«Куда угодно», или 140 ударов в минуту - Станислав Зайцев

Станислав Зайцев

«Куда угодно», или 140 ударов в минуту

Странные времена, странные нравы… На улицах распутица, в головах — тоже. Фонари горят. Но не для них. Чуждый мир мегаполиса стонал сотнями звуков — металлическим скрежетом, звонками мобильников — и, убаюкивая дельцов и бизнесменов этой сюитой, выталкивал из ритма металлической, мертвой жизни две одинокие фигурки, бредущие в обнимку.

— Может, к чертям все? — высокий парень, обнимающий за талию симпатичную девушку, обратил к спутнице свое лицо с двухдневной щетиной. — Может, уедем? Я не могу так больше. Меня задавил этот город…

Как будто бы в ответ на его слова раздался ужасный визг тормозов, а после воздух взорвался душераздирающим криком женщины, которая переходила дорогу на красный свет.

Парень и девушка на секунду поглядели в сторону аварии, но тут же потупили свои взгляды и побрели дальше, ускоряя шаг.

— Ты о чем? Куда? — немного запоздало ответила девушка и посмотрела в глаза парню.

— Куда угодно, только подальше отсюда…

Двое продолжили свой путь по враждебному городу.

Металлический замок сухо щелкнул, и парень отворил дверь.

— Ты где шатался так долго? — послышался голос матери.

— Да ладно тебе, мам… Я Аню провожал.

— Иди, ешь, все уже остыло. А потом поговорим.

После холодного и на редкость отвратительного ужина он вошел в комнату матери. Та посмотрела на него невыразительно, скупо.

«Тоже частичкой этого механизма стала…» — отметил про себя парень.

— Саш, у меня к тебе разговор, — по-деловому начала мать.

— Что такое, мам? — Александр попытался повторить безразличный взгляд матери, но получилось глупо и смешно.

— Не кривляйся! — мать не смогла сдержать холодной улыбки. — Мы с отцом снова хотим пожениться. Я уже собрала вещи, и через десять минут подойдет такси. Поживешь пока один…

— Ты что, с ума сошла? — чуть не сорвался парень. — Эта сволочь снова?..

— Ты как про отца родного говоришь? — огрызнулась мать и резко сменила тон: — Сашенька, милый, ну ты пойми, не могу я без него… этого козла.

Она улыбнулась как-то по-другому, живее, теплее. За окном раздался гудок машины.

— Вот и такси. Ты у меня мальчик умный, уж на третьем курсе учишься, так что два денька без меня переживешь… — она чмокнула сына в щеку и, оставив на столе три тысячерублевые бумажки, захлопнула за собой дверь.

Александр еще минут пять стоял в оцепенении, не понимая, смеяться ему или плакать. Он подошел к телефону и начал набирать номер…

— Милая, я так по тебе скучаю, ответь, пожалуйста, ответь… — мурлыкал Александр в трубку телефона, а из нее доносились однообразные гудки.

Парень не отчаялся и набрал номер еще раз. Потом еще и еще…

— По-жа-луй-ста… — повторял он в трубку.

Он провел рядом с нахально молчащим телефоном 30 минут…

Раздался звонок. Александр сорвался с места и помчался к двери. Открыл ее, словно сильный ветер, даже не спросил «Кто там?»… И не ошибся.

Она стояла на пороге немного рассеянная, немного припорошенная снегом, немного пахнущая гнилой улицей, но самая любимая.

— А где Маргарита Петровна? — спросила Аня и передала пальто Александру.

— А-а-а… — протянул он и махнул рукой, — к этому убежала.

— Понятно, — ответила Аня и улыбнулась. Рассеянно, но направленно, немного смешно, но в то же время серьезно.

— Чайку? — парень улыбнулся в ответ.

Они отправились на кухню. Быстро справившись с чайником, Саша сел на табурет. Аня сидела рядом и смотрела ему в глаза. Он тоже не мог оторвать взгляд.

Слов не требовалось. К чему они? У любви особый язык, язык чувств. А языком этим оба владели в совершенстве.

Аня прикусила нижнюю губу (это у нее всегда получалось замечательно, обвораживающе). Саша торопливо снял с себя тапок и прицельно кинул в выключатель. Свет погас, и только шустрое мертвое газовое пламя под чайником озаряло два силуэта, застывших в страстном поцелуе.

Влюбленные уже были слишком заняты друг другом, чтобы услышать грохот, раздавшийся за окном. Вспышка пламени осветила на мгновение всю кухню, стекла задребезжали в дубовых рамах…

Если бы в этот момент один из них выглянул в окно, то увидел бы кровавое зарево на горизонте. Но окружающего мира для них просто не существовало.

Глаза горели ярче всех солнц и лун, всех звезд и комет, всех неоновых ламп. Между телами как будто скапливались электрические разряды огромной мощности…

Если бы в этот момент один из них выглянул в окно, то увидел бы бегущих людей с пожитками, опрокинутые машины… Но окружающего мира для них просто не было.

На плите уже минуты две кипел чайник, обдавая кафельные стены горячим паром… Горячим, но не сравнимым по температуре с чувством, что властвовало над душами и телами Ани и Саши. Оба они ощущали, а может, и видели биение сердца… Нет, сердец — ведь у любящих людей всегда сердца бьются одинаково — 140 ударов в минуту…

Если бы в этот момент один из влюбленных выглянул в окно, то увидел бы всеобщий хаос, солдат в противогазах, услышал бы топот берцев на лестничной площадке… Но окружающего мира для них просто не существовало. Были только они и любовь.

Серое утро ворвалось в незашторенные она резко, беспардонно. Свет сопровождался запахом гари.

Саша вскочил с дивана и помчался на кухню — вспомнил о несчастном чайнике, что всю ночь находился на огне.

— Черт! — донесся крик Саши до только что проснувшейся и сладко потягивающейся Ани. — Слава Богу, что пожар не случился!

Саша пронес мимо Ани чайник, вернее, то, что осталось от него после горячей ночи. Открыв входную дверь, он направился к мусоропроводу…

— Ань! — послышался взволнованный голос. — Выйди на площадку!

Девушка впопыхах надела халат Маргариты Петровны и, со второго раза попав ногами в тапочки, направилась к двери…

То, что изумило и напугало Сашу, не смогло бы оставить равнодушным никого…

Почти все двери почти на всех площадках были распахнуты настежь, на лестницах валялись всякие вещи, начиная с расчесок и пачек сигарет и заканчивая одеялами и кепками.

— Ч-ч-что с-с-случилось? — еле выдавила из себя Аня, прижавшись к любимому и дрожа всем телом.

— Я не знаю, — просипел Саша и подошел к соседской двери, которая не была открыта. Помучив минут пять монотонный, леденящий душу в стоящей тишине звонок и не получив никакого результата, парень отшатнулся от двери и сполз по стене на корточки… Он впал в оцепенение. Ритм в 140 ударов в минуту сменился предательскими пятьюдесятью.

Странные времена, странные нравы… На улицах распутица, в головах — тоже. Фонари не горят. Ни для кого. Чуждый мир мегаполиса N-ска уже не стонал сотнями звуков — ни металлическим скрежетом, ни звонками мобильников. Даже будучи мертвым, город не принимал две одинокие фигурки, бредущие в обнимку.

Пустые улицы с перевернутыми машинами, брошенным оружием, разбитыми витринами и иногда встречающимися трупами погибших в жуткой давке, стонали молча.

— Мне страшно, Саш… — прошептала девушка.

— Все будет хорошо, — соврал машинально парень, — если уж мы остались одни, то, может, машину найдем? И уедем. Куда угодно, только подальше отсюда…

Двое продолжили свой путь по враждебному городу.

Вскоре отыскался приличный «Мерседес Гелендваген», который хозяин бросил без зазрения совести, даже оставив ключи в замке зажигания — наверное, очень спешил.

Влюбленные забрались в машину, закрыли двери на замки, как будто боясь, что кто-то помешает осуществлению «угона» иномарки.

Не сказав даже ни слова о роскоши салона немецкого джипа, Саша надавил на педаль газа. Аня молчала и смотрела в одну точку, которая находилась где-то около рычага переключения скоростей. «Гелендваген» сорвался с места и понесся по серым одиноким улицам.

«Мерседес» пересекал город, Александр включил в машине радио.

— …А теперь экстренный выпуск новостей. Оставайтесь с нами на волнах «Русского радио», — промурлыкала дикторша. — Сегодня ночью, в 00.28, на атомной электростанции «Энергия-387», находящейся в ста километрах от города N-ск, произошел взрыв четвертого атомного реактора. Система защиты не успела сработать, и из-за этого остальные пять реакторов детонировали. Взрыв нанес непоправимые разрушения в радиусе 50 километров, ударная волна дошла и до N-ска. За минувшую ночь почти весь город удалось эвакуировать. По оценкам экспертов, зона радиоактивного заражения превысит триста километров в диаметре…

— Мы должны выбраться отсюда, — прохрипел Александр — на нормальный голос сил уже не хватало.

— Как ты думаешь, — сдавленно прошептала Аня, — мы хлебнули радиации?