Непридуманные истории, рассказанные неутомимым странником сэром Энтони Джонсом. Том 1 - Владимир Антонов

Владимир Антонов

Непридуманные истории, рассказанные неутомимым странником сэром Энтони Джонсом. Том 1

© Антонов В., 2016

© Изабелла Глаз, художественное оформление, 2016

Книга посвящается моей маме – это она меня таким родила, и жене Маринке – она с этим живёт!

Жизнь надо прожить так, чтобы в конце можно было сказать: «Ну, вроде бы всё успел!»

В. Антонов

Пролог

Я, Владимир Антонов, из семьи военно-пограничного моряка, закончил школу в Ленинграде в 1968. Почти все пятёрки! Поступил в Ленинградский электротехнический институт по спортивному набору на факультет автоматики и вычислительной техники. Почему туда? – Потому что ближе к дому. Лесотехническая «калабаха» была тоже близко, но как-то не так красиво звучала. А тут ЛЭТИ!!! В студенческих кругах в те годы его называли по аббревиатуре эстрадно – танцевальным, потому что из его стен выходили не только скучные технари, но и композиторы с поэтами, юмористы и другие творцы настроения!

Первый курс – без подвигов, а подвигов хотелось. Поэтому на втором – комсомол! Комсорг – секретарь курсового – зам. факультетского – секретарь факультета! За мои подвиги родина наградила меня четырьмя электробритвами «Харьков». По одной в год. И бесконечным количеством грамот. После института оставили на кафедре ПИТ. Наверное, потому что я неплохо играл на гитаре! Да и среди парткомовских был в авторитете. Проработал недолго, всего два года. Мой приятель, с которым я был хорошо знаком по строительным отрядам, позвал начальником в технический отдел в «Прокате измерительной техники». Там были одни женщины – молодые и хорошенькие. Я не смог не согласиться! Почти пять лет в Прокате! Появилась усталость от повседневной рутины и жесткого, с девяти до пяти, графика. Потом началось «вольное плавание» с места на место. Собственный спортивный клуб в ЦПКиО и кооператив «ФАКЕЛ»!

Эйфория от мнимой свободы со временем прошла. «Зажатый» со всех сторон налоговым законодательством, рэкетирами и сотрудниками ОБХСС, решил переехать в «свободную» Америку. Началась новая жизнь! В Советский Союз не вернулся, он закончился, но вернулся посмотреть на новую Россию. В течении последующего десятилетия постоянно перемещался из Америки в Россию и обратно. Много путешествовал, увидел мир. Однажды, посетив недалеко от экватора чудесную страну Коста Рику, был сражён ею, и тут же переехал. И опять началась новая жизнь! Развёл плантации с ценной древесиной и стада домашнего скота. Построил деревню Антоновка для «наших», кто говорит по-русски. Живу с любимой женой в этой деревне и, вспоминая на досуге прошлое, пишу невыдуманные рассказы – истории под псевдонимом Энтони Джонс!

Как всё начиналось

Я заядлый болельщик с пятидесятишестилетним стажем. Каждую победу своей любимой команды я восторженно праздную в душе или по всамделишному. Поражение надолго лишает меня смысла жизни. Всё тускнеет, и становится грустно. Жена ругается, глядя на меня. Команду зовут «Зенит». Я мучаюсь всю жизнь и только дважды был с ней по-настоящему счастлив. В чемпионском 1984-м и в 2008-м. УЕФА! Вот и тогда я второй день пытался понять, что произошло. Они опять проиграли! И кому?! Ночью я проснулся, озарённый разгадкой. Чтобы не забыть, тут же записал и успокоенный уснул. Вот этот рассказик.

Весна 2004 года. Финал Кубка Европейских Чемпионов. В финале играет команда «Порто», а в ней блистает российский нападающий Дмитрий Аленичев. Игра заканчивается, нервы на пределе, и Аленичев забивает гол – красавец. Главный гол в своей футбольной карьере!

Будущий великий тренер Хосе Мауриньо и его молодой ассистент Виллаш Боаш бегут по полю к Диме, обнимают, ликуют. Мауриньо что-то ему говорит на ухо. На следующий день все спортивные издания вышли под заголовком: «Что сказал Мауриньо?». А Мауриньо сказал просто: «Дима, я твой должник!», – и уехал с Боашем в Лондон добывать вместе с «Челси» новые трофеи. Аленичев вернулся в родной «Спартак», где скоро закончил карьеру футболиста.

Осень 2014 года. Прошло десять лет. Петербургский «Зенит» принимает в кубковом матче Тульский «Арсенал». Первый тайм закончился. Счёт 2–0 в пользу «Зенита», да и не может быть иначе – слишком велика разница в классе. Но во втором тайме вдруг картина поменялась. Разница в классе стёрлась. Счёт 2–3! «Арсенал» в четвертьфинале, поздравляем!

Вот так через десять лет тренер «Зенита» Виллаш Боаш вернул долг за себя и Мауриньо тренеру «Арсенала» Дмитрию Аленичеву. Вернул по-мужски, по-нашему, красиво и с достоинством. Браво!

Именно, с этого маленького рассказа и начались мои бессонные ночи. Я написал их больше семидесяти и продолжаю писать. Они правдивые, ироничные и смешные. В своём большинстве они обо мне и моей жизни.

Коста Рика, 11.11.14.

Журавли

Место действия – крайний север! Посёлок Кувшинка, недалеко от Североморска. Здесь расположена база пограничных кораблей. Мой отец, тогда ещё капитан-лейтенант пограничного флота СССР, командовал небольшим кораблём. Жили мы в маленьком деревянном домике с удобствами… в море! На севере везде так. До «удобств» метров восемьдесят. Сначала по суше, потом по мосткам, в самом конце будка с дыркой над Баренцевым морем. Мне шесть лет, и я уже признанный талант! Правда, я ещё этого не знаю. Я догадываюсь! Почему-то, когда я взбираюсь на сцену во время исполнения матросами лихого моряцкого танца «Яблочко» на праздничном концерте в клубе или декламирования патриотических стихов дочерью комдива Наташей, народ, собравшийся в клубе, начинает сначала улыбаться, а потом зал «катится» от хохота. Это означало, что на сцену вышел я и начал «выступать», как Фрося Бурлакова в фильме «Приходите завтра».

В моём репертуаре были две «коронные» песни: «Журавли» (помните: «Перестаньте рыдать надо мной журавли…»?) и «Песня первой любви». Смысла слов этих песен я не понимал, но чувствовал, что песни хорошие. Интуитивно чувствовал. Немного позже я узнал, что исполнителя «Песни первой любви» звали Рашид Бейбутов, а «Журавли» пели многие. Настоящие же ценители исскуства из детской поликлиники на улице Гоголя в Ленинграде и сидящие в зале клуба в Кувшинке считали, что в моём исполнении эти песни звучали по-особому лирично и с большим чувством. Ростом я был не больше валенка. Мама, предчувствуя проблемы, которые возникнут в следующем сентябре, уже заранее договаривалась с портнихой, согласившейся сшить очень маленькую школьную форму. Слова песен я заучивал по пластинкам, которые она, мама, во – множестве привозила из Ленинграда. Я знал их все, но любил по-настоящему только эти две! Как я их исполнял! Как все смеялись. И аплодировали! Отцу же однажды за меня сильно досталось. Я решил спеть перед этими дядьками, сидящими за столом на сцене. Стол был покрыт красной скатертью. Откуда я мог знать, что они назывались Президиумом и сейчас в нём шёл не концерт с песнями, а отчёт с подведением итогов социалистического соревнования по поимке на границе норвежских рыбаков-шпионов. В президиуме сидел сам начальник штаба пограничного флота СССР адмирал Лагуткин!

Когда я закончил гастроли на крайнем Севере, мы с родителями переехали в Петропавловск-Камчатский. Отца перевели на Дальний восток! Я долго не выступал. Кризис творчества! Но талант не может спать вечно! И я опять вышел, а правильнее сказать, вскарабкался на сцену! Через какое-то время я стал опять знаменит и «востребован», хотя такого слова тогда не было. Я выступал везде: в клубе воинской части, школе, дома, на праздничных застольях у друзей и сослуживцев отца. И потом мама поняла, что эту творческую энергию надо куда-то направить. Она купила пианино и от моего имени написала заявление о приёме в музыкальную школу.

В Петропавловске была только одна музыкальная школа и только один преподаватель игры на фортепиано. Его звали тётя Галя. Мама была с ней знакома! Потому что муж тёти Гали, дядя Юра Эпштейн, служил вместе с папой. Сложная иерархия семейно-производственных отношений! Тётя Галя сказала, что на фортепиано поступить будет практически невозможно, потому что всего три места и было очень много детей, претендующих на эти три места. По званию и должности родители этих детей стояли выше, чем мой папа, а это сводило мои шансы практически к нулю! На дудку или баян мама была против категорически. Я же против дудки как раз не возражал! Но мама?! Сын дудочник или баянист её никоим образом не устраивал. Звучит как-то не интеллигентно. Почему-то вся эта военно-морская братия с их жёнами причисляла себя к интеллигенции, хотя никакого отношения к этой «мерзопакостной» прослойке общества не имела. Представьте себе командира крейсера-интеллигентишку! «Извините, любезнейший, вы нарушили наши территориальные воды, и сейчас мы с вашего позволения по вам «бабахнем» из всех орудий! Ещё раз, извините…». – Это он вражескому эсминцу!!! На самом деле крейсер не может «бабахнуть», крейсер может только «еба. уть»!.. Решили всё-таки рискнуть и подали на фортепиано! На вступительном экзамене надо было воспроизвести голосом пару нот, которые какая – то тётя нажимала, ёрзая по клавишам старенького пианино. Повторить ритм, который эта же тётя выбивала пальчиком по крышке пианино. Но, главное, спеть!