор Сиротин

Цепи свободы. Опыт философского осмысления истории

Девиз: Идя к истине, поклонись правде.

Меланхолия. Альбрехт Дюрер. 1514 г.

От автора

Посвящаю памяти писателя и гражданина Александра Анатольевича Кротова

В основе книги «Цепи свободы» – исследование, с которым я в 2008 г. участвовал в международном конкурсе, организованном Институтом философии Российской академии наук (ИФ РАН). По итогам конкурса работа вошла в десятку лучших. Впоследствии её объём значительно вырос.

Девиз того исследования перешёл в книгу. Им я намерен руководствоваться и в дальнейшем.

В настоящей книге проводится многоипостасный анализ истоков хронических болезней «национального духа» и «безнационального тела» увядающего homo sapiens. Имея глубокие корни в прошлом, увядание это особенно остро проявило себя в Новое и Новейшее время. В целях уяснения исторического будущего России и ведущих стран мира я провожу анализ причин и фактических результатов Первой и в особенности Второй Мировой войны. Победа в ней оказалась исторически неоднозначной, ибо главными жертвами войны заведомо были Германия и СССР. Но это был лишь промежуточный аккорд Новейшей истории. После войны о себе заявила программа «общественного согласия», впоследствии принявшая формы «глобализации». Проведению в жизнь «глобального согласия», происходящего на наших глазах, в книге уделяется особое внимание.

Мировые войны XX века, трагизм «малых войн» в разных частях света в недавнем прошлом, бездуховность настоящего, создающего матрицы для неявленных ещё, но очевидных проблем в будущем, приводят к мысли о том, что пороки и заблуждения техногенной цивилизация не пошли на пользу. Никому. Схожая с гигантским айсбергом, цивилизация привнесла в мир проблемы, которые в видимой своей части кажутся не столь уж великими, но потому только, что безмерно тяжела главная – невидимая его часть. Сокрытая от глаз, она опасна тем, что вмещает в себя бездну неявленных ещё пороков. Порукой тому являются рецидивы обесчеловечения «хомо сапиенс». Свою лепту в сумятицу смыслов вносит верная служанка (часто смертельно враждующих) идеологий – историография. Неизбывно пристрастная, она каждое прошлое рассматривает через призму «хозяйской» полезности в настоящем. Если честный исследователь стремится к истине, то политиков она заботит в той мере, в какой может сгодиться для практических целей. Если «польза» не просматривается со всей очевидностью или по каким-либо причинам не устраивает политических игроков, то события и факты замалчиваются, «стираются» из политической памяти общества либо переписываются заново. Именно в таких случаях использованная «истина» хуже всякой лжи. Известно, что оплаченные трагедиями политические интересы разрывает мозаично складывающееся бытие государств, народов, культур и религий. Вместе с тем интересы эти не дают ожидаемых результатов, поскольку история эволюционирует в душе народа, а в политике и экономике лишь реализует свои проявления.

В анализе прошлого полагаю недопустимым загонять многовековое бытие государств в подчас ущербные умозрения последних десятилетий. Поэтому по ходу анализа я прибегаю к широкому диапазону времён и исторических материалов. Ввиду множества в истории «белых пятен» мне, помимо философского их осмысления, пришлось в ряде случаев прибегать к методам духовного и психологического их распознавания, а также к «вольным» аналогиям и не поддающимся историческому просчёту методам ассоциативного анализа. Ибо человеческое бытие оставляет свои отметины не только в артефактах, но и в неявленном, которое подчас несёт в себе основную суть происходящего.

Историческое бытие правильно, логично и последовательно, а события всегда «тесно взаимосвязаны между собой» лишь в схоластическом мышлении и во всё терпящих учебниках.

В то время как реальный ход событий как прошлого, так и настоящего, подчас далёк от досужих схем, ибо меряется не одной только формальной логикой. Ко всему прочему на сцену мировой и локальной истории выходят лишь единицы реальных её делателей, которые тонут в море дилетантов и случайных политиков, вслепую исполняющих неведомый им сценарий бытия.

Представляется очевидным, что в исторической жизни ничто не существует отдельно друг от друга. Но связь эта – внутренняя, и являет она себя в глубинах несобытийной «истории». Иными словами, политические события тесно связаны (не путать с интерпретацией этих событий) с этическими ценностями, хозяйственная жизнь – с культурой, а наука непосредственно взаимодействует в обществе с весьма важными для него формами творчества. В своём духовном взаимодействии и практических взаимосвязях это определяет пресловутый «ход истории» и судьбы стран. Вопрос в том, чтобы уметь найти и включиться в органику как будто разных, но взаимосвязанных и даже основополагающих в жизни общества феноменов деятельности человека. В этих целях приходится «разбредаться» по пересекающимся и расходящимся «плоскостям» реалий истории, которая пестрит множеством «неровностей» из событий и фактов. Взятые вне контекста эпохи и вовсе не обязательно достоверные, они в этом случае являются никудышными заплатами. Дабы приличнее выглядеть и пореже спотыкаться на «неровностях», полагаю важным и необходимым историческое ощущение неявностей эвольвентного перетекания событий, духовных и нравственных категорий. И последнее. Желая быть верно понятым, я выделяю некоторые слова, сводя свою мысль к формуле. Называю это «смысловой графикой». Ниже даю примеры мысли в её «графическом» виде.

«Красноречив был и результат: первая проба Глобализма, в форме интервенции в ряд государств идей интернационализма и «победы социализма во всём мире», была разгадана и отвергнута».

«Духовная дикость, вытесняя любовь и доброту в человеческих отношениях, приводит к утрате слов, выражающих эти чувства».

Виктор Сиротин

Март, 2014 г.

Предисловие к конкурсному реферату «Цепи свободы»

Всякая попытка понять что-либо начинается с информации. Имея множественные формы, она в печатной своей ипостаси зависит от пристрастий времени, определяющих как лживость, так и правдивость её. Не существуя сами по себе, эти обстоятельства увеличивают выбор, но усложняют объективное постижение мира. Это относится не только к путаным СМИ, но и к фундаментальным трудам.

Обслуживая нужды эпохи, первые, как правило, являются инструментом большой, маленькой или ничтожной политики. В «трудах» же нередко костенеет дыхание времени. Отсюда важность ощущения правды, базирующейся на совести. Совокупные с человеческим достоинством, они определяют судьбу народа, который сохраняет своё историческое содержание через позитивную преемственность поколений.

О философии как инструменте постижения реальности.

Полагаю, что философия, не теряя своей фундаментальной базы, должна отражать реалии не только во вселенской их ипостаси, но и принадлежащие конкретному бытию. Обращённая в заумь, в «разговоры» о Канте и Гегеле, философия отходит от жизни, вне которой её гуманный пафос теряет смысл.

Мысль должна выйти из кабинетов и, вкипая в жизнь, оберегать человека от пустой игры ума, как и от сладкозвучия сирен мирового маркета – могильщика всякого этнокультурного своеобразия. Не теряя духовных приоритетов и не выпуская из внимания нравственные критерии, мысль обязана реагировать на движение трагически меняющегося бытия.

«Выйдя на улицу», но не став площадной, философия должна быть частью жизни. В противном случае она, немногим отличаясь от схоластики Средних веков, либо умрёт, либо соскользнёт в потребительскую корзину обездушенного homo sapiens. Уверен, что материалом для философа могут служить не только академические издания, но и мудрость безвестного старика, и солнечный день, и лепет ребёнка.

При анализе культурно-исторических «изгибов» я некогда вывел понятие эвольвента, которая означает некую плоскую кривую, в своей развёртке могущую перейти в любую из множества разнонаправленных плоскостей, включая противоположную заданной (впервые использовал это понятие в статье «Россия в лохмотьях эволюции», М. Российские вести. 2/4/1993).

2008 г.

Глава первая

Вехи истории

«Человек рождён свободным, а мы находим его всюду в цепях».

«Человечество подсознательно ждёт Прометея, который восхитил бы огонь с неба и зажёг бы тлеющие на дне души уголья духовного творчества».

Историческая жизнь насыщена событиями, качество и оценка которых способны поверяться лишь их следствиями. В грозовую пору разряжаясь «молниями» человеческих амбиций, они подчас освежали пространство истории, но чаще предшествовали новым громовым раскатам – тяжёлым и протяжённым во времени. Но это не смущало тех, кто видел своё призвание в том, чтобы коренным образом изменить сложившееся положение вещей. И насилие в очередной раз взрывало бытие, в котором пресловутые «молнии» высвечивали величие исторических единиц и малодушие множества, живущих утехами и злобой нынешнего дня. Как оно всегда и было, отвага и жертвенность терялись в мелкодушии и трусости, а благородство и доблесть тонули в пороках и преступлениях.