Тогда в Севилье - Самуил Алешин

Самуил Алешин

Тогда в Севилье

Комедии я в трех действиях

(Дон Жуан)

Дон Жуан.

Флорестино.

Дон Оттавио.

Командор.

Донья Анна.

Донья Лаура.

Лючиа.

Розитта.

Дон Антонио.

Дон Пабло.

Дон Родриго.

Дон Карлос.

Дон Клавдио.

Дон Диего.

Катерина.

Служанка.

Повариха.

Слуга.

От автора

Друзья! Кто из вас не знаком с легендой о Дон Жуане — неутомимом обольстителе женщин? Эта легенда породила много литературных версий, различно трактующих мотивы, по которым Дон Жуан, предавался своему хлопотному занятию.

Но по мере того, как я обрастал жизненным опытом, мое представление о действительности все менее уживалось с толкованиями легенды, хотя некоторые из них по философской глубине и литературным достоинствам были гениальны.

Уже самая идея, будто мог существовать мужчина, который по своей воле покорял бы женщин, в то время как жизнь на каждом шагу показывает нам обратное, — уже одно это вызывало у меня сомнение. Неуязвимость же Дон Жуана при таком его занятии еще более, казалось мне, находится, в кричащем противоречии с житейской практикой.

B конце концов мне ничего не оставалось делать, как переселиться в Севилью 1342 года, дабы своими глазами увидеть, как все тогда обстояло на самом деле.

И что же? Действительность оказалась невероятней и проще, чем ее литературные изложения.

Я долго не решался поделиться с вами открывшейся мне правдой, настолько она опрокидывает общее представление. Но молчать оказалось сложнее, чем писать. И вот вся эта история перед вами, во всей своей — прошу поверить мне — достоверности.

Я понимаю, что проще всего отнестись к моему рассказу как к шутке. Причем я предвижу, что найдутся критики, которые оценят этот рассказ как шутку недостойную и легкомысленную, если только не подберут еще более уничтожающего прилагательного. Но я ничего не могу поделать. Я там был. В Севилье. В 1342 году. Я это видел. Все было именно так, как я об этом рассказываю. А теперь делайте со мной что хотите, но только докажите, что я неправ.

Действие первое

Картина первая

Мы в Севилье

Площадь в Севилье в XIV веке. Яркий солнечный день. Слева — гостиница «Золотой бык и красавица» с нависающим вторым этажом. Над входом установлен большой золотой бык, на спине которого раскинулась серебряная обнаженная женщина. Под навесом гостиницы стоят два стола. Основанием одному из них служит пень, другому бочка, за столом сидит Дон Жуан. Его лицо, без сомнения, приятное, ничего не имеет общего с лицами красавцев тореадоров, которые стараются создать гримеры. В лице Дон Жуана много противоречивого. Оно очень энергично и поэтому мужественно. Но едва заметная нежность и тонкие черты делают это лицо женственным. Оно безусловно молодо — Дон Жуану не более двадцати трех лет. И в то же время на нем мы замечаем утомление, которое, не похоже на усталость только что прибывшего человека, а является чем-то более глубоким и постоянным. Некоторая хрупкость фигуры, почти мальчишеская, могла бы заставить думать о слабости, если бы смелый поворот головы Дон Жуана, рука, сжатая в кулак и опертая на уверенно выставленное колено, не давали бы основания чувствовать тут пружинистую силу. В данную минуту чуть насмешливое лицо Дон Жуана мрачно и весь он кажется собранным и рассерженным. Пальцы другой руки нетерпеливо постукивают по столу.

Мимо проносится, вздрагивая толстыми щеками, его слуга Флорестино. Лицо Флорестино блестит и так раскраснелось, что даже его растрепанные рыжие волосы кажутся красными. На лице слуги мы замечаем то выражение добропорядочности, которое обычно придают себе жуликоватые лентяи, с тем чтобы, напоказ посуетившись, потом часами валяться на солнце.

Дон Жуан. Флорестино!

Тот бежит, не, слыша.

Дон Жуан. Бездельник!!

Флорестино, услышав окрик, делает на бегу круг и останавливается около стола.

Флорестино. О! Сеньор!

Дон Жуан. Куда ты бежал, лодырь?

Флорестино. Я искал, сеньор.

Дон Жуан. Кого, лежебока?

Флорестино. Вас, сеньор.

Дон Жуан. Ну и что дальше, лентяй?

Флорестино. Вот, еле нашел, сеньор.

Дон Жуан. Подойди сюда, чудовище.

Тот подходит.

Дон Жуан. Тебе незачем было меня искать, жалкая помесь спившейся черепахи с развратной улиткой. Ходил ли ты, куда я велел? Нашел помещение для меня?

Флорестино. Да. То есть нет.

Дон Жуан. Что это значит, пьянчуга?

Флорестино. Да, я ходил. Нет, я не нашел. Не было ничего достойного вас, сеньор.

Дон Жуан (поморщившись). Однако найти кое-что достойное твоей глотки тебе удалось?

Флорестино (прикрыв рот). Что вы, сеньор. Я ни капли…

Дон Жуан. О капле никто не говорит. (Дает ему подзатыльник.) А где вещи.

Флорестино. Все там же, сеньор, на заставе.

Дон Жуан (хочет его ударить.)

Флорестино отшатывается.

Дон Жуан. Пошел немедленно, и если через полчаса, ты не будешь здесь, то берегись! Я остановлюсь в этой гостинице.

Флорестино бежит и налетает на одного из двух. Мужчин, которые входят, беседуя между собой. Одному из них — Дон Оттавио — лет пятьдесят пять. Несмотря, на седую бороду, он щеголеват. Это человек веселый, радушный и для друзей готовый на все. Второй — Командор. Ему лет тридцать. Командор одет богато и даже пышно, но по некоторой небрежности в одежде ясно, что он не уделяет ей много внимания. Лицо Командора, подчеркнутое снизу черной курчавой бородкой, позволяет судить о нем как о человеке властном, с решительным характером. Обладая широкой натурой, Командор может позволить терзать себя по мелочам. Но в серьезном деле, чувствуя свою правоту, будет безжалостен. Лет десять назад он, очевидно, любил драться на шпагах по любому поводу, да и сам частенько эти поводы создавал. В его глазах и сейчас поблескивает озорство, указывая на то, что и ныне Командор очень не прочь при случае обнажить шпагу.

Дон Оттавио отталкивает от себя Флорестино, и тот налетает на Командора. Тогда Командор дает Флорестино, тумака, и тот летит к Дон Оттавио. Так повторяется раза два, и при каждом тумаке оба приговаривают.

Дон Оттавио. Вот тебе за то, что бегаешь не глядя…

Командор. Вот за то, что налетел на меня…

Дон Оттавио. Вот за то, что помял мой камзол…

Командор. Вот за то, что я ушиб о тебя руку…

Дон Жуан (яростно. Его окрик прекратил игру). Эй, сеньоры! Этого достаточно! Еще один удар, и вы будете иметь дело со мной!

Флорестино (гордо выпрямившись). Вот именно! Бы будете иметь дело с нами.

Командор замахивается на него. Флорестино отбегает.

Командор (запальчиво). А при чем тут, собственно говоря, вы, чересчур смелый юноша?

Дон Жуан (хватаясь за шпагу). Это мой слуга, и я, не позволю никому бить его. Кроме самого себя, разумеется.

Флорестино. Правильно, сеньор. Мы не позволяем никому нас бить кроме самих себя, то есть я хотел сказать, кроме его милости сеньора Дон Жуана ди Тенорио.

Дон Оттавио. Ди Тенорио? Уж не родственник ли вы покойного Людовико Ди Тенорио?

Дон Жуан (с достоинством). Я его сын

Дон Оттавио (протягивая к нему руки). Шпагу в ножны, мой милый Дон Жуан. Я — Дон Оттавио ди Монтра. Надеюсь, ты слышал обо мне от своего отца?

Дон Жуан (быстро подойдя к нему с распростертыми объятиями). Еще бы! Отец часто и восторженно говорил о вас.

Они обнимаются.

Дон Оттавио. Узнаю храброго Людовико в его сыне. Мне понравилась твоя готовность защищать своего слугу.

Дон Жуан (смеясь). Если бы я знал, кто вы, я никогда не сделал бы этого. Можете колотить Флорестино сколько вам вздумается.

Флорестино. О-го-го! (Убегает.)

Все смеются.

Дон Оттавио. Сеньоры, познакомьтесь. Командор, этот прекрасный юноша сын того ди Тенорио, портрет которого висит у меня дома. Дон Жуан, — перед вами Дон Гонзало ди Уллоа-и-Мальдонадо, командор ордена Калатравы. Его имя после сражения у Эль-Гаваджи заставляет трепетать мавров. Даже враги ни в чем не могут упрекнуть Командора, кроме неосторожности.