Джунгарские были - Р. Кубыкин

Р. А. КУБЫКИН

Джунгарские были

Весной 1986 года наша небольшая экспедиция работала в горах Джунгарского Алатау. Мы выясняли распространение семиреченского лягушкозуба — тритона, обитающего только в этих местах.

Обследуя одну реку за другой, мы остановились у входа в малолюдное ущелье реки Коктал. В предпоследний день стоянки я решил побывать в верховьях реки. Восемь километров по горной дороге подвез меня наш вездеход, а дальше шла скотопрогонная тропа. В самом ее начале обосновались дорожные рабочие, они как раз подновляли мостики — предстоял перегон овец на высокогорные пастбища — джайляу. Поговорив с ними о том, о сем, я, конечно, спросил их о живности. О тритоне они ничего не знали, а вот маралы и медведи...

— Вчера вечером видели на противоположном склоне четырех мишек. Вышли из леса пастись на поляну!

— А маралы подходили к самой палатке! — делились впечатлениями дорожники.

Затем они рассказали мне об особенностях тропы и пожелали счастливого пути.

Взвалив за спину рюкзак, а на шею повесив бинокль и фотоаппарат, я бодро зашагал. День сулил быть солнечным, с утра затянутое тучами небо разъяснилось, и вскоре на нем остались лишь редкие облачка. Шагалось легко. Тропа шла то по самому берегу реки, то круто взбиралась вверх, огибая нагромождения камней или отвесные скалы. С очень крутого левобережного склона не так давно сошли лавины. Остатки их в виде причудливых арок из грязноватого снега нависали в нескольких местах над шумливой рекой.

Перейдя два довольно шатких мостика, я увидел на сыроватом песке тропы свежие еще следы и помет марала. Затеплилась надежда повстречать этого красавца и запечатлеть его на пленку, тем более, что мне было с ним по пути.

Радужное настроение, однако, вскоре омрачили другие следы, и тоже свежие. Я увидел... отпечатки лап медведя. Звери, как и люди, предпочитают ходить по торным путям. И мне как-то не очень захотелось быть попутчиком косолапого. Я невольно сбавил ход.

Но ясная погода, виды крутого, по-весеннему зеленого ущелья, один прекраснее другого, отодвинули ощущение опасности встречи с хозяином здешних гор.

Перед очередным нагромождением камней, которое предстояло преодолеть, я решил сделать привал и заодно спрятать часть уже ненужного снаряжения — тяжелый плащ и теплые вещи. Река шумела, солнце уже начинало пригревать, а тропа манила вдаль. Я осмотрел ближайшие склоны, полюбовался очередным лавинным «мостом», подхватил полегчавший рюкзак, перебрался через завал и быстро зашагал по тропе вниз, глядя себе под ноги. А когда взглянул вперед — о ужас! На меня галопом мчался медведь. В обостренном страхом сознании запомнились открытая пасть, лоснящаяся золотистая шерсть, которая волнами перекатывалась по сытому-округлому телу.

Можно много привести цветистых слов, описывая этот случай. Но слова приходят потом. А тогда меня обуял первоприродный страх перед диким зверем. Реакция была мгновенной: я развернулся на сто восемьдесят градусов и со скоростью, на какую только был способен, рванул по тропе до первого дерева. Благо, оно находилось не так далеко. Добежав, обхватил его и машинально оглянулся... У меня, как говорится, отлегло от сердца.

Медведь за это же время оказался гораздо дальше от меня, хотя мчался вверх по крутому склону. Я успел вдогонку отснять один кадр и схватил бинокль. Вот зверь остановился перед небольшим распадком, встал на задние лапы, посмотрел в мою сторону и скрылся за скалами. Больше я его не видел.

Я знаю, что наш белокоготный медведь — животное в основном травоядное и мирное. Но я не мог знать, какой печальный опыт приобрел он при встрече с другими людьми. А если бы это был стреляный зверь? Тогда что?

Придя в себя, я обследовал место встречи. Измерил расстояние, отделявшее нас друг от друга. Оказалось шестьдесят метров, а чуть дальше на тропе увидел «туалет» медведя и место его лежки. Да, по-видимому, давненько не было здесь людей, и хозяин гор потерял бдительность. В то утро он спешил по своим медвежьим надобностям, и встреча с человеком для него была столь же неожиданной, как и для меня с ним. И, как знать, кто больше из нас перепугался!

Рассудив, что второй медведь мне едва ли попадется, я все же с опаской двинулся дальше, в неизвестность. На высоте 1700 метров выше уровня моря я нашел тритонов, подкрепился легким обедом и уже без приключений вернулся в лагерь.

Рассказал коллегам о неожиданной встрече и о том, с какой опаской после нее подходил по узкой тропе к очередному ее повороту. Они поинтересовались, что бы я стал делать, если бы медведь попытался достать меня на дереве?

— Бросил бы ему кепку, потом рюкзак, сапог, портянку... Может быть, что-нибудь его да привлекло бы?

Подобные случаи описаны. Дикие животные прекращали преследование человека, наткнувшись на его одежду или снаряжение. Конечно, вряд ли можно соревноваться в скорости с медведем или предсказать последствия встречи. Но, как говорится, утопающий хватается за соломинку.

Позже егерь рассказал нам, что в этом ущелье он встречал до восьми мишек на трехкилометровом участке.

Два эпизода из встреч с косолапыми нам поведал пчеловод Игорь из ущелья реки Кора. Однажды вечером в стойло не пришел телок.

Теща Игоря уже в сумерках пошла его искать и увидела мирно пасущимся на опушке пойменного леса. Она с бранью направилась к нему и.., говорит, не помню, как при своем грузном теле перемахнула через изгородь и очутилась дома. Ее подвело зрение: «телок» оказался здоровенным медведем.

Игорь рассказал нам также, как разбойничают медведи на пасеках. В период медосбора эти сладкоежки довольно часто наведываются в гости. Он видел, как в ясную лунную ночь медведь пробрался на пасеку, подошел к улью. Его действия напоминали заправского пчеловода. Встав на задние лапы, передними он снял крышку, утеплительные прокладки, затем еще крышку — все это отбрасывал в сторону. Подцепил когтями рамку и начал пожирать соты. Естественно, пчелы атаковали нахала. Медведь стал нервничать, отбиваться от них, торопиться и больше помял рамок, чем съел меда.

И все-таки отведавших медку мишек, несмотря на пчелиные «уколы», очень трудно отвадить от визитов на пасеку.

И еще случай. Встретив геологов в глухом лесистом ущелье реки Малый Усек, мы, само собой, поинтересовались медведями.

— А как же, водятся здесь! — ответили нам.— Весной один из них разорил нашу избушку-лабаз. Забравшись, выбросил, прежде всего, газовый баллон (видимо, запах не понравился), выспался на консервных банках, а уйдя, прихватил мешок муки!

Я вспомнил аналогичный случай, рассказанный мне таежным охотником. Он наблюдал, как Топтыгин на берегу ручья смешивал похищенную муку с водой, лепил из теста колобки и съедал их. Возможно, и нашему тяньшанскому медведю, как и его таежному собрату, знаком этот «рецепт».