Караван - Игорь Стенин

Караван

Тропой нехоженой росы

Игорь Стенин

Ребятам, прошедшим сквозь пекло афганской войны, павшим и живым, посвящается…

© Игорь Стенин, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая

Высота – несколько тысяч метров над уровнем моря.

Безжизненная скалистая местность.

Чужбина.

Он лежал на краю пропасти, лицом в небо, головой в бездну, ногами в горы, отброшенный взрывной волной из эпицентра боя, ни жив, ни мёртв, бездыханной окалиной войны ожидая её исхода.

Высоко и чисто было небо. Яркое солнце парило в нём. Глаза видели свет.

Детство. Глухой поздний вечер. Призрак радуги в огнях встречных уличных фонарей…

Едино было настоящее и прошлое.

И прорываясь сквозь зной, пыль и тьму рокового дня, отражением бесчисленного множества фонарей воссияла радуга – семь цветов вечного небесного начала открылись перед ним. Весы заколебались. Чаши пришли в движение. Жизнь вступила в противоборство со смертью.

Отчаянно перебирая ногами и руками, сдирая кожу ладоней о камни, извиваясь и скользя всем телом, он пополз прочь от пропасти.

Шёл 1985-й год. Жарким июньским днём накануне грядущего 20-летия гвардии рядовой Ограниченного контингента советских войск в Демократической Республике Афганистан Олег Свешников переживал своё второе рождение.

Сборы были недолги. Ввиду исключительной важности задания комбат провожал их лично. Разведгруппа из четырёх человек. Лучшие из лучших в соединении. На счету – не один выслеженный и уничтоженный караван. Сутками ранее границу перешёл очередной – согласно агентурным данным – груженный до отказа оружием, медикаментами, наркотиками и невесть чем ещё. Богаты закрома пакистанских покровителей контрреволюции, пока жива и ядовита гидра, не порастает быльём старинная караванная тропа.

Стоя перед вертолётом, комбат внимательно оглядывал каждого. Четверо бойцов, готовых к прыжку во вражье логово. Маршрут, как всегда, прежний, испытанный – длиною в человеческую жизнь.

Обветренное, обожжённое взрывом фугаса, обычно суровое лицо его, раскрепощено, по-отечески мягко и выразительно.

– Не попасться, выжить, вернуться…, – шепчет он, обнимая своих сыновей.

Предрассветная мгла рассеивается. Натужно вращаются лопасти винтокрылой машины. Четверо занимают места внутри. Пятым – незримой тенью рядом – отец. Комбат.

Летели над самой землёй. Несмотря на ранний час, воздух был уже достаточно горяч и разрежен. Лопасти рубили его на пределе возможного, изо всех сил. И подъёмная сила, держа стальную махину на весу, брала верх над земным притяжением.

Горы, горы, горы… Южный полюс Афганистана. Выжженная солнцем голая пустыня. Царство каменного безмолвия. Кругом ни души.

Обнаружив удобную для посадки точку, вертолёт совершил облёт прилегающей территории, прощупал её своей тенью, сотряс эхом пулемётных очередей, дважды сымитировал приземление и, наконец, убедившись в относительной безопасности, завис в воздухе.

Спрыгнув на ровную размером с пятачок площадку, разведчики сели на корточки. Песок на зубах, гром в ушах, стена пыли перед глазами – волнующий момент встречи с землёй и одновременно немое прощание с пилотами. Буран, рождённый неистовством вращающихся лопастей, поднимаясь, взмыл в небо. Волна воздуха от разогретой до адского жара каменной духовки, смыкая брешь, устремилась вслед за ним. Всё – одни на белом свете. Отныне никто не поможет и не спасёт. Началась автономная жизнь и работа.

Их первым укрытием стала пустая пещера, попавшаяся на непродолжительном пути вниз. Глухая и тёмная, с нависшим над входом массивным карнизом, неприступная снаружи, она походила на сооружённый самой природой ДОТ. Однако обольщаться, несмотря на, казалось бы, вечную гарантию безопасности, было небезопасно. Здесь, в душманском тылу, каждое подобное место, маня всех окрест, грозило стать фатальной западнёй в любую минуту. И потому после кратковременной передышки, переодетыми в национальную одежду местных воинственных пуштунов, крадущимися цепочкой – след в след – призраками, разведчики продолжили движение. Бесценной ношей за плечами одного из них находилось средство общения с внешним миром – советская портативная радиостанция.

Спуск, подъём, участок ровной дороги. Выбор пути один – максимум безопасности, минимум – комфорта. Метр за метром укрощённая горная тропа оставалась позади. Опоясывая ближайшую скалу неизвестным будущим, она скрывалась впереди. Монотонное движение вслед за ней – единственная надежда и опора.

Шаг – и вдруг нога ушла в пустоту. Цепочка замерла. Центр тяжести качнулся в сторону.

– Стоять! – остановил цепную реакцию крик.

Тропа посыпалась. Твёрдая опора превратилась в камнепад. Впереди и позади не было будущего.

– Архимед на месте, остальные – вверх! – последовала команда.

Пуштун с ранцем за спиной, обратившись лицом к стене, слился с ней. Двое его товарищей, страхуя друг друга, ползком по каменной вертикали устремились в небо. Несколько минут подъёма. Наконец, первый, используя ступенями руки, плечи, голову второго, уцепился за край спасительного выступа. Отчаянная борьба, рывок – и вершина, уступая, покорилась.

Первопроходцы горной целины. Одолевшие первую высоту, рассевшись кружком, со скрещенными по-турецки ногами, они праздновали свою удачу. Пуштуны снаружи, «шурави» внутри. Ни потерянный пулемёт, ни канувшая в пропасть пара вещмешков, ни разодранная о камни одежда не могли омрачить общей радости.

Пот лил градом, стучали барабанным боем сердца, ходящие ходуном лёгкие жадно просеивали воздух в поисках вожделенного кислорода. Жизнь вопреки всему продолжалась.

Командир утёр рукавом лицо, ухватился за головной убор и, сняв его, обнажил стриженую ёршиком голову.

Лейтенант Владимир Дёмин. Худощавый, тонкокостный, с выразительным взглядом красивых серых глаз, боевой советский офицер дворянской крови бескомпромиссно свёл счёты с чужой личиной.

Следуя примеру своего командира, вторым избавил голову от отсыревшей тюбетейки сержант Куманёв.

Солнце озарило коренного сибиряка – простого сына русской земли, беспрекословного исполнителя приказов, полного безудержной отваги и мужества прирождённого пехотинца.

Принимая эстафету, сдвинул чалму на затылок начальник радиостанции прапорщик Файзуллаев.

Чуждый мира материальных, семейных и прочих ценностей, с малых лет посвятивший себя армии, денно и нощно живущий исключительно одной лишь страстью – беззаветной службой Отечеству, бритый наголо казанский сирота на пике своего счастья открылся свету.

Ритуальное обнажение голов закончилось. Головной убор четвёртого пуштуна покоился на дне безымянного ущелья. Солдат первого года службы Олег Свешников, призывник из ладожской деревни Кобона, был самым молодым в группе. В меру скромный, щуплый, среднего роста, среди всех он казался белой вороной. Мальчишка. Однако первое впечатление было поверхностным. Все сомнения рассеивал взгляд. Прямой, открытый и решительный, он убеждал – обстрелян.

Командир разлепил потрескавшиеся губы.

– Добро пожаловать в горы! – хрипя, сказал он. – Прочь все стеснения. Чувствуйте себя как дома.

– Самое время пустить корни, командир! – улыбнулся прапорщик.

Лейтенант не ответил. Внимание его приковал модельный полубокс Свешникова.

– Где твоя панама, боец? – обратился старший к младшему.

Олег растерялся. Машинально провёл ладонью по макушке. Перед глазами промелькнули подробности стремительной эвакуации с тропы. Момента расставания с головным убором он не помнил.

– Панама в чистилище «духов», – пришёл ему на помощь сержант. – Там же, где и пулемёт.

– Да, – поддакнул рядовой, виновато пожимая плечами.

Лейтенант сунул руку за пазуху, нащупал пригретую запасную бескозырку и, вытащив её, бросил ему.

– Прикройся, – велел он. – Твоя голова в этих горах – второе солнце.

Довольный преображением солдата, лейтенант успокоился и взглянул на часы.

– Через час выход на связь, – сказал он. – Подъём. Используем время с пользой.

Через минуту все были на ногах. Построившись, привычным походным маршем разведчики продолжили движение.

Хотя солнце стояло ещё высоко, день шёл на убыль. Удушливая жара постепенно сменялась свежестью. На пятом часу пути горы расступились и безнадёжный лунный ландшафт расцвёл буйными красками земной растительной жизни. В то время как сержант Куманёв занимал позицию наблюдателя на самой высокой точке соседнего каменного кряжа, рядовой Свешников прикрывал тылы, двое – лейтенант и прапорщик – остановились перед волшебным оазисом, не в силах произнести ни слова.

– Красота какая! – наконец, нашёлся прапорщик. – Товарищ лейтенант, будь вы писателем, смогли бы описать её пером?