Лишних людей убирают - Давид Павельев

Лишних людей убирают

Давид Павельев

© Давид Павельев, 2017

ISBN 978-5-4485-2923-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Я вышел из офисного центра и увидел то, что и рассчитывал увидеть – мужика, задравшего голову кверху и с неприкаянным видом уставившегося на одну из рекламных вывесок над входом. Даже если бы реклама была написана китайскими иероглифами, он всё равно таращился бы на неё, будто бы она была одним из портретов кисти Ботичелли.

За этим же занятием я застал его и утром. Святая наивность полагала, что я не обращу на него никакого внимания. Я не стал ему мешать и спокойно прошёл мимо него в здание. Мне предстоял очередной скучный день, так как в это время я не был занят поиском пропавших без вести или слежкой за субъектом, которому есть что скрывать. Потому я мог бы убраться отсюда задолго до вечера, тем более, на дворе было лето, а в багажнике меня ждали прекрасные удочки, подаренные недавно бывшими коллегами в благодарность за услугу. Но по такому случаю я решил задержаться в офисе. Пусть товарищ пожарится на солнышке и из него выйдет вся дурь.

Сидя в своей конуре, я размышлял, кто он такой и чего ему может быть от меня надо. Внешний вид его можно было назвать примечательным, но вся его примечательность заключалась именно в отсутствии всякой примечательности. Абсолютно бесцветная внешность без единой приметы, способной зацепиться в памяти. На нём была линялая чёрная рубашка, которую в такую жару мог одеть либо самоистязатель, либо тот, кому нечего больше надеть. Поверх неё он носил потёртый джинсовый жилет со множеством карманов – такие мне всегда напоминаю броники, которые мы надевали на время спецопераций. На маленькой голове плотно сидела бейсболка, такая же чёрная, как рубашка. С определением его возраста у любого человека могли возникнуть трудности, так как мужчины подобного типа похожи на подростков, которые похожи на стариков. Но я всё-таки обладал кое-каким опытом, и потому понял, что мы с ним почти ровесники. Скорее всего, он всё-таки младше меня на пару лет, и ему не так давно стукнул сороковник.

Сумасшедший? «Да у тебя, однако, завышенная самооценка, – сказал я себе. Не такая уж я знаменитая персона, чтобы привлекать к себе личностей с маниакальными расстройствами и навязчивыми идеями.

Скорее всего, его направили ко мне бывшие коллеги. Среди них полно шутников. В своё время из-за их шуток меня и выперли из органов. Многие из них и теперь не против мне насолить. Также существовала вероятность, что он обратился в дежурную часть с какой-нибудь мелочью, заниматься которой им западло, и они послали его ко мне. А так как избытка денег у него явно не наблюдалось, он и мялся под дверью, не решаясь ко мне обратиться. Но я почему-то не очень в это верил.

Через пару часов я всё-таки решил, что с нас обоих хватит. Если мужик окажется стойким, как оловянный солдатик, я выясню, чего ему надо. Вдруг он просто хочет спросить, сколько я тренировался, чтобы накачать мускулатуру.

И он оказался стойким. Впрочем, я почему-то не удивился.

– Приятель, – окликнул его я, так что он вздрогнул, будто бы не поверив своим ушам. – Да, я к тебе обращаюсь. Огоньку не найдётся?

В такую жару курить мне не хотелось, тем более что я не так давно это дело бросил и таскал сигареты лишь для подобных случаев. Никто не придумал лучшего способа завязать разговор с мужчиной, да и с некоторыми дамами тоже.

Он посмотрел на меня глазами испуганной коровы и отрицательно мотнул головой.

– Н-не к-курю…

– Это правильно. – Я с облегчением убрал сигареты обратно в карман. – Здоровье надо беречь. Не запарился в чёрном-то?

– Да нормально… Я всегда так хожу.

– Чего ты вообще тут торчишь? Ждёшь кого-нибудь? В туалет уже небось захотел. Так давай я тебя мимо охраны проведу.

– Нет, нет, не надо.

– А чего тогда надо? Не бойся, обращайся. Я мужик простой, чем могу, помогу.

Я хорошо знал, что такой вопрос многих может вогнать в ступор. Так было и на этот раз.

– Ну… я просто хотел с вами познакомиться.

– О'кей. Беркутов Пётр Николаевич. Можно просто Пётр. – Я протянул ему руку и пожал его мягкую и тёплую, не ведающую труда, ладонь.

– Белковский Марк Нафанаилович, – произнёс он с достоинством и добавил: – Марк – это в честь известного писателя Марка Алданова.

– Ну что, Марк Нафанаилович, познакомились?

Он растерянно кивнул. По сути я сказал ему: «Ну, чего хотел, то получил. Доволен? Тогда я пошёл. Будь здоров!» Но этого ему явно было недостаточно. Он понимал, что я нисколько не горю желанием продолжать знакомство и тратить вечер на общение с ним. И понимание этого почему-то причиняло ему боль.

Я не хотел его жалеть. Каким бы жалким ни казался человек, я стараюсь не думать о нём с жалостью потому, что я не хочу никого унижать. Всё-таки он мужчина, у которого должно быть чувство собственного достоинства, уважать которое – мой священный принцип. Если у него такого чувства нет – а я знал, что многие живут и без него и даже находят в этом что-то привлекательное, питаясь чужой жалостью, извлекая из неё выгоду и по сути паразитируя – то с ним всё равно надо вести себя так, будто бы оно у него есть. Человека нужно возвышать над собой, и ни в коем случае не наоборот.

Так вот, если возникшее во мне чувство к нему и не было жалостью, то оно было чем-то близким к ней. Это был сорокалетний мужчина, гордившийся тем, что его назвали в честь известного писателя, будто бы это делало его таким же, как он, и гордость эта казалась смешной. Это был сорокалетний мужчина, который неизвестно зачем проторчал весь день под дверью офисного центра, которому явно больше нечего делать. Сотни его ровесников приезжали на машинах-иномарках, он же явно пришёл пешком – по его ладони я понял, что руль он не держал как минимум неделю, а, судя по всему, никогда в жизни. Здесь, на пороге делового центра, он казался чужим и лишним. И пусть я сам против того, чтобы гнаться за внешним успехом и презрительно фыркать на «неудачников», но и я не мог относиться к нему с уважением – от него никому нет никакой пользы.

Однако бросить его просто так я тоже не мог. Его явно что-то тяготило. Может быть, какой-то пустяк, а может быть, нет. Как ни крути, лучше бы выяснить это, а там уже решать, кто должен ему помогать: детектив или психотерапевт.

– Слушай, ты, видать, далеко живёшь, – сказал я.

– На Ломоносовском проспекте, – ответил он с той же гордостью, будто бы это должно было поднять его авторитет.

– Долго же ты сюда тащился. Ну, ладно, чтоб хоть не зря приезжал, залезай, подвезу.

Отказываться он не стал, хоть я и ожидал, что для приличия он всё-таки слегка поломается. Мы сели в машину и я тронул в сторону Третьего кольца, половину которого предстояло проехать. За время поездки он мог бы расписать мне каждый день всей своей жизни с пелёнок, да ещё осталось бы время поговорить о погоде и политике. Но вытягивать из него суть проблемы можно было только клещами, так что начать разговор я решил издалека, с вполне естественных вопросов, которые помогут мне составить представление о его существовании.

– В престижном же районе, однако, живёшь, – сказал я. – Я вот в Западном Дегунине обитаю. До ближайшего метро три дня лесом пиликать. А у тебя хоть и не центр, но всё равно местечко с понтом.

– Квартира отцовская, – ответил он. – Он академиком был, историком.

Ну да, в этом районе давали квартиры преподавателям университета.

– А ты сам как? Жена? Дети?

– В разводе. Детей нет.

В принципе, я мог бы об этом и не спрашивать.

– Кто инициатор?

Он махнул рукой, демонстрируя нежелание говорить на эту тему, и я сразу понял, что его проблема имеет к этому непосредственное отношение. Но дожимать я его не стал, решив вернуться к теме позже, когда он для этого созреет.

– Ладно. А с работой как? Чем занимаешься? На хлеб зарабатываешь?

– Коммерцией, – ответил он с горькой усмешкой.

– Вот как!

– Да. Продаю книги. У отца была огромная библиотека, десятки тысяч томов. Теперь вот мне приходится распродавать… Тысяч десять в месяц выручить можно. Сердце кровью обливается, конечно. Но выживать как-то надо. С тех пор как потерял работу.

– И давно?

– Второй год.

– Кем работал-то?

– Научным сотрудником в институте средневековой истории. Как сейчас помню, вызывает меня к себе директор института. Я думал, что как обычно, хочет что-то спросить про Карла Великого. У меня же память, как говорят, феноменальная, так что я такие мелочи могу запомнить, что аж весь институт у меня консультировался. Так вот, захожу я к директору, а он меня, так сказать, ставит в известность, что начались реформы, реорганизация академии наук и всё такое прочее, финансирование урезают, а значит, я попадаю под сокращение сотрудников и до свидания, спасибо за верную службу… Вот так вот…