Плата за счастье - Салли Лэннинг

Салли Лэннинг

Плата за счастье

Пролог

Может быть, и не стоило писать это письмо. Но она не могла уйти, не оставив слов любви единственному человеку, которого ей жаль было покидать.

Она взяла письмо и прочитала его еще раз, не замечая стекающих по щекам слез. Она уже столько раз читала эти слова, каждое из которых шло из глубины ее сердца… Но перечитывала их снова и снова, ей так не хотелось расставаться с ними. Они связывали ее с любовью, с жизнью…

Прочитает ли это письмо человек, которому оно адресовано? Или кто-то более мудрый, чем она, решит, что лучше уничтожить его?

Длинные тонкие пальцы сжали лист, как бы защищая. Нет, его не уничтожат! Оно дойдет. Так должно быть. Это все, что она может оставить перед тем, как уйти.

Она долго боролась со своими чувствами и сомнениями, но теперь это в прошлом. Сейчас она твердо знала: то, что она задумала, было единственным возможным для нее выходом. И не только для нее. Посылая это письмо, она знала, что сжигает мосты. И знала, что будет ее следующим шагом. И она сделает это.

Так сделай же это, торопил ее внутренний голос. Сделай — отошли письмо, и конец.

Конец… Да, это было концом.

Или началом…

1

Письмо было абсолютно бессмысленным, как заключила Брайана, перечитав его пару раз. Оно не говорило ей ничего и в то же время что-то обещало. На какое-то мгновение она почувствовала себя заинтригованной, но тут же пожала плечами: скорее всего, это просто какая-то ошибка.

«Уважаемая мисс Гибсон!

Не могли бы Вы связаться с нашим офисом — позвонить или написать, как Вам будет удобнее, — и договориться о встрече с одним из совладельцев конторы?»

На конверте был штамп одной из наиболее престижных юридических контор в Лондоне. А под письмом стояла подпись одного из ее совладельцев.

— Что это, сестричка? — ее младший брат Гарри возник сзади и заглянул через плечо Брайаны, держа тарелку с кашей, которую он ел на завтрак.

Брайана отодвинула собственную тарелку и выпрямилась.

— Я думаю, они меня с кем-то перепутали, — сказала она, снова пожимая плечами и скатывая письмо в шарик, чтобы выбросить его после завтрака.

— Что случилось, дети? — в кухню вошел, завязывая галстук, их отец, высокий мужчина чуть старше пятидесяти.

Брайана встряхнула головой и улыбнулась.

— Одна юридическая контора небрежно ведет свои дела и по ошибке прислала мне какое-то извещение, — она встала, тут же забыв про письмо. — Тебе сделать пару тостов, папа?

Она нахмурилась, увидев, что отец, вместо того, чтобы взять из холодильника свой ежедневный стакан апельсинового сока, застыл на месте, сильно побледнев.

— Что с тобой, папа? — забеспокоилась Брайана.

Ее отец тяжело опустился на ближайший стул.

— Могу я посмотреть письмо? — нервно спросил он.

— Что? — удивилась она, взглянув на смятый кусочек бумаги в руке. — Но я ведь сказала, что это ошибка…

— «Лэндрис, Лэндрис и Дэвис»? — тихо спросил он.

Брайана изумленно посмотрела на отца, точно назвавшего фирму, которая прислала это странное письмо. Откуда он знает?

— Пожалуйста, Брайана… — он взял из ее руки письмо и медленно, тщательно расправил все складочки, прежде чем начать читать.

— Что это с ним? — шепотом спросил Гарри, который уже доел свою кашу и собирался уходить в школу. Он учился в выпускном классе и выглядел почти взрослым, очень похожим на отца — только чуть длиннее волосы и одежда нарочито небрежна.

— Не знаю, — искренне ответила Брайана, рассеянно протягивая ему деньги на автобус и на завтрак.

Гарри еще раз посмотрел на отца, изучающего письмо.

— Похоже, дело серьезное, — пробормотал он.

Брайана вовсе не была уверена, что дело такое серьезное, как показалось ее брату. И она не хотела в этом разбираться, потому что боялась всего, что могло снова нарушить покой их маленькой семьи. Ее мать умерла два года назад, и с тех пор отец и Брайана делали все, чтобы сохранить созданную ею атмосферу мира и уюта.

Может быть, письмо как-то связано именно с матерью? Она была сдержанна в выражении чувств, но отдавала им всю свою любовь и создала счастливую, тесно сплоченную семью. Это было единственное и бесценное наследство, которое она оставила мужу и детям.

— Школа, — напомнила Брайана брату, который держался поблизости, сгорая от любопытства. — Домашнее задание, — она взяла папку, лежащую на холодильнике, и сунула ему в руки. — Автобус, — напомнила она под конец.

Гарри надулся, ему явно не хотелось уходить, не разобравшись в этой таинственной истории, и он тянул время. Но, если он сейчас не уйдет, то опоздает на автобус, а идти пешком до школы — это было для Гарри настоящим проклятием.

Брайана занялась мытьем посуды, зная, что отец все объяснит, когда прочитает письмо. Она научилась терпению от матери, хотя по характеру Брайана скорее была склонна к импульсивным действиям. Но она отлично знала, что отец охотнее шел навстречу, если на него не нажимали.

Итак, Брайана ждала — она надеялась, что отец не будет слишком долго тянуть с объяснениями, а то они оба опоздают на работу — отец в свою консультацию, а Брайана в больницу.

Отец наконец заговорил охрипшим от волнения голосом.

— Я думаю, что это письмо связано с твоей настоящей матерью.

Брайана, нахмурившись, медленно обернулась. Ее родители никогда не скрывали, что она была приемной дочерью. Как только она стала достаточно взрослой, чтобы это понимать, они объяснили, что она была подарком судьбы для Грэхема и Джейн Гибсон, которые шесть лет были бездетными.

Брайана никогда не чувствовала себя подкидышем, даже когда у Гибсонов появился долгожданный собственный ребенок. Ей было тогда четыре года. Но любовь к ней приемных родителей стала еще больше. Они свято верили, если бы не она, у них никогда не было бы своего ребенка. И, поскольку ее так любили, у Брайаны никогда не возникало желания искать настоящих родителей. Второй же причиной было то, что она не хотела огорчать своих приемных родителей и причинять им боль.

Но она никак не ожидала, что ее настоящая мать будет разыскивать ее!

Она, побледнев, опустилась на стул напротив отца, ее глаза расширились от волнения, и даже упрямый подбородок стал менее заметен. В детстве отец часто дразнил ее, говоря, что к такому подбородку — и к такому характеру! — подходят только ярко-рыжие волосы, а не пшеничные, как у нее. Но на ее плечах лежали, мягко светясь, золотистые волны, и шелковистая челка красиво оттеняла темно-голубые глаза.