Отметатель невзгод, или Сампо XX века - Вадим Шефнер

Вадим Шефнер

Отметатель невзгод, или Сампо XX века

1. Предупреждение

Автор предуведомляет читателей, что события, изложенные им, происходили более десяти лет тому назад, а потому, в силу истечения срока давности, ни автор, ни прочие описываемые им лица в уголовных деяниях обвинены быть не могут и судебной ответственности не подлежат.

2. Роковое задание

– Без дачи домой не возвращайся! – крикнула мне вдогонку ТТ (так я именую свою тещу, которая является Типичной Тещей). Ссутулясь под тяжестью этого задания, вышел я на улицу. Мне предстояло найти себе комнатку в дачной местности на время моего отпуска, который уже начался. Обычно мы с женой отдыхали у ее дальней родни в Симферополе, но этим летом Валентине навязали командировку в Кустанай, а на всем курортном юге стояла на редкость устойчивая дождливая погода.

Валентина и ТТ двое суток рыскали по дачным окрестностям Ленинграда, но ничего для меня не нашли; в том году спрос превышал предложение. Тогда они решили ввести в действие последние тыловые резервы, то есть меня лично. ТТ и логическую базу под это подвела: ему, мол, в силу некоторых свойств его мыслительного аппарата, должна сопутствовать удача. Она сослалась даже на одну пословицу, цитировать которую я не считаю уместным.

Полагаясь на мою интуицию, ни жена, ни ТТ никаких конкретных указаний мне не дали. Таким образом, все дачные просторы были распахнуты передо мной. И я решил – чем черт не шутит – отправиться в Хворостово. Я там никогда не бывал, но от одного сослуживца-хладмейстера слыхал, что там хорошая, полезная природа – и много изящных дачниц. В последнем хладмейстеру можно было доверять вполне: он потомственный холостяк и знает толк в женской красоте.

И вот я отправился на нужный мне вокзал и через пять минут уже ехал в нужной мне электричке. Напротив меня восседали мужчина и женщина – и между ними мальчик лет девяти; он внимательно читал журнал «Пожарное дело». Родители его вели меж собой разговор, из которого я понял, что они тоже держат путь в Хворостово, причем с той же целью, что и я. Когда мы проехали километров десять, мальчишка вдруг оторвался от чтения и спросил меня, курю я или нет. Я с легким юмором ответил, что вообще – курящий, но в данный момент – не курю.

– Каждый курящий – носитель пожарной опасности! – изрек мой визави и снова уткнулся в журнал.

– Это у него хобби такое – борьба с огнем, – пояснил мужчина. – Он – вундеркинд пожарного дела. По викторине «Что горит, где горит?» на все сорок вопросов ответил. Необыкновенные противопожарные способности, причем с грудного возраста.

– Он, еще будучи в пеленках, начал, по мере детских сил, бороться с пожарной опасностью! – горделиво подтвердила мамаша. – И пусть другие родители выковывают из своих детей дирижеров или там фигуристов, а мы из нашего Вити вырастим чемпиона пожарного дела. Победителя Огня!.. А вы случайно не по пожарной линии работаете?

– Нет, я – изобретатель. В настоящее время конструирую зонтики для северных оленей.

– Хо! Зачем оленям зонтики?! – бестактно вопросил отец Противопожарного ребенка.

В ответ я повел речь о том, что наш НИИ занят работой по созданию нового сорта ягеля (северного оленьего мха). Неоягель будет солнцеустойчив и сможет произрастать в пустынях юга, в частности, в Каракумах, а в дальнейшем даже…

– И скоро такой мох создадите? – с глумливой миной перебил меня собеседник.

– Пока что имеются некоторые отрицательные явления, – тактично ответил я.

– Но при чем тут олени и при чем тут зонтики? – с наигранным удивлением спросила мамаша Противопожарного ребенка.

– Ягель – подножный корм, – терпеливо начал я. – Каждому олуху понятно, что когда пустыни юга порастут неоягелем, то возникнет новая среда обитания. Для заселения ее не потребуется даже выводить новые породы животных; в бывшие пустыни будут десантированы на авиалайнерах обыкновенные северные олени. Там они станут пастись и размножаться. Однако любой болван и любая дура понимают, что эти олени привыкли в тундре к более умеренному климату и что для предохранения от солнечных ударов каждое животное должно быть снабжено противосолнечным зонтиком. Моя изобретательская мысль…

– А вдруг в пустыне начнется засуха и возникнет огневая опасность? Предусмотрены ли должные охранительные мероприятия? – нахально вмешался Противопожарный ребенок.

– Над этим мыслят люди повзрослее и поумнее тебя, – сдержанно ответил я. – А ты, двоечник, лучше бы о том позаботился, чтобы тебя твои неразумные родители воспитывали построже!

Это поучительное мое замечание вызвало недоброжелательную реакцию папаши и мамаши. Вагонная публика, вслушивавшаяся в спор, но ничего в нем не понимавшая, приняла сторону родителей Противопожарного ребенка, в силу чего я вынужден был перейти в другой вагон.

Древняя заповедь гласит: «Отыди от зла – и сотворишь добро». Покинув склочный вагон и очутившись в соседнем, я сотворил себе добро: я встретил там друга.

Когда-то мы с ним учились в одной школе, но потом я пошел по линии изобретательства, он же выбился в поэты. Однако дружба наша с годами не зачерствела, время от времени мы встречались.

Вы, уважаемый читатель, конечно, встрепенулись; что за поэт, да какой он из себя, да как его зовут? Но я, учитывая головокружительную скромность и некоторые другие свойства характера моего друга, закодирую его так: П-Р (Поэт-Рецидивист). Дело в том, что, когда он выбросил в свет первую свою книгу, критики ее не одобрили, а когда он разродился второй, в одном журнале появилась статья «Рецидив прежних ошибок».

Мы дружески поздоровались. П-Р сообщил мне, что ездил в город, а теперь возвращается в Твордом, расположенный на одной из станций этой железной дороги. В Творческом доме он трудится над новой блестящей поэмой. Затем он поинтересовался, как идут дела в моем НИИ, скоро ли мы продвинем северных оленей на знойный юг.

– Пока что имеются некоторые отрицательные явления, – ответил я, а затем объяснил П-Р цель своей поездки и попросил его оказать мне посильную помощь.

– Дач в Хворостове снимать мне не приходилось, – ответил он. – Но старая дружба не ржавеет. Я сойду на твоей станции и помогу тебе. К твоему одинокому уму я приплюсую свой ум – и из нас возникнет мощный мозговой трест. Наш девиз: «Динамизм и дипломатичность?»

Поезд подкатил к Хворостову, мы направились в поселок. Когда проходили мимо закусочной, я предложил П-Р зайти и принять по чарке для поднятия динамизма.

– Никаких чарок! – отрезал он. – Разве Юлий Цезарь «принял чарку», перед тем как форсировать Рубикон?! Разве «принял чарку» Наполеон, перед тем как вступить на Аркольский мост?! И, наконец, разве я «принимаю чарку», перед тем как сесть за письменный стол?! Нет! Трезвость – вот основа великих деяний!

Мы начали обход. Увы, все всюду было уже занято. Наконец, нам посоветовали толкнуться к Богдыханову – этот куда-нибудь да затиснет. Богдыхановская дача оказалась большой, двухэтажной, с двумя верандами; крышу увенчивала застекленная башенка. Вокруг основного строения теснились сарайчики, в них тоже кишели дачники. Богдыханов и Крысанида Михайловна (его жена) приняли нас в своей личной комнате, обитой коврами и оснащенной двумя телевизорами.

– По профессии не музыкант? – начала допрос Крысанида.

– Упаси боже! – воскликнул П-Р. – Он – изобретатель, человек тихой профессии. Конструирует зонтики для оленей.

– Люблю культурных, – откликнулся Богдыханов. – Я тоже, между прочим, квадрат гипотенузы знаю, Эйнштейна почитываю. Лично знаком с его теорией вероятности происхождения человечества от обезьян.

Затем супруги задали мне ряд вопросов: не сидел ли я по мокрому делу, не лунатик ли, не собачник ли. Получив успокоительные ответы, стали совещаться. В разговоре между собой они называли своих жильцов не по именам и фамилиям, а применяли шифрованные наименования.

– Если Жабу Очкастую перегнать на вторую веранду, а туда Сыча Сонного подселить, а в ванную Бочку Пучеглазую из подвала перегнать, то освободится место для этого, – Крысанида оценивающе поглядела на меня, – для этого Хмурого Сморчка.

– А может, Сморчка этого в восьмой подвальный отсек поместить? – предложи Богдыханов.

Я вслушивался в их деловое собеседование, и меня коробило, что они говорят обо мне так, будто меня здесь нет. Огорчило и то, что дама с ходу приклеила мне клеветническую кличку. Но, с другой стороны, наличие прозвища обнадеживало: ведь это означало, что я уже не безымянный нуль, что я включен в некую систему.

– Извините, а как у вас со здоровьем? – спросила вдруг Крысанида.

– На здоровье не жалуюсь! – ответил я и улыбнулся бодрой улыбкой.

Но ответных улыбок не последовало.

– Помнишь, Крысанидушка, у нас в запрошлом году Хороший веранду снял?.. Побольше бы таких дачников! – вздохнул Богдыханов.