Операция «Святой» - Лариса Захарова

ЛАРИСА ЗАХАРОВА, ВЛАДИМИР СИРЕНКО

ОПЕРАЦИЯ «СВЯТОЙ»

1

Трое сидели за круглым столом перед раскрытым атласом Чехословакии — президент Эдуард Бенеш, министр здравоохранения Вуех и их гость, генеральный секретарь французского МИД Алексис Леже. В наступившем молчании Леже, избегая прямого взгляда на собеседников, смотрел в высокое окно, как на припорошенные снегом островерхие крыши старой Праги опускается декабрьская мгла.

Бенеш нервно постукивал о край черно-золотого переплета атласа костяным ножом для бумаги. Президент испытывал горечь. Леже сам попросил о встрече, и Бенеш рассчитывал услышать от него что-то новое. Буквально в последние дни наглость требований Генлейна — главы судето-немецкой партии — неизмеримо возросла, еще более усилился угрожающий тон античешских радиопередач из Мюнхена. Видимо, в Берлине что-то произошло. Они стали явно агрессивнее, а их марионетки, Генлейн и австрийский наци-1 Зейсс-Инкварт, — активнее.

Бенеш резко захлопнул атлас:

— Судеты — еще не вся страна… — глухо сказал он. — Но даже там далеко не все желают мыслить берлинскими штампами! В конце концов, пропаганда нацизма просто аморальна!

— Пропаганда — вообще дело грязное, — обернулся от окна Леже. — Но коль партия Генлейна пока не запрещена, они имеют право…

— И не только имеют, но и осуществляют его, — подчеркнул Бенеш. — Даже этот факт говорит о том, что национальные меньшинства пользуются у нас даже большими правами, чем остальные граждане. Господин Вуех и как министр, и как председатель чешско-немецкой социал-демократической партии это может подтвердить. Разве судетские немцы чем-то ущемлены? Глупость!..

— Я утверждаю, — настоятельно сказал Вуех, — националистические претензии партии Генлейна несообразны с истинным положением вещей. А оно таково: группа депутатов чехословацких немцев в пражском парламенте заявила, что все они готовы умереть за свою родину, если того потребует судьба, потому что, хотя они и немцы, но прежде всего — демократы! Вот истинный глас немецкого народа, исстари проживающего на нашей древней славянской земле, а вовсе не то, о чем повторяет Генлейн под диктовку из Берлина… Правительство не должно спокойно реагировать на выходки генлейновских молодчиков. Тем более перед нами — незавидный пример Австрии.

— И все-таки, — мягко, но настойчиво сказал Леже, — мое правительство считает, что открытые переговоры с Генлейном были бы крайне желательны… В ходе открытых переговоров вы, господин президент, очевидно, смогли бы лучше понять существо требований судето-немецкой партии, и я уверен, вы пойдете на некоторые уступки ее представителям. Уверен, и мое правительство также выражает эту уверенность, уступки нивелируют вопрос. Ведь речь идет об идейных противоречиях, в которых, клянусь богом, всегда можно нащупать взаимоприемлемую основу.

«Именно нащупать, — усмехнулся про себя Бенеш, — как зыбкое дно в омуте, когда неумолимо тянет вниз. Леже не хочет понять самого главного для чехов, для меня — судето-немецкой проблемы вообще не должно существовать, чтобы Чехословакия могла чувствовать себя до конца суверенным государством».

— Последнее время я слишком от многих слышу о принципе «самоопределения наций», — сказал Бенеш, все так же играя костяным ножом. — Если бы речь шла действительно о праве нации на самоопределение. Все притязания Генлейна по сути дела — провокационный трюк, который Гитлер желает использовать как повод для войны с нами.

Леже скорбно покачал седой пышной шевелюрой:

— Слишком пессимистический прогноз. Конечно, Германия готова к прыжку на Австрию. И все же войну необходимо избежать. Во Франции все хотят избежать войну. — Леже посмотрел прямо в глаза Бенешу. — Все! Некоторые политические группы полагают, что этого можно добиться путем соглашения с Гитлером и Муссолини, даже если бы это потребовало принесения в жертву франко-советского пакта. Другие же считают, наоборот, что единственным шансом на сохранение мира является сопротивление двум диктаторам путем применения франко-советского пакта, хотя бы вплоть до демонстрации силы именно с тем, чтобы никогда не прибегать к ней впредь… Это тоже крайность.

— Так каково же ваше мнение? — прямо спросил Бенеш.

— Я работал с Аристидом Брианом и Луи Барту. Бриан стоял у колыбели Версальской системы. Барту создал проект Восточного пакта и выступал за нерушимый союз с Россией, с Советами. Я всегда считал их политику эталонной. Сейчас превалирует ориентация на Великобританию. Поэтому я еще раз передаю пожелания моего правительства: постарайтесь договориться. Даже если речь пойдет об автономии Судет. Разве самостоятельность кантонов Швейцарии чревата распадом государства?..

«Он говорит так, ибо другого сказать не может, — подумал Бенеш. — Но на кого же в таком случае опереться малым странам? На кого, на кого опереться мне и моей стране?»

Руки президента судорожно сжались, и все услышали, как хрустнула слоновая кость ножа для бумаг.

Леже опустил глаза. Вуех откинулся в кресле. Опять все смолкли.

Бенеш уже знал, что Чемберленом он предан. Это стало очевидным после недавнего разговора с британским послом Праге Ньютоном. Тот дал понять, насколько глупо сопротивляться той силе, что стоит за спиной Генлейна: НСДАП и Гитлеру. Если Бенеш хочет выжить, он должен принять все требования генлейновцев вплоть до отделения Судет от Чехословакии. «Произойдет ли присоединение к рейху или образуется новое государство — это решать Генлейну и его партии», — заключил свою речь посол.

Бенеш вспылил:

— Пока я президент, Чехословакия будет до конца отстаивать свои интересы перед лицом нацизма, фашизма, как угодно называйте кровавую диктатуру, от этого она не изменит своей сущности. Я законно рассчитываю в своей борьбе за национальную независимость на помощь государств, с которыми Чехословакия связана военными договорами.

— Вы имеете в виду Францию и СССР, не так ли? Что же касается нас, то у Чехословакии нет договора с нами, — ответил тогда Ньютон холодным тоном. — Кроме того, я позволю напомнить вам слова нашего бывшего премьер-министра Болдуина. Он не раз заявлял, что британская граница, то есть граница британских интересов на континенте, проходит по Рейну. Болдуин считается одним из крупнейших политиков королевства, его дальновидность всегда поражала не только друзей, но и противников. Поэтому я позволю себе сомневаться, что новое правительство в ближайшее время отодвинет границу британского влияния и интересов дальше на восток. Жаль, мистер Болдуин болен, очень болен.

— Весьма сожалею, — так же холодно ответил Бенеш. — При случае, передайте сэру Стенли мои надежды на его скорейшее выздоровление.

Бенеш посмотрел на Леже. «Да, именно в этом кресле в конце ноября сидел посол Ньютон. Интересно, — подумал он, — Леже и Ньютон не встречались? Поразительно вдруг сблизились их точки зрения. Итак, Лондон прямо говорит о необходимости раздела страны, французы советуют соглашаться на автономию Судет, что практически одно и то же… Как же уповать на их поддержку?!!»

— Порой невольно складывается впечатление, — горько усмехнулся президент, — будто слишком многие европейские государства не имеют иной заботы, кроме опасения, как бы не навлечь гнев Берлина…

Леже обиженно глянул на него, но быстро овладел собой и принял свой обычный доброжелательный вид — в конце концов, сказанное президентом в равной мере относится и к самому Бенешу. Разве не страх перед Гитлером удерживает Бенеша от решительных действий — арестовать и судить Генлейна за подрывную деятельность, ввести в Судетах военное положение!.. Но трагический пример австрийского канцлера Дольфуса, видно, останавливает — тот в своей борьбе с нацистами прибегал именно к решительным мерам и был убит ими. Бенеш, конечно, не сомневается: венский путч можно повторить и в Градчанах.

Леже хорошо знал о настроениях политических лидеров Чехословацкой республики. Правые аграрии Беран, Черны, даже премьер-министр Ходжа, даже министр иностранных дел Крофта, уже не говоря о главе Национальной общины (фашистского толка) Гайде, требовали «любой ценой» сблизиться с Гитлером, подстроить «под него» внешнюю и внутреннюю политику — и тем спасти страну.

Леже отдавал себе отчет, что и французы, и англичане, подталкивая Бенеша договориться с Генлейном, по сути готовят его к соглашению с Гитлером. Леже не знал, что Бенеш уже пытался сесть за стол переговоров в Берлине. Ходжа и Крофта уговорили его год назад, в декабре 1936 года, тайно от союзников встретиться с представителями Гитлера для обсуждения возможности заключения германо-чехословацкого соглашения по образцу двухстороннего договора Германии с Польшей от января 1934 года. Бенеш понял, ему хотят навязать договор явно неравноправный, хотя сам — нужно идти навстречу! — предложил включить в договор пункт о совместной деятельности чехословацкой полиции и гестапо в борьбе с пропагандой Коминтерна на чехословацкой и немецкой территориях. Одно тогда остановило — требование германской стороны разорвать советско-чехословацкий договор о взаимной помощи, заключенный в мае 1935 года. На это условие Бенеш не пошел. Он не заключил договора с рейхом.