Любовь - Эммануэль Арсан

Эммануэль Арсан

Любовь

I

Мариза ждет всегда с нетерпением окончания уроков: ее мысли витают уже далеко от класса. Она думает о двух сестрах, в которых влюблена.

Когда она встретится с ними в парке, она, конечно же, подавит в себе желание броситься к ним, утопить свои щеки в их длинных волосах. Однако ее глаза будут метать молнии, и две девочки, которые моложе ее, засмеются одновременно, счастливые тем, что их так любят.

Школа, возвышающаяся над озером, похожа на крепость. Вероника и Валери занимают комнату на последнем этаже в одной из боковых башен. Их окно единственное, которое обращено к небольшому холму, окруженному высокой стеной и поросшему деревьями. Там, вдали, перед ними распахнуто окно. За ним днем ничего не видно, но ночью время от времени можно увидеть свет лампы.

Тогда две сестры устанавливают на стальной подставке небольшой телескоп, подаренный им родителями, чтобы они могли изучать звезды. Направляют его на освещенный прямоугольник окна. С опытом, который они приобрели, им не составляет труда сфокусировать телескоп. По очереди, удобно расположившись, они могут видеть ванную комнату.

Женщина, которая там находится, не подозревает, что за ней следят. Она считает, что ее никто не может видеть за этими цветущими деревьями.

Аллея пустынна. Мариза прижимает свои губы к свежему ротику Вероники, лижет податливый кончик ее языка. Все ее тело приходит в возбуждение, требует большего. Но шаги и голоса приближаются: она теперь не сможет поцеловать Валери так же, как ее сестру. Ее пугает, что она не сможет приласкать сразу обеих сестер.

— Вчера она была совершенно голой. И долго оставалась перед зеркалом. Мы ее очень хорошо видели, — говорит Вероника.

— Что она делала на этот раз? — спрашивает Мариза.

— Только смотрела на себя, — рассказывает Валери. — Она настолько красива! Груди ее становятся все больше и больше.

— Жаль, они были как раз нужных размеров, — восклицает огорченная Мариза, которая, однако, никогда их не видела.

— Чуть более округлые — еще лучше, — возмущается Вероника. — Не бойся, они не обвисают. Наоборот. Соски остались маленькими, как и раньше.

— Она никогда не должна загорать, — вступает в разговор сестра. — Ее кожа имеет одинаковый цвет повсюду. Она не слишком белая, совсем не белая. Просто восхитительная.

— Знаешь, — восторженно говорит Вероника, — папа достал нам сверхчувствительный объектив, какой мы у него просили. Теперь мы сможем увидеть любое пятнышко на ее теле.

— Надеюсь, что сегодня вечером она сделает что-нибудь, — вздыхает Мариза.

Так как она ученица другой школы, ей не разрешается подниматься в комнату сестер: правила школы очень строги. Но, с другой стороны, если бы она смогла проскользнуть незамеченной в комнату сестер и провести там ночь, то не для того, чтобы следить за незнакомкой: испытать удовольствие, лаская тела сестер, было бы единственной ее целью.

Волосы на лобке имеют тот же цвет, что и густые волосы на голове. Отблеск ламп делает их огненно-красными.

— Это — равносторонний треугольник, — демонстрирует свои познания Валери. — Каждая сторона имеет ровно двенадцать сантиметров.

— Дай мне еще посмотреть, — требует Вероника, отталкивая сестру, чтобы завладеть телескопом. — О, она взвешивает на руках свои груди.

Наблюдающая на минуту замолкает, вызывая нетерпение у своей сестры. Когда Вероника снова начинает говорить, голос у нее меняется:

— Руки ее нежно опускаются к бедрам. Она все время смотрит в зеркало, не отрывая взгляда от своего тела. Теперь пальцы скользят по ляжкам. Поднимаются вверх. Теперь они на животе. На груди. Остановились на грудях.

— Дай мне! — требует Валери.

Младшая сестра уступает ей место.

— Что она делает?

— Держит груди. Кажется, она их сжимает. Да, сжимает и поднимает голову. Она счастлива. Она все время их сжимает. Запрокидывает голову. Улыбается. Вот. Оставила одну из грудей. Продолжает сжимать другую. Свободная рука гладит живот. Спускается еще ниже. Рука исчезает между ее ног.

— Хочу посмотреть.

— Подожди. Вот. Подожди… подожди…

Обе замолкают. Надолго замолкают. Потом Валери объявляет:

— Она закричала. Я видела, как открылся ее рот. Она издала продолжительный крик. Кончила.

Она целует сестру в щеку, быстро снимает через голову ночную рубашку и голой проскальзывает под простынь.

Вероника взглянула последний раз в телескоп, затем тоже разделась и легла ничком на кровать напротив старшей сестры. Мариза с нетерпением ждет встречи с сестрами.

— Я люблю их, — вздыхает она. — Могла бы любить их всегда. У нас впереди еще столько лет, которые мы можем провести вместе. И до каникул еще далеко…

Ей едва исполнилось четырнадцать лет. Веронике — двенадцать. Валери тринадцать.

II

Однажды утром сестры отвергли ласки своей поклонницы. Хотя возможность была подходящая, а убежище надежное. Мариза готова была кричать.

Эта явная и неожиданная холодность была для нее как удар ножа.

— Что случилось? — взмолилась она со слезами на глазах. — Что я вам сделала?

Однако девочки ничего не захотели ей сказать. В последующие дни они ее всячески избегали. Каждый раз, когда Маризе все же удавалось оказаться наедине с ними, они не отвечали на ее вопросы, лишая ее также доверительных рассказов о поведении женщины в окне.

— Все время темно?

— Да.

Валери снова легла. Ночная рубашка раздражала ее под простыней, однако у нее не было желания снять ее.

Тут же поднялась сестра и заняла свое — место на наблюдательном пункте. Она долго оставалась здесь, опершись руками на подоконник. Прошло четверть часа, полчаса, прежде чем она воскликнула:

— А, вот!

Окно вдали зажглось. Девочка приставила глаз к телескопу. Некоторое время она молчала.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросила сестра, лежавшая на кровати.

— Он — там, — пробормотала Вероника глухим от огорчения голосом.

Сестры раскрыли Маризе причину своего недовольства только тогда, когда потеряли всякую надежду на то, что она от них отстанет. — Теперь какой-то мужчина ходит каждый вечер с ней в ванную комнату. Нам не удается больше увидеть ее одну. Все кончено.

Мариза захотела узнать больше. Как выглядел этот мужчина? Что делал? Сестры устало пожали плечами. То, что делал мужчина, не вызывало у них никакого интереса:

— Они занимаются любовью в ванне. Или на ковре. Или стоя. Они могли бы этим заняться в спальне! — воскликнули в отчаянии сестры.