Дельта. Вернувшийся из будущего - Борис Романовский

Глава 1. Перерождение

— Тебе нравится вид? — меланхолично спросил я.

Мне привычно никто не ответил. Лишь пикнул аппарат жизнеобеспечения.

— У меня больше нет времени, — я посмотрел на металлическую поверхность лабораторного шкафчика, в которой слегка искажённо отражалось моё лицо.

Волосы полуседые, несмотря на мои тридцать восемь лет. Лицо усталое, испещрённое морщинами.

Я перевёл взгляд на экран, разделённый на десятки квадратов. Некоторые ячейки уже погасли, а в некоторых транслировались страшные картины.

Последние часы человечества — разрушение городов, смерть, хаос. Одним словом — апокалипсис.

— Мне пора, — я повернулся к больничной койке. На ней лежала моя Адель. Худая, бледная, но как никогда прекрасная. Я протянул руку, но не смог коснуться её лица. Пальцы натолкнулись на стеклянную защиту лечебной капсулы.

В груди заныло. Дышать стало трудно. Давно я не испытывал таких сильных эмоций.

Внимание! Опасность! Вероятность смерти в ближайшие 5 минут — 99,9 %.

Пол задрожал, я покачнулся. Проигнорировав ярко горящую надпись, я поковылял к рабочему столу, опираясь на чёрную трость.

На столе лежала раскрытая шкатулка. Я аккуратно вытащил из неё обломок хрусталя, внутри которого переливались разноцветные вихри. Хаос, заключённый в первозданном виде. Кусочек Большого Взрыва, рождения нашей Вселенной. Я прикрыл глаза, чтобы не смотреть внутрь хрусталя. Слишком завораживает.

— Единственный шанс, — пробормотал я, сглотнув.

Пол начал трястись ещё сильнее. Я медленно подошёл к небольшому металлическому стеллажу. На нём лежало необычное устройство — квадратная кристаллическая доска, светящаяся изнутри жёлтым цветом.

— Единственный шанс, — повторил я.

Посмотрел в последний раз на Адель. Аппарат жизнеобеспечения продолжал пищать. Свет в лаборатории замигал, снаружи раздались крики, кто-то начал долбить в дверь.

Усилием воли я заставил себя поднять руку и ударил хрусталём о кристаллическую поверхность доски. Будь что будет.

2170 год. Планета Земля, Азиатское Содружество, город Пекин.

— Ха-а-а! — я резко сел в кровати. Весь мокрый, дыхание тяжёлое, как у загнанной лошади. Пот стекает ручьём, голова раскалывается.

Первое время в голове сумбур. Не понимаю, что происходит. Кто я, где я? Шарю глазами по комнате и натыкаюсь на зеркало. Меня будто током ударило. Я всё вспомнил.

— Адель… У меня получилось… — глаза защипало, в уголках скопились слёзы.

Я рукавом вытер лицо, глубоко задышал. Никогда не ощущал подобной смеси эмоций — облегчения, затаённого страха, надежды, неверия. Я встал с кровати и подошёл к зеркалу. Худой черноволосый парень лет шестнадцати. С серыми слегка раскосыми глазами и прямым носом.

— Получилось… — я окинул комнату взглядом, обнаружил смартфон на прикроватной тумбе и подскочил к нему. Трясущимися руками открыл календарь.

Две тысячи сто семидесятый год, двадцать первое апреля.

— Получилось… — я до сих пор не могу поверить, что моя задумка удалась. Время повернулось вспять! На двадцать два года!

Тук. Тук. Тук.

В дверь постучали. Раздался холодный голос:

— Вставай.

Я замер. Дыхание перехватило. Мейли.

Снова раздался стук. Три жёстких удара.

Я на деревянных ногах подошёл к двери и дрожащей рукой открыл её.

— Мейли…

Передо мной стояла невысокая девочка пятнадцати лет с типичной азиатской внешностью — чёрные глаза, такого же цветы прямые волосы до талии. Точёная хрупкая фигурка, которую облегает лёгкое чёрное платье. Разве что лоб очень широкий — Мейли его закрывает чёлкой. И при разговоре видно, что первые два зуба большеваты. Но это не портит её внешность, даже наоборот.

— Иди завтракать, — Мейли смерила меня ледяным взглядом и ушла. Я так и застыл в дверях.

Мейли, моя сестра по отцовской линии. В прошлой жизни я её ненавидел всей душой. И даже бровью не повёл, когда она погибла. Но Мейли… Она никогда не желала мне зла. Это я понял позже, когда нашёл её дневник.

Я прикрыл глаза и несколько секунд приходил в себя. Только сейчас заметил, что думаю очень медленно. Нет — ОЧЕНЬ медленно. Как будто мои мысли завязли в болоте.

Я потёр правое запястье. Кожа чистая, на ней пока нет татуировки. Я обычный человек, не Эвольвер. И у меня нет моих способностей из прошлой жизни, мой мозг совсем не развит.

Умер жестокий стратег, которого в народе прозвали Бессердечным Доктором. Умер тот, кто стирал целые роды. Кто мог влиять на страны. Сейчас я — обычный шестнадцатилетний парень, не более.

Собравшись, я постарался вспомнить себя прошлого. Каким я был в шестнадцать лет? Слабым, подавляемый всеми вокруг — сильной мамой, строгим отцом, холодной сестрой, жестокой мачехой.

Я чуть сгорбился, опустил голову и зашагал вниз, в обеденный зал, продолжая вспоминать прошлую жизнь. Моего отца зовут Ксин Ли. Он работает дипломатом Азиатского Содружества, отстаивает права своей страны на политической арене. Отец из побочной ветви Ли, одного из самых могущественных родов Азиатского Содружества. Всего таких пятьдесят один, и их знают в мире как Азиатских Драконов.

Моя мать — Роза Вавилонская, княжна из Руси, ставшая вдовой на следующий день после свадьбы. Сейчас она единолично владеет Новгородским Княжеством, которое ей досталось от покойного мужа. Отец матери, мой дед, — Борис Уральский. Князь Уральского Княжества. Этот старик стал моей опорой в прошлой жизни. Потерявший всех сыновей, а впоследствии и дочь — мою мать, он всеми силами оберегал меня. До самой смерти.

Настроение у меня испортилось. В прошлой жизни я не ценил родных. В свои шестнадцать я стыдился своего происхождения. Незаконнорождённый полукровка. Только с возрастом пришло осознание, насколько сильными людьми были мои мать и отец. Когда я родился, разразился грандиозный скандал. Оба мои родителя были опозорены в СМИ, конкуренты всеми силами пытались уничтожить их карьеры.

Но Ксин Ли и Роза Вавилонская нисколько не пострадали. Даже наоборот — получили пользу. Связь между Русью и Азиатским Содружеством укрепилась. Правда, как оказалось позже, такая связь не имела абсолютно никакой ценности…

Я спустился в обеденный зал, где уже собралась вся моя семья. Раньше сестра любила так меня подставлять — звала только перед самым завтраком, чтобы я опоздал и рассердил отца. И не позволяла слугам будить меня. Я слабо улыбнулся, вспомнив те дни.

Я мельком посмотрел на отца, не встречаясь с ним взглядом. Такой проницательный человек, как Ксин Ли, обязательно заметит перемены в сыне, если дать ему хотя бы намёк. Отец сидел во главе овального стола — одетый в чёрное, могучий, строгий.

— Ты опоздал, — раздался холодный женский голос.

Я поднял голову и поймал взгляд Мейфен, жены отца. Моей мачехи и матери Мейли. Как всегда, откровенно одетая — в бежевом платье с глубоким вырезом, в котором видны края лифчика. Ноги обнажены, на стопах