Прозектор - Айдар Закиров

Прозектор

Айдар Закиров

© Айдар Закиров, 2017

ISBN 978-5-4485-7485-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Знакомство

Лошадь устало и неторопливо тащила повозку, в которой сидели двое мужчин и в углу, где было навалено, побольше сена, лежал мальчик трёх лет от роду.

Колёса то и дело уходили в многочисленные ямки, вырытые сусликами, и тяжёлые оси скрипели, жалобно и протяжно. Мужчины весело переговаривались между собой, а ребёнок лежал неподвижно, укутанный в старую шаль и неподвижно смотрел перед собой широко раскрытыми глазами.

Кругом развернулись Карпаты, широкие горные долины, заросшие большими елями, дикие груши и можевеловые заросли….Щебетание птиц и жаркое августовское солнце над головой. Тот, кто держал вожжи изрядно вспотел и кепка была нахлобучена набок.

Телега то скрывалась из виду, то вновь появлялась дальше на склоне. Мальчика сильно трясло и он ёрзал по сену, ударяясь об край телеги, но взрослых это видимо не интересовало. Широкие глаза его обнимали эти дивные места, прекрасные горы Карпаты и в голове была радость и ясно, впереди счастье так будет всегда…

Противный писк будильника разбудил ночную тишину комнаты. Кромешная тьма… Что-то зашевелилось в середине комнаты и раздался грохот падающего тела. Тут же худощавая рука, судорожно нащупав массивный канделябр зажгла свечи и комната озарилась светом… Но о Боже, что за комната… Никакой меблировки, на стенах —гобелены и портреты каких то серьёзных и важных людей в париках, о да это Пуассон, этот Ланграж, чуть поодаль – Шарль Эрмит. Здесь, что живёт математик… Середину комнаты занимал роскошный христианский гроб из орехового дерева, с гипсовыми кистями и бронзовыми ручками… Очевидно это и было ночное прибежище обладателя худых рук. Взору пристал небольшого роста брюнет, ещё совсем молодой, С непослушными кудрями на голове. Господи, какое худое тело! Отчётливые рёберные дуги и щиколотки, ноги тонкие как у куропатки… Парень поспешил из комнаты, на ходу натягивая штаны и что то бубня недовольное. Опять раздражение нет носков… Не переставая чертыхаться и наткнувшись на сонного кота Птолемея, он находит носки в углу комнаты, небрежно кинутыми на кресло. На скоро одевшись выходит в то, что называется гостиной. Просторная комната так же была без мебели и лишь почти во всю его длину тянуло стол из чёрного дерева. Пора канделябров с замысловатой ковкой освещали её. Тяжёлые бордовые драпировки опускались но пол, заслоняя малейший свет. В углу стояли эбеновые часы и как током, слух отчеканивал глухой их бой и движение маятника. Хозяин устало сел на высокий стул и недовольно обвёл комнату пристальным взглядом «Не то, нет того эффекта! «Ян Гонза, так звали этого эстета, был 27 лет отроду и сейчас торопился на работу. Мысли о ней видимо были ему неприятны, потому как он сидел мрачным и поникшим. Наскоро хлебнув кофе он тихо вышел из тьмы мрачных сводов имения Гонзов. Яркий солнечный свет тут же ослепил его и в глазах помутнело. Чуть тряхнув головой, подняв воротник серого плаща быстрыми шагами направился к широкому подъезду, ведущему на улицу. Субъект сходу взял большие обороты и слишком большими шагами для его роста, решительно двинулся в толпу зевак, спешащих на работу.

Держи удар!

Со стороны было видно, что Гонза сильно раскачивается, причём торс его плавно двигался с боку на бок синхронно шагал. Было ощущение танца, красивого танца. Его часто окликали издали, узнавая несуразную походу и тот лишь рассеяно махал рукой в их направлении. Было видно, что внимание это тяготит его и движения уже напоминали торсионную дистонию. Шаг переходил в бег, а прохожим не было конца… Проклятые машины и мотоциклы оглашали улицу, противным шумом и каждый раз шум в его ушах трансформировался в невыносимый для психики адский набат. Господи, наконец улица сворачивала в узкий проулок и вдалеке слышался грохот трогающихся составов и тепловозов. Видимо это многое значило для героя, потому как он радостно вздохнув, торопливо побежал к депо… Дальнейшая дорога лежала по узкой дорожке вдоль насыпи железной дороги вокруг не было ни души. Мягкая трава под ногами, утренняя трель сверчков… Походка сбавила обороты и Гонза шёл наслаждаясь тишиной и одиночеством..Вдали показался гигантский Организм-завод! Пыхающий трубами, он лежал на огромном плато, как мираж в пустыне… Гигант стремительно приближался и уже можно было различить маленькие фигурки муравьёв —людей… Это и был конечный объект утреннего марафона —вагоностроительный завод. Гул исполинских прессов и механизмов оглашал утреннюю прохладу.» И так каждый день …!взгрустнуло в его голове. Он знал наперёд каждую дальнейшую минуту. Вот сейчас нескладную фигуру приметит вон та толпа широкоплечих мужиков и женщин в платках… бессмысленные разговоры до проходной и все растворятся в сосудах Организма. Так и стало! Уже издали послышались возгласы, приветствий, и горстка людей остановилась подождать запоздальца. Но что стало с походкой и лицом нашего эстета! Шаги стали размеренными и важными, а лицо выдало гримасу сердечности и доброжелательной лести. Ян, хитрый лис в одночасье преобразился и стал таким же муравьишкой, кА эти сотни крепких рабочих. Пожатия рук были болезненными для тонких кистей узкие плечи сотрясались от ударов приветствия, а широкогорлые рты на небритых лицах выдавали едкие и смешные тирады …Ну что же, игра начата! На мгновенье перед глазами его обрисовался боксёрский ринг и он стоит у канатов в блоке, ни один дар не достигает цели и не свалился! Прекрасно! Огромная колонна людей в кепках ввалилась в маленькую дверцу проходной завода «И плотью живой, в живую уходят могилу…!»

Рабочий люд ввалился в узкие двери проходной, где пожилой вахтёр Фичко деловито собирал пропуска. За чертой турникета личная Воля человека превращалась в ничто, и люди, понимая это, понурив головы растекались по подразделениям …Гонза же пролетев пост с усмешкой и весело шутя с грузными женщинами. Любая слабина сейчас могла поработить и сковать чувства, взять в плен отчаянию. Мышление это не изменилось и при входе в родной цех. Уставшая ночная смена Выжатая как лимон равнодушно проходили мимо. Звуки ужасающих прессов встречали утренних жертв… Носоглотка забивалась дуновениями сварки и металлической окалины, мазута и сырости. Ян вышел из угла и резко поменяв тактику начал обрушивать на соперника мощные удары…

Абелевы интегралы

Сын пастора, Нильс Генрик Абель, умирал от туберкулёза, в чужом, заснеженном крае..

Учитель математики Хольмбое, открывший гений своего ученика, бедная жизнь в университете… Он прости отправить к нему младшего брата и он вместе живут и спят на одной койке в общежитии…

Бессмертные открытия в теории рядов, интегрирований, эллиптических функций…

Постоянная депрессия и меланхолия, одиночество… И вот сейчас он лежит в бедной крестьянской избе, умирая от недоедания, непонимания и одиночества, в двадцать шесть лет отроду…

Весёлая повозка возвращалась под вечер в небольшое горное село, битком набитый клевером …Мальчик уже спал на душистой подстилке, а мужчины угрюмо молчали. Уже смеркалось когда они въехали в двор небольшого крестьянского домика и тут же все его окна озарились светом. Мальчика подняли на руки и осторожно внесли. Он всё ещё спал и голова свисала с рук отца…

Утром родители Яна уехали на работу в соседнее село, оба торговали в хозяйственной лавке. За ребёнком приглядывала женщина средних лет, работавшая сельской учительницей. Удивительно спокойный, он никогда не плакал, целыми днями рисовал и что то бубнил себе под нос, смотрел, как важные гусиные и утиные ряды, гогоча, движутся к озеру. Когда была гроза он испугано забивался на крышу сарая и наблюдал за молниями на небе. Фишка так звали няню, только кормила его и вытирала пыльный лоб и руки. Иногда он подходил к старикам и просто, молча, садился рядом с ними и так сидел, погружаясь в непонятные детские фантазии. Все его любили и считали необыкновенным человечком, свалившимся с Луны. Когда Фишка собиралась в соседнее село, учительствовать, мальчишка увязывался за ней на остановку и долго смотрел вслед попутке, увозящую его няню… Она приезжала под вечер …Такая она высокая, добрая, в костюме и платком на голове. Каждый раз маленький Ян выходил на пыльную остановку и терпеливо ждал её. Он молча подходил к ней, и, уткнувшись в её живот, глубоко сопел носом. Она так же была молчалива, но необычно ласкова и нежна. Он с интересом, тайком, наблюдал, как Фишка молиться перед образами, прекрасная и статная…

Иногда его к себе брали местные девушки, две сестры. Он молча сидел в их комнате, а они шутили и смеялись над его серьёзным и деловитым видом. Видя только добро счастливых людей и живописные окрестности, Гонза рос очень мечтательным, тихим и спокойным ребёнком. Отец часто был в отъездах и подолгу, но когда приезжал, то высоко поднимал его до потолка и целовал в щёку. Ночью или под утро Ян тихонько пробирался в спальню родителей и улёгшись между ними, счастливый, засыпал