Русские средневековые сады: опыт классификации - Валентин Черный

Валентин Дмитриевич Черный

Русские средневековые сады: опыт классификации

Введение

Сад – маленький мир, создаваемый человеком в соавторстве с природой. Таковым он был в эпоху неолита, когда только зарождалось производящее хозяйство, таким он остается и сейчас. В то же время, отвечая запросам своих создателей, сад в разные времена обретал особый состав, облик и смысл, при этом сохраняя в себе устойчивую память о прошлом, местных традициях.

Мы привыкли называть садом «участок земли, засаженный деревьями, кустами, цветами»,[1] но в Средневековье круг значений, производных от глагола сажать или садить, был более широким. Под ним понималось все, что каким-либо образом привязано к определенному месту – посажено в землю или иным способом локализовано.[2] Отсюда проистекало множество истолкований, переходящих как на объекты, не связанные с растительностью (например, садом или садком было принято называть сооружения для содержания пойманной рыбы, огороженное и специально обустроенное место, куда сажали отловленных диких животных[3]), так и от них – на сад в его нынешнем понимании.

Садоводство – часть истории культуры. Выявить многообразие садов, понять заложенный в них смысл и оценить художественный облик невозможно без глубокого погружения в сложный контекст определенной эпохи и конкретного освоенного пространства.

Сад представлял собой не просто набор различных растений, разведение которых было предопределено природно-климатическими условиями и местными традициями. Его статус и состав отражали мировоззрение и художественные вкусы населения, связывавшего насаждения с исходным образом сада.

В отличие от леса (т. е. дикой природы) сад в Средние века не только вызывал эстетические чувства, но и в соответствии с культурными установками формировал художественный образ, созвучный другим произведениям искусства. Своеобразие его облика наряду с характером и составом растений также зависело от ландшафта местности, архитектурных комплексов, в пределах которых он насаждался, и отдельных сооружений, нашедших место на территории самого сада.

Сад, в том числе древнерусский, как неоднородное явление культуры, включающее проблемы освоения окружающей человека природы, биологии, архитектуры, общественной мысли и многие другие, стал объектом всестороннего изучения.

Интерес к русскому средневековому саду проявился сравнительно поздно, только в 40-е гг. XIX столетия. На протяжении же XVIII – начала XIX в. основное внимание общества было сосредоточено на вопросах практического садоводства и усвоения соответствующего западноевропейского опыта.[4] Только на волне национально-освободительного движения и мощного подъема самосознания, начавшегося в ходе Отечественной войны 1812 г., в России оформилось глубоко уважительное отношение к своей истории и культуре,[5] что в конечном счете сказалось и на появлении работ о древнерусских садах.

Первым обратился к данной теме И. М. Снегирев, опубликовавший в 1842 г. обзорный очерк о московских садах с древних времен до XIX столетия.[6] Основная часть этой работы была построена на материале летописей и приходно-расходных книг.

Выход в свет этого очерка И. М. Снегирева способствовал тому, что тема истории русского садоводства получила дальнейшее развитие в отечественной науке. Буквально через несколько лет появляется заметка В. Макарова о средневековых садах в Москве (1846).[7] Эта статья также производит впечатление очерка, в котором бегло описываются наиболее известные сады, находившиеся в непосредственной близости от Кремля – в Садовниках и в районе Васильевского луга (т. е. на левом берегу Москвы-реки от кремлевских укреплений до Яузы).

Сам же И. М. Снегирев выпустил в 1853 г. еще один очерк, посвященный московскому садоводству до Петра I,[8] в котором попытался выделить и охарактеризовать различные виды бытовавших в то время садов. Среди них автор выделяет «специальные», к которым относит яблоневые и вишневые; «красные» (по его словам, «увеселительные, изящные, верховые, комнатные…») и «аптекарские». При этом исследователь опирался преимущественно на архивные данные: приходно-расходные книги и некоторые другие документы Министерства иностранных дел и материалы переписи 1702 г. В то же время ряд фактов историк брал не непосредственно из исторических памятников (например, летописных), а из «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина. Впрочем, это не мешает признать очерки И. М. Снегирева основополагающими в разработке темы древнерусского садоводства.

Отдельные аспекты организации садоводства в дворцовых селах были отмечены И. М. Снегиревым в статье о селе Измайлово (1877).[9] Здесь, с опорой на Расходную книгу Приказа тайных дел 1670 г., ученый называет две основные группы людей, причастных к «садовому строению», – «садовников» и «садовых мастеров». При этом, судя по выпискам из источников, основную часть последних составляли иностранцы и выходцы из южнороссийских, украинских земель.

Также в основном на московском материале XIV–XVII вв. строит свою обзорную работу, опубликованную в 1864 г., В. И. Собчаков.[10] Помимо уже известных фактов, связанных с историей русских садов, обнаруженных И. М. Снегиревым, автор приводит ряд новых, почерпнутых из духовных грамот русских митрополитов, «Домостроя», Травников, записок иностранцев и некоторых неназванных источников. Из последних представляет интерес информация о насаждении в XV в. сада у двора великого князя Ивана III в Кремле.[11]

Наиболее полно московские средневековые сады были охарактеризованы в исследованиях И. Е. Забелина. Ученый, не без влияния И. М. Снегирева, главным образом сосредоточился на садах XVII столетия, которым был посвящен специальный очерк (1856).[12] В нем автор стремится обобщить уже известную информацию о московском садоводстве, дополнив ее не использованными ранее свидетельствами иностранцев, некоторыми деталями по поводу местонахождения садов, исходя из данных первых городских планов и некоторых других источников. Следует заметить, что и в последующих работах И. Е. Забелина, не имеющих прямого отношения к истории отечественного садоводства, эта тема не выпадает из поля его зрения. В них в основном отдается должное дворцовым садам и их месту в царском быту[13] и в системе архитектурных комплексов Московского Кремля.[14]

В 1887 г. увидела свет газетная заметка Н. Дубенского о монахах как первых садоводах на Руси.[15] Именно с черным духовенством автор связывает зарождение и самые заметные достижения отечественного садоводства. Ссылаясь на некое «известие», Н. Дубенский пишет, что сады «они разводят, начиная конечно с Киева и Киевского княжества, при княжеских теремах и при устраиваемых ими монастырях». В статье появление садов во Владимиро-Суздальском княжестве относится ко второй половине XII в. В качестве примера здесь указывается на устройство сада при загородной резиденции князя Андрея Юрьевича в Боголюбове. К числу активных распространителей садов в окрестностях г. Владимир причисляются митрополиты Петр и Алексей. Речь идет о насаждении «Патриаршего и Добросельского, при бывшем там монастыре с загородною при нем дачей святителя Алексия». Отсюда, по версии автора, но уже позже, происходит сорт васильевских вишен, которые «по преданию были перенесены сюда в начале XVIII века. грузинским патриархом с родины св. Василия Кесарийского, почему и называются Васильевскими.». Кроме владимирских, в круг наиболее значительных старинных садов включаются Муромские, Вязниковские, Ярополчьи, Гороховецкие и Суздальские. Из суздальских особенно выделяется сад Спасо-Евфимиева монастыря. Из подмосковных к таковым относятся Воробьевские, а также монастырские Троице-Сергиевские, Донские и Николо-Угрешские сады.

Оценивая данную статью, нельзя не отметить, что даже отсутствие в ней четких указаний на источники тех или иных сведений не дает усомниться в том, что в ее основе лежали в том числе и не дошедшие до нас исторически достоверные факты.

В газетной публикации о прошлом и настоящем московского садоводства Н. Тонин[16] стремится не просто пересказать читателю уже известные данные по теме, но и сообщить еще не опубликованные свидетельства. На это, в частности, указывает замечание автора, что И. М. Снегирев и И. Е. Забелин в своих исследованиях о садах пользовались одними и теми же источниками. Судя по содержанию статьи, Н. Тонин, кроме материалов, активно использованных упомянутыми им специалистами, опирался на топонимику Москвы, договорные и духовные грамоты великих князей, духовные грамоты митрополитов, писцовые книги, Соборное уложение 1649 г. Исследователь также указал на ряд памятников народной культуры, где имелись упоминания о садах, – сборник Кирши Данилова, пословицы и поговорки, песни и проч. Едва ли не лейтмотивом данной публикации Н. Тонина была мысль о гораздо более древнем происхождении московских садов, чем это принято было считать (обычно их появление относили к временам царя Алексея Михайловича). Правда, более четкого ответа на данный вопрос автор не дает. При этом истоки русского садоводства в Москве связываются с духовенством. В статье также обращает на себя внимание приведенный ассортимент наиболее употребимой огородной продукции, которая здесь не отделяется от садовой, что, впрочем, для Средневековья оправдано. По мнению автора, «до конца XVII века предки наши не знали почти другой огородной зелени, кроме капусты, чесноку, луку (которым особенно прославились верейцы-луковники), огурцов, редьки, свеклы и дынь». Впрочем, по поводу дынь Н. Тонин вносит определенное уточнение: «…дыни еще в начале XVI столетия были тщательно разводимы». Что касается салата, то, по версии автора, русские его не разводили до середины XVII в., когда «образ мыслей их и вкус изменился.». До этого же, по его словам, «предки наши. издевались над иностранцами, говоря, что немцы полевую траву жрут как скоты». Увлечение же разного рода кореньями, спаржей и артишоками Н. Тонин относит уже к началу XVIII столетия. Признавая несомненную ценность ряда приведенных в газетной публикации фактов, нельзя не посетовать по поводу отсутствия в ней прямых указаний на источники.