Почему нет в жизни счастья - Санечкина Ольга

Ольга Санечкина

Почему нет в жизни счастья

ПРЕДЫСТОРИЯ

«Если ваша жизнь дерьмо, то не стоит отчаиваться!» – всю дорогу бубнила она себе под нос. Когда-то давным-давно подруга ей сказала: если хочешь себя в чем-то убедить, облеки это в доступную для твоих куриных мозгов форму и повторяй, пока не поверишь. Форма вроде бы была доступной, смысл тоже понятен, долдонила она себе это уже не первый год, но веры так и не прибавлялось. Если задуматься, то можно прийти к выводу, что Ксения напрасно кляла судьбу и была далеко не самым разнесчастным существом на этой планете, но и счастливой назвать ее было трудно. Говорят, женщине столько лет, на сколько она себя чувствует. Иногда Ксении казалось, что ей все еще двадцать, но вела она себя, как уставшая от жизни женщина, вышедшая на пенсию, а выглядела на все свои тридцать три года. Личная жизнь не сложилась по непонятным для нее причинам. Красавицей она не была, но и назвать ее уродкой тоже было бы преувеличением. Характер описанию не поддавался, ибо менялся в среднем два раза в день. Дурными привычками не обладала, если не считать того, что выкуривала за сутки пару сигарет. Но кто назовет это дурной привычкой в наше суетное время? Употреблять спиртное Ксения любила, но не любила то знакомое чувство, когда ты просыпаешься и ничего не помнишь. Посему она предпочитала пить по чуть-чуть и только по праздникам.

Сегодня Ксения передала на работе все свои дела коллеге и ушла в заслуженный отпуск. «Отпуск» – это сладкое для многих слово вселяло в нее тревогу. За последние пять лет это был ее первый отдых от работы. Да еще на целых три недели. Три недели неопределенности – это было слишком. Разве можно так издеваться над бедной одинокой женщиной? Но начальник в своем упрямстве был, можно сказать, груб и со словами «нам нужны живые бойцы, а не мертвые герои» отправил ее в принудительный отпуск. Сказать, что Ксения очень любила свою работу, было бы неверно. И все из-за этого дурацкого призвания! Кто это только придумал? Кто-то хочет быть космонавтом, кто-то пожарным, кто-то врачом. Все хотят кем-то быть. И только у Ксении с этим была большая проблема. Она никогда не знала, кем хочет быть. Посему работала администратором в небольшой компании и на жизнь ей вполне хватало. Дорога от метро была недлинной, но Ксения всячески оттягивала чудный миг встречи с домом. Ее там никто не ждал. Первая Аэропортовская улица была не самым спокойным местом района, но идти к дому через площадь Тельмана не было никакой возможности из-за развернувшейся там стройки. Ксения любила ходить зигзагами и сегодня прокладывала свой витиеватый маршрут с приятным чувством узнаваемости. Она знала каждый выступ на своем пути и могла обойти все колодцы с закрытыми глазами. Ксения всегда обходила колодцы. И не потому, что в детстве мама сказала ей, что это плохая примета. А потому, что подозревала, что всегда найдется придурок, который оставил колодец открытым именно на ее пути. По той же причине она всегда смотрела под ноги, а не витала в облаках. То, что Ксения рассматривала в данную минуту у себя под ногами, не соответствовало ее представлениям о хорошем начале отпуска. Прямо у ее ног лежал мужчина. И если бы не состояние мужчины, то, может быть, она бы заметила – молод он или стар, красив или не очень. Но в этот теплый июльский вечер Ксения могла видеть только одно – его грудную клетку. Создавалось впечатление, что кто-то вырезал в ней аккуратную дверцу и оставил ее открытой. Внутри за дверцей четко работало сердце. Ноги подкосились, и Ксения опустилась на колени. От этого ужасная картина оказалась прямо у нее перед носом. Постепенно реальность врывалась в мозг, который тщетно пытался себя защитить уговорами, что такого не может быть, потому что такого не может быть никогда. И уж тем более в ее жизни!

А оно все билось!

– Только не надо тошнить ему в грудную клетку, а то потом… Ну в общем, сами понимаете…

Ксения в изумлении подняла голову и увидела стоящего над ней мужчину. С первого взгляда ему можно было дать около сорока-сорока пяти лет. В слегка вьющихся волосах теплого медового цвета просматривалась пара седых прядей. Лицо было изысканно тонким, с ярко выраженными скулами и четко очерченными, пухлыми губами. Как ни странно, но даже в свете тусклых фонарей Ксения рассмотрела необыкновенный карамельный цвет глаз. Миндалевидные, с черными густыми ресницами глаза просто завораживали, и девушка с трудом смогла вырваться из этого омута. Он был одет в медицинские штаны, куртку и шапочку. На шее висела маска. Мужчина спокойно смотрел на Ксению и курил. Слегка придя в себя, девушка поняла, что находится прямо напротив писательской поликлиники и, видимо, врач был оттуда.

– Вы собираетесь что-либо делать с э… этим вот? – ткнула она пальцем в сторону «дверцы», на которую старалась больше не смотреть, и уставилась на курящего мужчину ошалевшим взглядом. Мужчина тяжело вздохнул и задумчиво произнес:

– Да, конечно. В конце концов, я все-таки хирург.

«Хирург»? – Задумалась Ксения. Может, это он так аккуратно открыл эту «дверцу»?

– Так чего же вы тут стоите и курите? Делайте же что-нибудь! – Ксению все больше и больше раздражало спокойствие этого человека.

– Видите ли, милая девушка, когда вы здесь появились, я как раз раздумывал, как мне донести его до операционной. Час уже поздний, в клинике я один дежурный врач, а вахтер уже два часа как мертвецки пьян. Одному мне не справиться. Вот я и закурил, размышляя, как решить эту проблему. А тут как раз вы. Какая удача!

– Ну знаете ли, на этот вопрос я смотрю с иной точки зрения. Большой удачей, мне кажется, здесь и не пахнет.

– А знаете, возможно, вы и правы, гм, даже странно. – Легкая задумчивость на мгновение проступила на его лице. – Но это уже вопрос вечной относительности, не думаю, что сейчас самое время его обсуждать. Я пойду схожу за носилками, а вы пока посторожите нашего больного, чтобы не ушел.

Хирург бросил окурок недалеко от раскуроченного тела и исчез в недрах поликлиники. Фонари, слабо освещавшие улицы ночного города, не позволяли Ксении разглядеть всю картину в целом, и она радовалась этому вполне искренне.

– Господи, кто же мог такое сделать? – пробормотала она себе под нос.

– Кто, кто… конечно, безумный Кролик, кто же еще, – услышала она ответ от стоявшего над ней хирурга с носилками в руках. Ксения и не заметила, как он вернулся. – Ну-с, приступим.

Стараясь не думать о том, что она делает, Ксения помогла хирургу переложить тело на носилки и дотащить до лифта. На лифте они поднялись на четвертый этаж и занесли мужчину в операционную. Пока Ксения осматривала все вокруг, хирург включил над операционным столом свет, помыл руки и натянул маску на лицо. Ксения не выдержала:

– Я всегда считала, что хирург, приступая к операции, должен надевать абсолютно стерильные вещи. А вы в этой маске ходите уже черт знает сколько и даже курили в ней на улице! О какой стерильности тут может идти речь?

Хирург поднял на нее смеющиеся глаза и весело произнес:

– Неужели вы серьезно считаете, что хирурги надевают на лицо маску, чтобы микробики изо рта не попали на открытую рану?

– А для чего же еще? – с ехидством в голосе спросила Ксения.

– Мне всегда казалось, что это все знают. Конечно же чтобы скальпель не облизывать! Кстати, милая девушка, а как вас зовут?

Совсем потерявшая способность здраво соображать, она тупо ответила:

– Ксения.

– Чудесное, чудесное имя, – добродушно проурчал мужчина. – Ксения, давайте мы так поступим: я, пожалуй, начну работать, а вы, если не сложно, посидите здесь в креслице. Вдруг мне помощь какая понадобится. Сегодня полнолуние, моего ассистента не дозовешься, а одному, боюсь, мне не справиться. Кстати, разрешите представиться: Виталий Сергеевич. Хирург. Вы садитесь, садитесь. Вам отдохнуть надо немножко, а то что-то вы такая бледненькая, словно из вас всю кровушку высосали.