Приключения Дук-ду - Валентина Путилина

Путилина Валентина Васильевна

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДУК-ДУ

Про Дук-ду

Жил на свете бельчонок Дук-ду. Жил он со своей мамой, доброй и умной Бельчихой. Ходил в лесную школу и очень хорошо учился. Особенно любил он рисовать. Один раз он нарисовал на белой берёзовой коре синий колокольчик и красную гвоздику. Получилось весело. Будто только что расцвели эти два цветка. Бельчиха заказала Дятлу рамку из орехового дерева и вставила в неё рисунок. Наступят холода, завянут в лесу цветы, а синий колокольчик и красная гвоздика не завянут. Будут цвести. Только не на лесной поляне, а в беличьем домике. На Дукдушином рисунке.

Очень способный был этот бельчонок. К тому же вежливый и скромный. Все завидовали Бельчихе, говорили, какой у неё сын хороший. А Бельчиха вздыхала в ответ и грустно-грустно глядела на сына.

Кто хорошо знает беличий язык, сразу догадается, отчего вздыхала Дукдушина мама. По одному имени догадается. Ведь беличье слово «дук-ду» — это всё равно что «ой, боюсь». Бельчонок всего боялся и твердил, не переставая: «Дук-ду, дук-ду! — Ой, боюсь!»

Другие бельчата бегают себе по лесу, кувыркаются, зовут: «Выходи играть с нами, Дук-ду!» А он и на беличий шаг не отойдёт от мамы.

Просит: «Пойдём вместе к бельчатам, покувыркаемся с ними».

Мама только укоризненно покачает головой. «Что ты говоришь, Дукдуша! Мне ли, взрослой Бельчихе, кувыркаться с бельчатами? Иди без меня».

Бельчонок опустит глазки и тихо скажет: «Не хочется мне идти. Лучше я буду картинки рисовать». И, чтобы не слышать голосов весёлых бельчат, спрячет ушки-кисточки, зажмурит глазки-бусинки, а то и мшистым одеяльцем закутается. Бельчата позовут его, позовут и уйдут. Им весело всем вместе. А Дукдуше грустно. Ещё бы! Какое веселье, если всё время бояться.

Однажды Дук-ду проснулся ночью. Ему показалось, что в их домик забрался кто-то чужой.

— Мама! Мама! — закричал он. — У нас кто-то ходит. И шепчется.

— Не бойся, — отозвалась мама. — Это листья с ветром шепчутся. Спи. Свернись клубочком и спи. Не надо бояться.

— А я всё равно боюсь, — всхлипнул Дук-ду. Да так жалобно, что Бельчиха встревожилась.

Она встала, зажгла фонарик, взяла сына за лапку и пошла с ним осматривать дом. Пусть Дук-ду сам увидит, что никого там нет. Бельчиха водила Дук-ду и приговаривала:

— Наш домик новый и красивый. В нашем домике не страшно. Посмотри, как крепко закрыта дверца. Никто не откроет.

Дук-ду попробовал засов. Правда, никто не откроет. Крепко закрыто.

Они заглянули под диван и под кроватку. Заглянули под стол. Во все углы заглянули. Нет никого.

— А в кладовушке никто не спрятался? — спросил Дук-ду.

Заглянули в кладовушку. И там никого. Только запасы беличьи: орехи, да грибы, да бочонки с брусничным соком.

Дук-ду успокоился, лёг спать и спал до тех пор, пока его не разбудила мама.

— Пора тебе в школу собираться, — сказала она. — Сбегай умойся на озеро Синь. А я завтрак приготовлю.

Озеро Синь рядом. Его из беличьего домика видно. Все лесные жители приходят на озеро Синь. Кто воды напьётся, кто мордочку умоет, а кто плещется-купается целый день. Всегда там весело и шумно.

Дук-ду спрыгнул на нижнюю ветку, посидел, посмотрел на озеро и вернулся домой.

— Пойдём лучше вместе, мама, — попросил он. — Мне одному не хочется.

— Ах, несчастный мой Дукдуша, — огорчилась мама. — Всё ты боишься. Будь немножко посмелей, прошу тебя.

Дук-ду опустил голову и прошептал:

— Сам не знаю, что мне делать. Я хочу не бояться. И всё равно боюсь.

Из его глаз закапали слёзки: кап-кап, кап-кап, одна за другой. Он их вытирал кончиком рыжего хвоста, а они ещё сильней капали.

— Ну, перестань, перестань, — утешала его мама. — Мы что-нибудь придумаем.

Она всегда так говорила: «Мы что-нибудь придумаем».

Дук-ду всхлипнул и стал собираться в школу. Мама тоже собралась вместе с ним. Они и в школу ходили вместе.

Вдруг по лесу прокатилась барабанная дробь. Это лесной доктор, заяц Ух Ухич обходил лес. На голове у него круглая шапочка из чистой белой берёсты, без единого чёрного пятнышка. На боку берестяная сумка с зелёным крестом.

А что в сумке, знали все. В сумке: деревянный молоточек, докторская трубочка и сладкие пилюли в красивых обёртках. Горьких пилюль доктор и сам не любил.

Ух Ухич заглядывал в каждый лесной домишко и спрашивал:

— Все ли здоровы? Может быть, вас полечить?

— Полечите, Ух Ухич, — охотно соглашались все. И ждали, когда Ух Ухич угостит их сладкой пилюлей.

Настоящее имя Ух Ухича было Длинноух Длинноухович. Только он не любил, чтобы его так называли. «Зовите меня Ух Ухич, — просил он всех. — А то мне скучно делается от своего длинного имени».

Все так и называли его: доктор Ух Ухич.

— Здравствуйте, доктор Ух Ухич! — крикнула сверху из своего домика Бельчиха.

Ух Ухич перестал барабанить и спросил озабоченно:

— Все ли здоровы?

— Дукдуша нездоров, — пожаловалась Бельчиха. — Он у меня всего боится. Как быть?

Доктор ответил кратко:

— Приведите Дук-ду после обеда в лечебницу. Я его вылечу.

До самого обеда раздавалась в лесу барабанная дробь и слышался голос доктора:

— Все ли здоровы? Вас не полечить?

В лесной лечебнице

Лесная лечебница была на берегу озера Синь. Неподалёку от Дукдушиного дома. Только Дукдушин дом — в дупле дерева, а лесная лечебница там, где растут ивы. У самой воды.

После обеда Бельчиха привела сына в лечебницу. И они стали ждать, пока их позовёт доктор. Потому что раньше их пришёл лечиться Медвежонок. Одной лапой он вытирал слёзы, а другую, расцарапанную, прижимал к себе и не хотел показывать доктору.

— Дай мне свою лапу, — уговаривал Ух Ухич. — Я перевяжу её.

Но Медвежонок поднял лапу вверх, да так высоко, что Ух Ухич не мог до неё дотянуться. Хоть и забрался на самый высокий пенёк.

— Не надо перевязывать, — упрямился Медвежонок. — Мне больно… — и заплакал.

Доктор задумался: «Как же вылечить. Медвежонка, если он не хочет лечиться?»

— Может быть, дать тебе сладкую пилюлю?

— Лучше две или три, — ответил Медвежонок. — А лапу я всё равно не покажу.

Дукдуша тихонько прошептал маме:

— Посмотри, он такой большой и плачет. И доктора не слушается.

Медвежонок взглянул на Дук-ду, совсем крохотного рядом с ним, и застеснялся.

— Я пошутил, — сказал он толстым голосом. — Я не плачу. Я смеюсь.

И он засмеялся по-медвежьи: очень громко, на весь лес.

Доктор быстро перевязал ему лапу и тут же угостил Медвежонка сладкой пилюлей. Тот сразу почувствовал себя здоровым. Сказал спасибо и пригласил доктора в гости. Как велела мама, большая Медведица. Пить липовый чай с мёдом.

— Теперь твоя очередь. Иди сюда, — позвал доктор бельчонка.

Он внимательно осмотрел Дук-ду. Потом достал из сумки докторскую трубочку и послушал. Но никаких болезней не нашёл.

— Гм… гм… — бормотал он. — Странно и непонятно всё. У этого бельчонка, кажется, нет сердца.

Он нацепил очки и стал выстукивать Дук-ду молоточком. Не отзовётся ли сердце на стук?

— Ух, нашёл! — обрадовался доктор. — Тут его сердце. В левой лапке. Я так и подозревал.

— Скажите, доктор Ух Ухич, — встревожилась мама, — это очень опасно, когда сердце в левой лапке?

Доктор полистал учёные книжки, подумал и ответил:

— Не очень. Но, по правде сказать, лучше, когда оно на месте. По себе знаю, — добавил он и весело подмигнул Дукдуше. — У меня, брат, когда-то в молодости у самого сердце выскакивало от страха, — признался Ух Ухич. — А теперь больше не выскакивает. Потому что я одно целебное слово знаю.

Бельчиха тяжело вздохнула. Как же помочь Дукдуше?

— Не вздыхайте, — попросил доктор. — Я знаю, как вылечить Дук-ду. Слушай меня, — обратился он к бельчонку. — Я сейчас начну тебя пугать, а ты говори: «Не боюсь! И всё тут!» Как скажешь: «Не боюсь! И всё тут!» — так и вправду перестанешь бояться. Потому что это слово целебное. Зажмурься! — приказал доктор. — Я тебя буду страшно пугать, а ты не пугайся.

Дук-ду зажмурился, потом приоткрыл глазки-бусинки, заморгал и снова зажмурился. В это время доктор незаметно подкрался к нему и над самым ухом забарабанил.

— Ой, мамочка, ой! — взвизгнул Дук-ду. — Боюсь.

Он ухватился лапками за маму, уткнулся в её мягкую, пушистую шёрстку и не поднимал головы.

Пришлось отказаться от такого замечательного лечения.

А огорчённой маме доктор сказал:

— Не отчаивайтесь. Дук-ду обязательно когда-нибудь скажет: «Не боюсь!» Надо только подождать. А пока пусть он делает утреннюю гимнастику. Под пение птиц. И по росе пусть бегает. Это укрепляет и закаляет. До свиданья!