Большое путешествие Хомы и Суслика - Альберт Иванов

Альберт Иванов

Большое путешествие Хомы и Суслика

Как Хома с Гусем лапчатым расстался

Давно это было. Два года назад. Много воды с тех пор в ручье утекло.

Пришли тогда Хома-хомяк и его лучший друг Суслик на берег ручья отдохнуть. Как раз дождик прошёл, солнце выглянуло. Ветки ивы блестят. Травинки, сбрасывая капли, выпрямляются. Всё цветёт и благоухает.

Глядят Хома и Суслик, а в заводи Гусь плавает. Большой и важный. И в воде красиво, вниз головой, отражается. Загляденье.

Поздоровались с ним, конечно, приветливо.

— Эй, привет! — крикнули они.

— Эй, привет! — тоже приветливо откликнулся он.

Плавает Гусь и почему-то ко всему присматривается.

Внимательно. Как бы по-хозяйски.

Это Хому немного насторожило.

— Вы местные? — внезапно спросил Гусь.

— Даже очень местные, — поспешно сказал Хома. — Мы здесь очень давно живём!

Он опасался, что незнакомец Гусь на их места вдруг позарится. На любимую заводь, на тёплый песчаный бережок.

Предчувствие его, к сожалению, оправдалось.

— Хочу всю стаю сюда привести, — довольно гоготнул Гусь. — Неплохо тут у вас!

— Без вас, — подтвердил Хома. — Без вашей стаи!

— Один плавай, так и быть, а других не зови, — беспокойно поддержал его Суслик.

— У вас не спросился! — прошипел Гусь.

Вот когда он себя показал, свой норов.

— Индюк надутый! — не остался Хома в долгу.

— Я не Индюк, — оскорбился Гусь. — Я другая птица!

— Сами видим, какая ты птица. Хорош гусь! — сказал Суслик.

— Все так считают, — напыжился Гусь. — Я своих гусынь сюда приведу сегодня, — пообещал он и вроде бы небрежно спросил: — А хорьки тут случайно не водятся?

Суслик, простофиля, сразу проболтался:

— Они далеко, около деревни, живут, кур таскают.

— И не случайно сюда забегают, — тут же хитро ввернул Хома.

Но Гуся нелегко было обмануть.

— Меня не проведёшь. Я стреляный. В меня однажды стреляли, — гордо пояснил он.

— Куда попали? — хмуро поинтересовался Хома. — В голову?

— Я вёрткий, — не оценил его тонкого замечания Гусь. — Промахнулись.

— Жаль, — буркнул Хома.

— Что? — не расслышал Гусь.

— Я говорю, у нас здесь тоже охотники шастают, — повысил голос Хома. — С двустволками!

— С трёхстволками, — поправил Суслик.

Он только до трёх считать умел. А то бы такое выдал, что Гусь, возможно, перевернулся бы прямо на месте. Лапами вверх!

Но Гусь действительно оказался стреляный. Опытный и глазастый.

— Неправда, — заявил он Г — Нигде по берегам пустых гильз не видно. Нет здесь никаких охотников!

И опять раскатисто, довольно загоготал.

— Неужели я сладкое гусиное пение слышу? — кто-то жарко задышал в кустах позади Хомы.

Он обернулся. Так и есть, Лиса!

Но Хому до того спесивый Гусь довёл, что он даже забыл про свою безопасность. А уж про Сусликову — и подавно.

— Зато у нас Лиса есть! — во всю мочь завопил он. — Вот она, вот она, родимая! — пытался он раздвинуть ветки кустов, которые ошалевшая Лиса со своей стороны задвигала. — Вот где она прячется, Лисуля наша!

— Здорово у тебя выходит, — удивился Суслик, он-то ничего о ней не знал. — Вовремя ты про Лису вспомнил, — похвалил он друга.

Однако напрасно старался Хома. Что Гусю ни доказывай, с него как с гуся вода.

— Не ври! — гордо отвернулся тот.

— Я не вру, не вру! — чуть не плакал Хома. — В кустах она прячется!

А Лиса угрожающе шептала сзади:

— С ума сошёл! Не спугни птичку!

— Ну, ладно, — сдался Хома и пригрозил Гусю: — Пусть тебе будет хуже. Ты ещё узнаешь нашу Лису!

Гусь только крылом небрежно махнул.

— Кроме этого ручья, у вас тут ничего путного нет. В вашем бедном краю даже захудалую Лису не встретишь.

Что там Хому, он даже Лису довёл до исступления!

Такого Лисьего прыжка Хоме и Суслику не скоро узреть доведётся. С криком: «Это я захудалая?» — она перенеслась на тот берег над потрясённым Гусем, выдрав у него на лету полхвоста.

Гусь так неистово забил крыльями по воде, что ручей вышел из берегов. А затем тяжело взмыл в небо, роняя перья.

Летел и оглядывался, поджимая свои красные лапы.

— Скатертью дорога, Гусь лапчатый! — крикнул ему Хома вдогонку.

— Узнал, какая у нас Лиса?! — вторил ему ошеломлённый Суслик.

— Здорово вы его отбрили, — тяжело дыша, похвалила их Лиса с другого берега. — Подождите меня немножко, дайте дух перевести, — умильно попросила она.

Но Хома с Сусликом тоже были стреляные, хотя в них никогда и не стреляли. Не настолько они глупые, чтобы дожидаться Лису, упустившую Гуся.

Пока она с новыми силами собиралась — ещё бы, так прыгнуть без разбега! — они уже дома были.

Больше в их бедные, захудалые края гуси не залетали. Видать, тот, лапчатый, растрезвонил по всему свету, что сюда лучше не соваться. Опасные жители здесь обитают. Очень местные!

Как Хома друга выдумал

Откуда Хома узнал эту мудрую пословицу — неизвестно. Вот она: «Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин отдай врагу».

То ли от птиц перелётных услышал, то ли ветер нашептал, то ли Суслик вскользь обмолвился. Но всё равно — красиво звучит. Гордо. И даже научно.

Крепко это запало Хоме. Стал он теперь жить по-новому. Завтрак сам съедал, обед делил с лучшим другом Сусликом, а ужин отдавал врагам. Ну, Лисе там или Волку.

Не впрямую отдавал, конечно. Просто относил свой ужин, добрую горсть гороха, в укромное место на поляне в роще. Враги найдут!

Иногда по утрам, когда на завтрак ничего не было, ходил проверять: не осталось ли на поляне хоть что-то от вчерашнего ужина. И каждый раз — пусто, ни горошинки. Ясно, враги взяли. Кто ж ещё!..

— Ты чего-то худеть стал, дружок, — беспокойно присмотрелся к нему Суслик, зайдя как-то в гости.

— А ты тоже делись своим обедом с другом — со мной, — уточнил Хома, — и тогда я на тебя посмотрю.

— Я и без того худой, — отказался Суслик. — Только и поправился теперь немножко.

— Немножко? Вон какой гладкий, — мрачно сказал Хома, — на даровых кормах.

Суслик и правда заметно округлился.

— Зато ты сейчас здоровее меня, потому что живёшь правильно. По правилам живёшь. Полезные правила! — восхищённо покрутил головой Суслик.

Хома усмехнулся.

— Для кого — полезные? Для тебя?

— И для меня, и для тебя. Завтраком ты ведь со мной не делишься? Сам съедаешь?

— Когда он бывает, — уныло ответил Хома и вдруг воодушевился: — По справедливости, свой завтрак ты должен мне отдавать!

— Это не по правилам, — внушительно произнёс Суслик.

— Но ведь не сказано, чей завтрак я должен съедать сам.

— Но и про чужой завтрак ничего не сказано, — испугался Суслик не только за свой завтрак, но и за сытные Хомины обеды. — А вот про обед совершенно точно говорится: раздели с другом. Взялся жить по-новому, так и держись.

— Я и так еле держусь. Ветром шатает.

— Ну, это уж не моя забота, — заметил неблагодарный Суслик.

— Друг, называется, — осудил его Хома.

— Конечно, друг, раз ты делишься обедом со мной, а не с чужим дядей.

— Не знаю, не знаю, — проворчал Хома. — Может, чужого-то дядю накормить легче, чем тебя. Не так разорительно. Он, может, постесняется. А ты за двоих лопаешь!

Суслик тут же посмотрел в окошко на солнце — не приблизилось ли оно к зениту.

— Кстати, — оживился он, — время обеда подходит. Что там на сегодня приготовлено? — как бы между прочим спросил он.

Хома жалобно вздохнул.

— Гороховая похлёбка… — нехотя ответил он.

— А на второе?

— Тушёные коренья…

— А на третье? — потребовал Суслик.

— Морковный чай, — тяжко вымолвил Хома.

— Морковный? Хорошо, — кивнул Суслик. — А салат? — встрепенулся он. — Про салат забыли! Какой же это обед с лучшим другом без салата?!

— Клеверные листочки подам, — снова вздохнул Хома.

— Опять? — возмутился Суслик. — Запомни, настоящие званые обеды — с другом! — должны быть обильными и, главное, разнообразными, а не повторяться, как погода. Что у тебя, выдумки нет?.. Так и быть, хочешь, я сам тебе буду обеды заказывать?

— Обойдусь, — обиделся Хома. — Нашёл, кого учить!

И предложил ему вместо клеверного фруктовый салат из яблок-дичков.

— Могу быстро приготовить.

— Фи! — поморщился Суслик. — Я дички не люблю. Они кислые.

— У меня своего сада нет, — подчеркнул Хома.

— А ты посади, — посоветовал Суслик. — Пусть растёт.

— Сколько ж лет ты собираешься у меня обедать? Пока яблоки не появятся?! — пришёл в ужас Хома.

— Дольше, — твёрдо сказал Суслик. — Всю жизнь. Ахнешь!