Отвращение - Михкель Ното

Джоэл Адамс, 2047 год.

Джоэл потянул руки, выгнул спину и перевернулся на бок. Рядом спала его жена, Эбби – вернее не спала, а тоже только что проснулась. Эбби сонно улыбнулась.

Как же ему повезло с ней! Её известково-белое лицо с припухлыми бархатными губами и агатовыми глазами было всегда наивно-цветущим, радостным, а пепельные волосы причудливо изгибались ничуть не прикрывая маленьких заострённых ушей. Изящная, атласная шея плавно переходила в соблазнительные мягкие плечи. Воздушные, безотказные руки с узловатыми пальцами, немного шершавыми из-за того, что она много работала по дому. Высокая грудь, стройные, хотя немного коротковатые ноги. Восковая, спокойная и лёгкая фигура.

Он был женат на Эбби двенадцать лет, их сыну Руди скоро исполнится одиннадцать. Хороший мальчик, немного апатичный и замкнутый, но умный.

- Доброе утро, дорогой. Тебе сегодня на работу как обычно?

- Да. Можешь сама отвести Руди в школу?

- Хорошо.

- Тогда я пойду соображу нам завтрак.

Джоэл встал и быстро одевшись, спустился на кухню. Руди уже сидел там, пил яблочный сок и ел шоколадное печенье.

- А аппетит не перебьёшь? – Джоэл шутливо похлопал его по щуплым, неокрепшим плечам.

- Нет, пап. Я ещё немного возьму?

- Давай.

Джоэл остановился в задумчивости перед холодильником. Можно, конечно, и яичницу пожарить, или просто хлопья, но надоело как-то перехватывать одно и то же. А если пудинг? Кажется, на полках завалялось пару пакетиков с концентратом, надо только вскипятить молоко, залить и через десять минут можно будет есть.

- А ты не опоздаешь? – Эбби вошла на кухню как раз когда он тихо ругаясь про себя вытирал сбежавшее молоко с плиты.

- На десять минут, не больше. Руди уже можешь забирать, он успел прилично заправиться.

- Оставляешь меня без завтрака? Ну, я тебе это припомню.

Джоэл съел свою едва застывшую порцию пудинга и, путаясь в вещах, побежал к машине. Спешить особенно незачем, он старший инженер, а не рядовой рабочий, но делать себе поблажки – признак дурного вкуса и заносчивости. Меньше всего ему хотелось прослыть напыщенным индюком, у которого подчинённые за спиной травят анекдоты, перемигиваются и многозначительно смотрят друг на друга, когда он допускает очередную оплошность.

Джоэл втайне хотел быть властным начальником, чтобы подчинённые побаивались и безропотно делали часть его работы, но в то же время уважали и даже немного восхищались. Так вкрадчиво входить, обводить всех понимающим взглядом, вставлять остроумное замечание, говорить быстро и по делу, с твёрдой улыбкой и немного снисходительным тоном объяснить что-то, а потом развернуться и уйти к себе в кабинет. Но Джоэл не имел властности. Да, немногие подчинённые – Стив Линн, Томас Гибсон, сёстры Норма и Дана Фостер – относились к нему хорошо, считали сообразительным и компанейским парнем, но это ведь не одно и то же. Он не мог выработать в себе желаемый характер, но и не хотел оставаться в стороне от благ. Чтобы прийти к сегодняшней, достаточно важной должности, ему пришлось попотеть – нет, не интригуя и не работая двадцать четыре часа в сутки. Интриги были ему не под силу, а напрягаться он не хотел. Ум мог бы сыграть свою роль, Джоэла никто не назовёт глупцом – но вот беда, его познания в классической литературе и итальянских фильмах никому не были нужны. В своей специальности он не блистал, с трудом окончил университет и не проявлял особых способностей, зато обожал интеллектуальные удовольствия. Но где ещё они могли пригодиться, кроме как в не разгадывании кроссвордов?

Джоэл брал людей мягкостью натуры. Он был вежлив со всеми, уступчив, никогда не поднимал бунт, когда его ненароком в чём-то притесняли. Не вступал в споры, не навязывал свою точку зрения, никого не обижал даже в шутку. Все эти качества так и кричали для окружающих, что Джоэл Адамс – человек положительный, такому можно довериться, он честен и благороден. В детстве он страстно хотел быть более непреклонным, прямолинейным и взбалмошным – тогда его считали забитым. Но со временем всё сыграло ему на руку.

Но Джоэл не был примером добродетели – и при этом совершенно не лицемерил. Просто всегда сам по себе был благожелателен и поверхностен. Зачем с кем-то спорить, бегать что-то доказывать, требовать своё, если и так в общем-то всё неплохо? А то, что он часто не делал важные для других мелочи, выбирал для себя более лёгкий путь, пускай и в ущерб другим – это списывали на забывчивость и неосмотрительность.

Он занял то место в жизни, которое ему больше подходило, даже если оно немного шло в разрез с его мечтами. Обожаемая жена Эбби, так похожий на него сын Руди, достойное положение в обществе – о чем ещё можно желать?

За всеми приятными мыслями и ненужной спешкой Джоэл Адамс не сразу заметил произошедшую впереди аварию и на полной скорости врезался в грузовик.

***

- Джоэл, мне позвать доктора?

- Не надо, просто руку потянуло. Да и вообще всё в порядке – переломы срастутся дня через три, это максимум. Потом ещё одно обследование, чтобы наверняка, и меня выпишут.

- Ты можешь говорить что хочешь, но я лично прослежу за твоим выздоровлением. Вряд ли сразу после столкновения для тебя всё было в радужном цвете.

- Ну да, было жутко больно. Но сейчас мне действительно хорошо!

- Ладно, как знаешь. Я действительно испугалась, что потеряю тебя. Моё сердце говорило мне «Он не может умереть, это не случится с нами!» и в то же время «Именно это и произойдёт, такова жизнь».

- Брось, перестань накручивать себя. Я не хочу, чтобы меня тут опять слезами поливали.

Джоэл испытывал странные чувства. С одной стороны он души не чаял в Эбби и не хотел причинять ей боль даже косвенно, а с другой – ему льстили эти искренние эмоции. К этому примешивалась лёгкая досада – Эбби выглядела как мать, вырвавшая из цепких рук смерти ребёнка, а не как просто любящая жена, и он испытывал некий стыд перед персоналом клиники и другими больными.

- Здравствуйте, доктор Барлоу! У Джоэла опять болит рука, а он не хочет признаваться.

- Ну что ты!

- Миссис Адамс, не стоит ябедничать на своего же мужа. Кости срастаются хорошо, а неудобства приходится терпеть всем, и совсем недолго. В эпоху гипса ему бы пришлось месяца на два перестроить свою жизнь. Впрочем, я могу посмотреть.

Алан Барлоу нравился Джоэлу – отличный специалист, добродушный, не болтает много, объективен и отзывчив. С таким человеком можно говорить по-простому, не принимать роли пациента.

Но что-то слишком много времени доктор Барлоу тратит на его руку. Он успел посмотреть на неё и так, и эдак, и рассказать байку об одном трудном случае, и пуститься в пространный рассказ о новых способах лечения переломов. Подозрительно.

- Доктор Барлоу, - не выдержал Джоэл, - вы что-то хотите сказать мне?

- Эээ… Да. Это будет достаточно серьёзный и трудный разговор, мистер Адамс. И его лучше провести наедине.

- Если вы что-то знали о состоянии моего мужа и скрывали это, - сказала Эбби, - то будьте добры немедленно объясниться не выдворяя меня!

- При всём моём уважении, это решать не вам.

Джоэл беспомощно оглядел всех и, сглотнув слюну, кивнул.

- Это её право знать обо мне всё.

И доктор Барлоу начал говорить странные вещи.

- Собственно говоря, кто может дать чёткий ответ на вопрос что такое личность? Конечно, можно заглянуть в словарь и получить определение, или пойти дальше и открыть учебник по психологии, прочесть пару абзацев на эту тему и посчитать задачу выполненной. Но истории известны тысячи примеров, когда даже самые компетентные врачи и уважаемые учёные становились в тупик. Если агрессивный, своевольный и беспринципный человек в результате повреждения мозга становится тихим и альтруистичным – можно ли говорить о сохранении его «я»? Да, он всё прекрасно помнит, даже сохранил большинство привязанностей и привычек из старой жизни – но тот ли это человек? Мы все меняемся со временем. Какие-то черты характера усиливаются, какие-то ослабляются, появляются новые увлечения, ценности, желания, но наш стержень остаётся нерушим. А если нет?

Представьте себе человека потерявшего память. Он не помнит как его зовут, сколько ему лет, где он живёт и чем занимается. До потери памяти это был образованный, аккуратный мужчина, любящий восточную кухню и занятия спортом. Значит ли это, что он станет глуп, ленив, полюбит пиццу? Нет.

Небольшой химический дисбаланс или травма – и вы уже не совсем тот человек, кем были. А если нечто изменило вас ещё в материнской утробе или раннем возрасте – некий внутренний дефект, малозаметный порок развития, вы выросли с ним, а потом его нашли и предложили убрать – не означает ли это частичное самоубийство?

Медицина далеко шагнула. Сейчас можно избавиться от травмирующего воспоминания, большинства психических заболеваний, зависимостей. Но появились и другие проблемы.