Саманта - Юрий Яковлев

Юрий Яковлев

САМАНТА

Фантазия-быль

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Жила-была девочка

Сколько необыкновенных историй начинаются этими обыкновенными словами: жила-была девочка. Была похожа на своих подруг и мало чем отличалась от других девочек, живущих на свете. Но вот девочка совершила поступок, на который не каждая решится, и неожиданно ее жизнь вызвала общий интерес.

Всем вдруг стало любопытно, кто ее родители, как выглядит ее дом, кто ее любимый писатель и кем она собирается стать, когда вырастет, умеет ли она плавать, как звать ее лучшую подругу.

И когда люди получат ответ, у них появятся новые, куда более важные вопросы. Они захотят узнать ход ее мыслей, захотят понять, что привело девочку к поступку, который поразил всех. Не отступила ли она в трудную минуту?

Ведь от того, что жила-была эта девочка, что-то изменилось в жизни всех людей.

А потом, когда ее не станет, вместе с болью и горечью у людей снова появятся вопросы. Еще более трудные, проникновенные и вместе с тем грозные. Эти вопросы зазвучат на весь мир как обвинение. И кое-кому захочется, чтобы о девочке скорее забыли.

Но она жила, была, и от этого никуда не денешься, это невозможно забыть. А то, что не забывается, продолжает жить вечно.

Реквием

Кончалось лето. Августовское утро было свежим. И маленькие паучки-связисты тянули от дерева к дереву свои провода-паутинки, словно спешили передать по телефону известие о том, что лето кончается.

Серо-голубое небо было высоким, многоярусным, оно притягивало к себе, как на высоте притягивает земля. Когда задувал ветер — теплый, вполсилы, — шуршал сухой дождь пожелтевших листьев. И казалось, листья сыпались не с деревьев, а из глубин неба.

И вдруг удар.

Среди множества газетных сообщений маленькая заметка. Ее вполне можно было не заметить, пропустить. Но она попалась на глаза:

«Нью-Йорк. (ТАСС.) В аэропорту Оберн-Льюистон потерпел катастрофу самолет авиакомпании «Бар харбор эйрлайнз». Как сообщило агентство ЮПИ, находившиеся на борту восемь пассажиров и члены экипажа погибли. В их числе — 13-летняя американская школьница Саманта Смит и ее отец Артур Смит…»

Я прочел эти строки, и сердце сжалось…

Кончилось лето. Повеяло холодом. Небо стало низким и скучным, как потолок. Паутинки повисли, как сорванные провода. Мне показалось, что произошло стихийное бедствие вроде землетрясения или цунами. От Оберн-Льюистона — от эпицентра беды — стали расходиться волны по всей земле. Они мчались в будущее и возвращались в настоящее. Но не ослабевали — напротив, набирали силу.

Самолет летел из Бостона в Огасту, но был по неизвестным причинам направлен в аэропорт Льюистона, где взорвался при посадке в ночное время. Что это за неизвестные причины? Почему диспетчер дал вылет в непогоду? Почему изменили маршрут? Почему самолет вдруг взорвался? Сколько времени эти вопросы будут мучить людей! Найдут ли на них ответы?

Саманта. Моя Саманта. Она улыбалась мне с экрана телевизора, а я в ответ улыбался ей, я разговаривал с ней, рассказывал ей о своих маленьких друзьях, о внучке Насте, о льве Кинге, о собаке Айде. Я забывал, что мы с ней по разные стороны экрана и по разные стороны океана и обратной связи не было…

Была обратная связь! Мне казалось, что Саманта слышит меня в своем телевизионном Зазеркалье. Улыбается мне. Понимает меня. Известно, что читатели тянутся к полюбившимся писателям. Но никто не знает о том, как мучительно и вечно писатель тянется к своему читателю.

Саманта так и не открыла моих книг, но неожиданно стала моей героиней. Она завладела моим сердцем. Я просыпался с ее именем на устах и засыпал, думая о ней. Ах, тонкие провода-паутинки! Не выдержали страшного известия, сгорели.

Теперь мысль о Саманте неотступно следует за мной. Я иду по ее следам. Они еще не остыли, я чувствую их тепло. Я собираю все, что известно об американской девочке. Пытаюсь мысленно поставить себя на ее место и пережить то, что пережила она. Образ Саманты живет во мне, и я передаю его людям, чтобы каждый добавил к нему хоть толику своего тепла, ведь жизнь Саманты может быть продолжена только жизнью миллионов.

«И еще я боюсь, — говорила Саманта, — что следующий день будет последним днем Земли».

Земля осталась на месте — не стало Саманты.

Стрекоза

Я представляю себе Саманту бегущей по утреннему лужку, и высокая трава, как собака, трется о ее ногу. Каштановые, пахнущие солнцем волосы разметались от бега, спадают на лицо, и девочка встряхивает головой, чтобы отбросить их назад. Большие глаза наполнены небом, длинные реснички вздрагивают, как веточки. От частого дыхания рот полуоткрыт, два верхних зубика чуть крупнее остальных. Веснушки — след солнца.

На девочке белая блузка с забавным пеликаном на груди и потертые замшевые шорты. На коленках ссадины едва зажили, покрылись корочкой, как сургучом.

Девочка гонится за стрекозой.

Стрекоза то взмывала вверх, то стремительно падала, и ее слюдянистые крылышки блестели на солнце. Она закладывала немыслимые виражи, словно маленьким самолетиком управлял отчаянный пилот.

В конце концов ей наскучило играть с девочкой — она поднялась на этаж выше и растворилась в воздушных потоках.

И тогда за рощей послышался дробный звук, похожий на треск мотоцикла, и из-за зеленой кущи вместо стрекозы выскользнул легкий спортивный самолетик. Глаза Саманты сразу загорелись, словно кто-то повернул выключатель. Девочка вспомнила, что у нее в руке сачок, и замахала им — хотела накрыть желтым колпачком огромную стрекозу.

А тем временем самолет опускался, и по траве уже пошли зеленые волны. Он летел так низко, что были видны блестящие крышки, ручки, разные винтики. Девочка решила, что с самолетом приключилось что-то неладное — он вот-вот выпадет из своей стихии и врежется в землю.

Но шасси благополучно коснулись земли, и самолет, неловко прыгая по кочкам, побежал по лужку. Его дробный грохот заглушил птиц и кузнечиков. Наконец он остановился, замер. Только крылья слегка покачивались.

Появление самолета нарушило привычный ход жизни луга. Цветы перестали пахнуть медом, а влажная трава утратила соленый дух морской воды. Все поглотил резкий запах бензина.

На крыло самолета из кабины выбрался худой парень в кепке с прозрачным целлофановым козырьком. Он осмотрелся, ладонью провел по лицу и тут заметил девочку.

— Хелло, герл! — крикнул он.