Молодой Верди. Рождение оперы - Александра Бушен

Молодой Верди

Рождение оперы

Светлой памяти вдохновенного музыканта пианиста Александра Каменского

ВМЕСТО ПРОЛОГА

I

Посреди сада был фонтан. Бронзовый тритон, надув щеки, трубил в раковину. Обычно из раковины била вверх сильная струя воды. Но сейчас фонтан бездействовал. Вода вытекала из раковины редкими каплями. Капли медленно сползали вниз на плечи тритона. Тритон был мокрым и глянцевитым. В бассейне стояла теплая желтоватая вода. На ее поверхности плавал брошенный цветок. По каменной балюстраде разгуливали сытые голуби.

Был полдень. Солнце стояло в зените. Раскаленный воздух гудел. От деревни до городка было семь километров. Джузеппе прошел их пешком. Ему было очень жарко. Он вытирал лицо рукавом рубашки.

Слева от фонтана была группа деревьев. Там была тень. В тени стояла скамейка. На скамейке Джузеппе увидал нечто необыкновенное, диковинное. Сначала мальчику показалось, что это невиданное им растение, какой-то небывалых размеров золотисто-желтый цветок. Потом он увидел, что это не цветок, и подумал, что, по всей вероятности, это распущенные мотки шелковой пряжи. Наконец он решил, что это скорее всего драгоценный плащ или мантия, сотканная из золотых ниток. Он подошел ближе. И очень удивился. Под чудесным золотым плащом кто-то прятался. Он различил край светло-серого платья и две маленькие ножки в белых чулках и черных туфельках. Туфельки аккуратно стояли рядышком на песке аллеи. Он подошел еще ближе. Гравий зашуршал у него под ногами. Золотая мантия зашевелилась. Появились две маленькие ручки. Они медленно раздвинули золотые шелковые пряди. Выглянуло лицо девочки.

От неожиданности Джузеппе растерялся. Девочка смотрела на него удивленно и вопросительно. У нее было очень нежное розовое личико, а на носу много веснушек.

— Что тебе надо, мальчик?

Джузеппе понял: то, что он принял за мантию, — это волосы девочки. Он был в недоумении. Он не подозревал, что у девочек могут быть такие золотые волосы.

— Мальчик, что тебе надо?

Он понял, что вопрос обращен к нему.

— Я пришел к синьору Антонио.

— А что ты хочешь ему сказать?

Джузеппе никогда не видел таких волос. Ни у одной из девчонок в деревне таких не было.

Девочка на скамейке с любопытством рассматривала Джузеппе. Какой странный мальчик! Может быть, он плохо слышит? Девочка заговорила громче. У нее был высокий тонкий голосок, звонкий, как колокольчик.

— Что ты хочешь сказать синьору Антонио? Не бойся. Можешь сказать мне. Он мой папа. Я его старшая дочь.

Джузеппе медленно снял свою соломенную шляпу: надо быть вежливым.

— Я его новый служащий.

Девочка вздохнула.

— Ты пришел не с той стороны. Надо обойти кругом. В лавку не ходят через сад.

Она немного подумала.

— Придется мне проводить тебя. Хотя я не смею уходить отсюда, пока мама не позовет меня. Я сушу волосы. Видишь, они еще мокрые. Мама не позволяет мне уходить отсюда, пока они не высохнут. Это очень скучно. Я иногда засыпаю, сидя здесь. И сегодня тоже я, кажется, немножечко спала. Ты меня разбудил.

Она встала со скамейки. Они вышли из-под деревьев. На дорожку. На солнце.

Джузеппе шел сзади. Он внимательно разглядывал девочку. На голове у нее была широкополая шляпа из тонкой соломки. Дна у этой шляпы не было, только поля. Они окружали головку девочки точно нимб. Поверх этих полей были переброшены золотые волосы. Они были такими длинными, что сзади свисали ниже талии, а спереди закрывали девочке лицо. Девочка держала их обеими руками, раздвинув их, как полог, но иногда тончайшая прядь падала ей на глаза, и тогда — так как руки у нее были заняты — она складывала губы трубочкой и сдувала легкие волосики в сторону.

Джузеппе очень хотелось дотронуться до этих необыкновенных золотых волос. Он живо сообразил: можно это сделать так, что девочка не заметит. Он быстро шагнул вперед и протянул руку.

Девочка споткнулась о камешек и обернулась. Джузеппе остался с протянутой рукой. Девочка испуганно смотрела на него.

— Они настоящие? — спросил Джузеппе.

— Кто «они»?

Джузеппе осторожно, кончиками пальцев, коснулся шелковистых золотых прядей.

— Какой ты смешной, мальчик. Конечно, настоящие. Разве ты никогда не видел таких? — Она подумала. — Правда, я слышала, как мама говорила, что они «необыкновенные». Мама никому не доверяет и моет их сама — ромашкой, чтобы они не потемнели. — Она помолчала, а потом прибавила с виноватой улыбкой: — Я иногда на них сержусь… Летом с ними так жарко!

Они подошли к дому.

— Подожди здесь, — сказала девочка.

Она стала подниматься по каменным ступеням террасы. Джузеппе остался стоять на дорожке.

В эту минуту из дома на террасу с гиканьем выскочил мальчишка. У него были полные круглые щеки, как у тритона, который трубил в раковину. Мальчик играл один в какую-то увлекательную и шумную игру. Размахивая руками, он выбежал в сад, понесся к фонтану, спугнул голубей, гулявших по краям бассейна, галопом помчался обратно к дому, увидел сестру, с диким воинственным кличем схватил ее за волосы и закружился с ней волчком.

— Ванни, Ванни! Пусти, пусти! — кричала девочка.

Чужой мальчик взбежал по каменным ступеням на террасу, схватил Ванни за шиворот и стащил его вниз. Ванни отбивался отчаянно, руками и ногами. Чужой мальчик отпустил его, наградив напоследок легкой затрещиной. Ванни без оглядки добежал до входных дверей. Только там он остановился.

— Ого-го! — закричал он. — Ты кто такой?

— Подойди сюда, я покажу тебе, кто я, — сказал чужой мальчик.

— И подойду, подойду! — кричал Ванни. — Я тебя не боюсь!

— Я жду, — сказал чужой мальчик.

Он заложил руки в карманы и вызывающе смотрел вверх.

— Ну и жди! — кричал Ванни, прыгая на месте. — Я тебя не боюсь!

— Трус! — презрительно сказал чужой мальчик.

На шум вышла синьора Мария. Быстрым движением она пощупала волосы дочери.

— Гита, почему ты здесь? Я тебя еще не звала. У тебя совсем мокрые волосы. Иди сейчас же в сад. Джованни, милый, нельзя бегать в такую жару!

Она поцеловала сына в лоб и вытерла ему лицо платком.

— Мама, — сказала Гита, — здесь какой-то мальчик спрашивает папу.

Синьора Мария посмотрела вниз.

— А, это маленький Верди. Папа хочет ему помочь. Он хороший мальчик. Ванни, покажи ему дорогу. Гита, иди в сад и сиди там, пока я не позову.

В комнате заплакал ребенок. Синьора Мария ушла.

— Ванни, проводи маленького Верди к папе, — сказала Гита.

— Не хочу. Проводи сама. Я должен его отлупить.

— Трус! Посмотрим, кто кого, — сказал Джузеппе.

Ванни убежал в дом.

— Ты тоже любишь драться? — спросила Гита. — Это нехорошо. Я не понимаю, почему все мальчики так любят драться?

Гита вздохнула.

— Ну что ж теперь делать? Мама занята. Слышишь, Тереза плачет! Ванни убежал. Я бы сама тебя проводила, но в галерее очень сыро. Мама не позволит мне идти туда с мокрой головой. Я думаю, ты найдешь дорогу сам, это очень просто. Пройди галерею до конца, потом сверни направо. Увидишь каменную лестницу вниз и много-много бочек. Спускайся смело. Папа, наверное, там.

В галерее было прохладно и полутемно. Пройдя несколько шагов, Джузеппе повернул голову назад.

И остановился. В пролете арки был виден кусок синего неба. Гита стояла на самой высокой ступени каменной лестницы. На солнце. Вся освещенная солнцем. Она снова показалась Джузеппе волшебным золотым цветком.

II

Ставни из узких деревянных планок, выкрашенных в зеленый цвет, были закрыты, и солнце не могло ворваться в комнату потоками света. Но отдельные лучи, тонкие и жгучие, все же проскальзывали в щели между планками. И хотя в комнате было прохладно и полутемно, чувствовалось, что там, за окнами, ослепительно светло и жарко.

Синьор Антонио подошел к шкафу. Это был очень старый шкаф орехового дерева, темно-коричневый, почти черный. Он стоял в доме с незапамятных времен. Неизвестный мастер с любовью потрудился над его отделкой. Дверцы были украшены тончайшей резьбой, гирляндами цветов, листьями, плодами. Кое-где среди причудливой растительности, распустившейся в твердом дереве под умелой рукой художника, выглядывали детские головки, то задумчивые, то шаловливые. Синьор Антонио повернул ключ. На двух полках ровными рядами стояли книги в простых бумажных переплетах, книги торгового дома — журнал и инвентарная книга, книги кассовые — текущих счетов, прибылей и убытков. На верхней полке — книги по торговле винами, на нижней — по торговле колониальными продуктами. Книги были в полном порядке. В любой день их мог затребовать для проверки агент торговой палаты. Антонио Барецци был коммерсантом преуспевающим и честным.