DUализмус. Баварские степи, клопы, драм & бэйс - Ярослав Полуэктов

DUализмус. Баварские степи, клопы, драм & бэйс

Ярослав Полуэктов

© Ярослав Полуэктов, 2016

© Я.Полуэктов, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тысяча прототипов и десяток псевдонимов клеются к Кирьяну Егоровичу в пути. И каждый что-нибудь да советует. Надоели!

1

Вроде бы снова к предисловию… Оскомину набили черти! А если присмотреться внимательней, то вроде бы и нет.

Чен Джу (он – псевдоним, критик, самозванец, сволочь, но не педераст, что нынче, оказывается, в моде… короче, он лучший и безвреден) в очередной раз пробегает по тексту Кирьяна Егоровича. И вот что он видит сквозь лупу времени:

Он видит Туземского дома и видит Туземского, сверяющего тексты с происходящим за стеклом суперской колымаги Renault, собственником которой, разумеется Кирьян Егорович не является. Кто читал «Чочочо» с самого начала, тот это знает. Всё это издевательство – над пространством и второй его составляющей – временем – происходит одновременно. Тьфу, какая тавтология. А ничего не поделать: ни у слова, ни у самого времени достойного синонима нету. Время, да и всё тут. Хоть разбейся.

А что? Никакой ошибки в этих дурацких перемещениях тоже нет: в век постмодернизма всё делается проще, чем кто-либо из «правильных», то есть не задвинутых тьмутараканных читателей может себе вообразить.

Рядом Порфирий Сергеевич Бим.

Туземский советуется с Порфирием Сергеевичем Бимом. И уже вдвоём в пригоже французском режиме дежавю они критикуют начатое произведение Туземского Кирьяна Егоровичу (или просто Киря, здрасьте вам с кисточкой) – вероятного (?) потенциального (!) будущего (?) скорого уже (под старость и в ящик!) беллетриста и прозаика всех самых скучных времён и зауральских народов.

Под зауральскими народами, естественно, подразумеваются народы по обе стороны Урала от Гольфстрима до Камчатки – не меньше. Южная Азия и Ближний Восток по боку: им наше пивное чтиво не интересно.

– Нет, всё-таки это относится к началу.

Решают они сообща. Хотя, поначалу Бим в числе других глав предлагал выбросить и эту: «Это лирика. Нах её».

Флориану он давно простил за галифастые штаны и за особо парижский, но позорный, трущобный какой-то, целуются ли вообще в подворотнях? туберкулёзно-эротический с поносом и глистами поцелуй пса. И стал отмечать уличных собак на предмет усиления литературного образа этого ужасно кусачего, патлатого и слюнявого животного, беспардонно лезущего в человеческую жизнь.

– Ты бы отдельный романчик написал бы такой «Поцелуй пса», я кое-что специально для тебя наблюл, и даже записал, – говорил Бим поначалу. – А ты их (Флориану с Жанчиком) вставил в нашу Европу (после путешествия Европа стала нашей, так, как порой тискают, а после просто «берут» бабу; или покорённой, если говорить о чужой земле) и тем потеснил. Приуменьшил значение нашей победы, понимаешь, нет!?

– С чего она стала нашей, Европа эта? Она как была европейской, такой и останется, – отвечал Кирьян Егорович, злясь.

– Все теперь отвлекаются на «поцелуй», а НАС в Европе не замечают, – говорит Бим. – Вот почему.

– Зачем мне целовать от этого пса? – сердится Кирьян Егорович.

– Чудак-человек! Я про имя существительное, про целый отдельный роман говорю, идея-то неплоха в принципе, а ты мне тут абы как глаголишь! – настаивает Бим. – Ревнуешь чоль к книжке? Так я ж просто советую, как бы спросясь… а не настаиваю.

– Не осилю «Поцелуй Пса». Лучше напишу про Клопов, – продолжает отбиваться Кирьян Егорович.

– О клопах, – поправляет Бим.

– Нет, именно ПРО, – сопротивляется Киря. – Они займут меньше места, они всегда под ногой, под одеялом, ходят со мной на работу, чешут пятки, щекотят грудинку, подсказывают сны и вообще умны, уникальные приспособленцы и загадочней. Вот хочешь, я тебе выдержки прочту?

– Давай, только не томи… – умоляет Бим, он, в общем-то, добрячок, – долготами своими.

И Кирьян Егорович, повеселев разрешением – на манер роженицы в застенке, схватил тексты… это в тот вечер было, когда Бим по пьянке керамическую плитку в санузле Кирьяна Егорыча расколотил… стал зачитывать.

«Каждый зашедший на территорию лаборатории Наска это наш гость. Он не испортит Наску. Ему там скучно. Мы не подвергаем его испытанию, как сделали бы с любым другим изучателем наших линий. Они тупы и мечтают найти в линиях следы инопланетян. Мы поначалу не трогали даже Марию Райх. Хотя она-то и завела пружину. Так же было, отец? Ты же не обманывал нас никогда? У тебя от неё осталось хорошее впечатление? Ты же не знаешь её группы крови, верно? По крайней мере, в нашей библиотеке её пробы нет. Ты с ней пытался наладить контакт? Знаю, пытался, но не насиловал. Просто пробежался по бугоркам. Какой у неё номер лифчика? Я шучу, папа…

– Неплохое начало, – сказал Бим, – особенно про бабу. Кто это такая Мария Райх?

– Не перебивай, – сказал Кирьян Егорович. – После расскажу… если не забудешь.

А выпили уже немало, особенно если учесть, что Бим уже пришёл готовеньким. Ну, мы русские понимаем…

…Мы – исследователи, врачеватели, специалисты по эвтаназии, хирурги и посредники между параллельными мирами… Для того, чтобы жить и развиваться, улучшая себя, нам нужно живительное топливо. Для этого мы ищем правильные вены и лучшие артерии. Без примеси наркоты, СПИДа, сифилиса и алкоголя. Наши предки – неумелые, скромнейшие приспособленцы и питались тем, что доведётся. Но честь и хвала некоторым из них: мы уважаем избранных за самоотверженность и готовность отдать свои жизни ради следующих поколений.

– Вот сам и отдавай, – сказал Бим. – У меня клопов дома нету.

…А мы – нынешняя модификация, избранные мыслящие нашего вида – не такие. Мы научились не только довольствоваться существующим положением вещей, а анализировать, делать выводы, а выводы резво (соответственно скорости наших ног и программ) претворять в жизнь. Мы теперь трансформируем себя сами легко и непринуждённо подобно человеческому детскому конструктору роботов-пугалок. Нам не нужны для этого тысячелетия…

На «тысячелетиях» Бим странно заозирался. Потом задрал ногу и попросил у Кирьяна Егорыча вилку. Кирьян Егорович нашёл. Бим почесал вилкой пятку: «Не могу слушать, когда чешется. У меня рефлекс… аллергия на скукоту». Кирьян Егорыч тут поморщился будто от лимона откусил. Биму часы, и даже минуты не лишние: «Во всяком деле нужен комфорт».

…Тараканы бегут от людей, – продолжил смертельно обиженный Кирьян Егорович, – а мы терпеливы и настойчивы…

— Вот-вот, как тараканы настойчивые. А мы терпи, – снова обидел чтеца Бим.

– Нас отдали на растерзание Дарвину, а мы вырвались из его плена, добавили своего – и вот мы свободны в выборе способов существования. Мы формируем себя такими, какими хотели бы себя видеть после физической катастрофы людей. Мы обижены…

– Скоро закончишь? – спросил Бим, – а то я твою вилку вконец погну.

– Я только на старт вышел, – чуть ли не плачет Кирьян Егорович.

– Ё-моё! Ну, давай, хрен с тобой.

…Долгая Эволюция, не согласовываясь с нашими глобальными интересами, почти лишила нас крыльев, которые когда-то у нас были. У нас есть враги…

– А уж у меня-то сколько врагов. Если я носок сниму, ты не будешь против?

– Мне без разницы. Сымай. Можешь даже состирнуть, к утру высохнут.

– Это по человечьи!

…Когда-то они оттеснили нас с зелёных массивов, и мы примкнули к животному миру и заодно присосались к строптивому человечеству. Это долго оставалось нашей нишей…

– Гала-читальню устроил тут, понимаешь, – думает Бим, – а выражения-то нету.

…Но тут у нас были конкуренты. Теперь мы оттесняем наших бывших родственников от наших передвижных кормушек…

– Вот-вот! От кормушек. И мою отодвинули. Есть ещё сыр? А бухло ещё достань.

Достали и пивнули.

…Люди, воюя между собой, научили нас кое-чему.

Мы жёстко и не смущаясь, переступим всех, кто станет на нашем праведном пути! Мы подобно их крестоносцам понесём нашу правду отсталому человечеству и нашим предкам, которые теперь нам враги, и презренному быдлу, жующему траву, человеческие посевы и даже жрущих подобных самих себе.

– Кирюха!

…Наше семейство так не делает. Мы сильны объединением себе схожих. Наша правда заложена в нас самих.

Подобно человеческому Кресту мы несём с собой шприцы, выбросив никому не нужные флаги, мы в себе и на себе тащим пулемёты, газовые яды, анестезию, всё встроенное в наше тело…