Кино, которого нет - Алексей Слаповский

Слаповский Алексей

Кино, которого нет

Алексей Слаповский

Кино, которого нет

С другом моим Володей Яценко, упокой, Господи, его душу, большим знатоком кино и большим вообще человеком, мы часто говорили и спорили о фильмах, которые видели, а еще чаще о тех, которые нам хотелось бы самим сделать, - понимая, что такой возможности у нас никогда не будет. Мы пробовали даже составлять заявки - и никуда не посылали их. Хорошими они были или плохими, но для них требовался опять-таки режиссер, какого мы не знали, - при несомненной талантливости живущих и действующих. Просто нам виделся какой-то - другой. Которого нет.

Володя ушел, а я продолжаю время от времени сочинять эти никому не нужные заявки; кино постоянно представляется и даже снится мне: фрагментами, кадрами, музыкой, шумами - и целыми фильмами.

Заманчива сама форма, не приемлемая в настоящей литературе: разрабатываешь две-три сцены, остальное - пунктиром, а в финале объясняешь режиссеру (которого не будет), что за идея заложена в тексте, какова, так сказать, мораль.

Дескать, этот фильм о том, как молодой человек, дорожащий родственными узами, ради этих самых уз идет на преступление. Мораль: чистая совесть дороже родственности. Или: в этом фильме доказывается, что и богатый человек может быть душевным и полюбить бескорыстно бедную женщину... Мораль: и в мирной богатой жизни есть место подвигу.

Это я не о своих фильмах, это - к примеру.

И я рассказываю мысленно Володе (кто ж еще оценит, кто поймет?), рассказываю взахлеб:

- Представь, говорю. Психологическая драма. Название? Ну, например, ЛЮБОВЬ ПРО ЛЮБОВЬ. Там у героя будут такие слова, они название оправдают.

- Главное, чтобы слово "любовь" было, - замечает Володя.

- Вот именно. Итак, представь: герой лет сорока с лишним, зовут, допустим, Станислав Мечькин. С мягким знаком.

- Почему?

- Ну, так надо. Потом скажу.

- Это слова, это буквы, это проза. В кино это не читается. Забудь, однако, что ты писака.

- Ладно. Но все равно, Мечькин, с мягким знаком. Так надо - пусть не для кино, а для меня самого. Мне так интересней.

- Ну, хорошо. И что этот Мечькин? Ты сначала, ты подробно.

- Ладно. Итак...

Станислав Мечькин, человек лет сорока с лишним, высокий, тяжелый, пришел к бывшему соседу своему, газетчику Прохорову. Они соседствовали всего полгода - и давно. Потом Прохоров женился, переехал в центр, развелся, оставшись в центре, а Мечькин живет на окраине (тоже разведясь с женою). Живет тихо, спокойно. И вот - зачем-то пришел. И сказал:

- Как ты это показывать будешь? - перебивает Володя.

- Что?

- Ну, вот это: что они соседями были, что женились-разводились, переезжали?

- В диалог вставлю.

- Неэкономно.

- Ой, да ладно! Как-нибудь прояснится. Главное: пришел и сказал:

- Позвонил в твою газету: я старый друг вашего журналиста Прохорова, приехал из Сибири, желаю повидаться, - и они сразу твой адрес дали! Неосторожно! Это кто хочешь себя другом назовет, а сам придет и морду набьет.

- За что?

- Ну, ты сатиру пишешь в газетке-то. Фельетоны, туда-сюда.

- Туда-сюда, это точно, - подтвердил Прохоров.

- Понятно. А криминалистикой не занимаешься?

- Я вообще другим занимаюсь.

- Понятно. А всякие там аномальные явления?

- Не занимаюсь. У нас в газете есть корреспондентка - специалист по криминалу. И по аномальным явлениям заодно.

- Баба?

- Женщина.

- Нет. Мне нужен мужик. В общем, короче. Я читал: журналистское расследование там, туда-сюда. Понимаешь?

- Понимаю, - не понимал Прохоров.

- Ну вот...

Мечькин начал рассказывать.

Два месяца назад у него угнали машину. Машина старая, он ее год назад за гроши купил и своими руками довел до ума. Стояла у подъезда во дворе. Угнали. Жаль, конечно, но не смертельно. Но интересно то, что стояли ведь рядом и другие машины. Поновее. И некоторые тоже, как у Мечькина, без сигнализации... Нет, угнали его машину. Почему?

Дальше. Месяц назад Мечькина избили. Возле собственного дома. Он возвращался поздно с работы - и трое человек напали на него. У него были с собой документы и деньги. Очнувшись, обнаружил, что все цело. Избит же крепко, хотя, слава Богу, ничего не сломали, не повредили. Легкое сотрясение мозга, вот и все последствия. Но если ничего не взяли, почему избили? За что?

Дальше. Две недели назад Мечькин, заскучав, приехал со своей окраины в центр. Сел под зонтиком в открытом кафе, выпил три бутылки пива, стал курить и ни о чем не думать, добродушно посматривая окрест. Подсаживается девушка лет двадцати двух с баночкой пива. Мечькин даже оглянулся. Нет, все честно: остальные столики заняты. Ну, села и села. Отхлебнула пива, сигаретку закурила. Мечькин поглядывает с печалью. Девушка хороша: стройна, волосы темные свободно по плечам, у угла губ - маленький шрамик, светлее смугловатой кожи. Умирать мужикам из-за этой царапинки - не наумираться, подумал Мечькин уже не с печалью, а со зрелой мужской тоской - тоской несбыточности. И хотел уже, чтоб не травить себя, встать и уйти. Вдруг: у девушки слезинка по щеке. Она ее вытерла по-детски, смахнула быстренько чтоб не видел никто, не заметил никто. Душа захлебнулась у Мечькина чем-то неведомым, и он неожиданно для себя сказал:

- Да брось ты. Пройдет.

Девушка усмехнулась и спросила:

- Вы думаете?

И Мечькин вдруг негромко (люди же кругом!) начал на примерах собственной жизни рассказывать ей, что проходит абсолютно все. Ну, взять болезни. Поднимал он, было дело, шкаф. Сорвал спину. С палочкой ходил - и все не проходит, гадина, не проходит. Два месяца скрюченный был. А потом помаленьку - разогнулся. Прошло. Или. Машину вот угнали. Два дня жалел, а сейчас - плевать. Прошло. Или. Вот жена. Пятнадцать лет прожили - ушла с дочерью к другому мужику. Мужик, понятно, помоложе и побогаче, но это ерунда. Год прожили - разбежались, но она не возвращается. И ее-то, жену-то - не жаль: гадюка натуральная. Дочку жаль. Взрослая дочь, а жаль, как маленькую. Сосет и сосет в груди, нет сил: жаль...

- А теперь - прошло? - спросила девушка.

- Да нет, - сказал Мечькин.

- Ну вот, вы сами себе противоречите, - улыбнулась она.

Мечькину так не казалось, но он не стал спорить. Вместо этого он заговорил о том, что май в этом году теплый и ласковый, а в прошлом был холодный, а в позапрошлом вообще жаркий, он даже купался в конце мая. Ну, как... нырнул и вынырнул. Говорил также о том, что лето ожидается переменчивое. Говорил о том, что любит бывать на реке, но вот рыбу ловить не любит. И есть тоже. Она, речная, костистая. Другое дело морская рыба минтай. Бросил его в кастрюльку, чуть подождал - и кушай... Он говорил, понимая, что несет пустую ахинею, пургу гнал, как он выразился, а остановиться не мог: боялся, что если замолчит, то потом уж никогда не осмелится опять заговорить с ней.

- Интересный вы человек, - сказала девушка. - Глаза у вас интересные. Нет, правда. Про май говорите - у вас глаза майские. Про лето - летние. Про реку говорили - у вас глаза речные стали.

Мечькин тряс бутылку над стаканом, но бутылка пуста была. А он все тряс.

- А вы возьмите еще, - сказала девушка. - У вас есть время?

- Я возьму, - сказал Мечькин. - У меня время есть.

Они просидели еще около часа. Потом девушка стала прощаться. Посмотрела в глаза Мечькина, рассмеялась и сказала:

- У меня курсы компьютерные каждый день до шести. А в половине седьмого я сюда захожу.

Конечно, на следующий день Мечькин в половине седьмого был в этом кафе, готовый выпить пива, просидеть в одиночестве часа два, а потом купить водки, поехать домой и напиться до несусветности, чтобы ничего не чувствовать.

Но девушка - пришла.

И они встречались каждый день - на протяжении недели с лишком.

И однажды девушка сказала:

- Никуда не хочу идти. У тебя бывает так?

- Само собой, - сказал Стас.

- Кажется, что везде уже была. Везде - одно и то же.

- У меня не была! - ляпнул Стас.

- А где ты живешь?

- Далеко. Автобусом пятьдесят минут. Машиной двадцать, если без пробок.

- Что ж, приглашай в гости, - сказала девушка.

И она поехала к нему, и она осталась у него, она живет у него! Ночи напролет она ласкает Мечькина, слова говорит. Руки целует.

Тут Мечькин вытянул свои рыжеволосые руки, как бы предлагая Прохорову осмотреть их и изумиться вместе с ним. Руки большие, загорелые; рыжие от природы волосы светло-золотистыми стали от солнца.

Прохоров посмотрел на руки и сказал:

- Не вижу ничего криминального, ничего аномального. Ну, угнали машину. Почему твою? Да мало ли почему! Быстрей других открылась, вот и все! Может, она не для продажи им нужна была, а как средство передвижения. Убегали. Чем неприметней, тем лучше... Ну, напали, избили. Может, за другого приняли. Или просто, как сейчас социологи и психологи выражаются, - немотивированное хулиганство. Вполне в духе нашего времени. Ни с того ни с сего нападают и бьют. Просто так. А с девушкой - тем более все понятно. Что, тебя уж и полюбить, что ли, нельзя?