100 великих музеев мира - Надежде Иоинна

Надежда Ионина

100 великих музеев мира

100 великих –

МОСКВА "ВЕЧЕ"

Вступление

В 1977 году в Москве во время работы XI конференции Международного совета музеев был утвержден День музеев, который празднуется 18 мая. В этот день стало традицией открывать специальные выставки, устраивать встречи посетителей с руководителями музеев, организовывать праздничные мероприятия.

Сейчас мы ходим по залам музеев, восхищаясь бессмертными творениями великих мастеров искусства и с любопытством рассматривая предметы старого быта. На выставках нам показывают древние и редкие монеты, почтовые марки и книжные знаки. Но, восторгаясь богатством музейных экспонатов, мы редко думаем о тех людях, которые собрали воедино и сохранили то, что теперь составляет национальную гордость страны. Имена многих из них давно забыты или затерялись в грудах архивных бумаг, но продолжает жить их дело, растет племя коллекционеров, благодаря знаниям, любви к искусству и энергии которых сохранены многие памятники культуры и науки.

Многие великие и знаменитые люди далекого прошлого были страстными коллекционерами. На основе их коллекций и были созданы всемирно известные музеи, об истории создания которых мы и хотим рассказать в нашей книге

Считается, что само понятие «коллекционирование» ввел в обиход более двух тысяч лет назад древнеримский оратор Марк Туллий Цицерон. В одной из своих знаменитых речей словом «коллекция» он назвал собирание разрозненных предметов в единое целое. И у него самого была большая коллекция рукописей и произведений искусства.

Само же коллекционирование зародилось значительно раньше термина-названия. Установить время «начала» коллекционирования невозможно. При раскопках древних стоянок в различных районах мира археологи находят «коллекции» небольших костей животных, затейливых раковин. Не так давно на границе Польши и Чехословакии они открыли пещерную стоянку первобытных людей, обитавших здесь несколько тысяч лет назад. В пещере найден набор белых камешков, не имевших, вероятно, никакого практического значения, но собранных из-за их красоты и яркости.

В древности коллекциями довольно часто занимались не сами коллекционеры, а их рабы. Именно им поручалось изучать и классифицировать вещи. Рабы должны были знать и помнить, кем изготовлены предметы коллекции хозяина и откуда они привезены. По мнению историков, первыми коллекционерами были правители Пергамского царства, жившие за тысячу лет до нашей эры.

В ту далекую пору собирали не только драгоценности. До нас дошли сведения о большом гербарии древнегреческого философа Аристотеля, жившего в 384—322 годах до нашей эры. Экспонаты для своей коллекции он получал из Ботанического сада в Афинах или от ученых, сопровождавших Александра Македонского в его восточных походах. И хотя у него тоже были рабы, он занимался систематизацией и изучением растений сам лично.

В Древней Греции с ее суровым укладом жизни распространение получило естественнонаучное коллекционирование: собирали растения, насекомых, раковины, минералы. Конечно, это не значит, что в других странах такие предметы не собирали. Гай Светоний Транквилл в своей книге «Жизнь двенадцати цезарей» пишет о Юлии Цезаре:

«Резные камни, чеканные сосуды, статуи, картины древней работы он всегда собирал с увлечением». К сожалению, века не сохранили для нас ни коллекции Юлия Цезаря, ни многие другие коллекции, но все же древнее коллекционирование принесло нашим современникам огромнейшую пользу.

Коллекционирование произведений искусства идет из императорского Рима, когда богатейшая часть населения — патриции — стали украшать свои виллы мозаичными и живописными панно, уникальными гончарными и камнерезными изделиями, тканями работы лучших мастеров.

К концу IV века до нашей эры появились камеи, то есть геммы с выпуклым изображением. Их родиной считается Александрия. Поначалу камеи резали на многоцветном сардониксе, но вскоре в дело пошли драгоценные «дары Востока» — аметисты и топазы, гранаты и аквамарины, гиацинты, изумруды, сапфиры…

Высокую стоимость камня и уникальную работу мог оплатить только очень богатый заказчик. Высшим шиком среди аристократов того времени считалось иметь собственную дактилиотеку — коллекцию резных камней. Великолепные дактилиотеки были у Юлия Цезаря. Шесть своих коллекций он подарил римскому храму Венеры.

Римский полководец Марк Антоний, впоследствии супруг египетской царицы Клеопатры, был просто помешан на геммах. Когда сенатор Нонния отказался продать ему одну роскошную камею, тот занес его в списки осужденных и изгнал из Рима (но камеи все равно не получил).

Помпеи, наголову разбив понтийского царя Митридата Евпатора, завладел и его коллекцией камей. Одна только опись ее заняла тридцать дней! Позже знаменитый полководец пожертвовал эту коллекцию главному святилищу Рима — храму Юпитера Капитолийского.

Но самым фанатичным собирателем гемм был, наверное. Гай Веррес, римский наместник в Сицилии. Его любовь к резным камням была столь велика, что им заинтересовались в Сенате. Проконсулу ставилось в вину присвоение гемм, принадлежавших храмам и частным лицам, ведь его награбленная коллекция оказалась самой богатой во всей римской империи. Гай Веррес был приговорен к ссылке и возмещению ущерба в размере 40 миллионов сестерциев.

В древнем мире не было музеев в привычном нам понимании этого слова. Но когда пишут на эту тему, всегда вспоминают о доме древнегреческого философа Платона — «храме муз», или Мусейоне. Каждого, кто шел из Афин в платоновскую Академию, охватывал трепет, ибо вся дорога была обрамлена каменными стелами, воздвигнутыми в честь героев-храбрецов. В этом уголке, среди широколиственных платанов и старых маслин, серебристых тополей и густых вязов там и здесь виднелись статуи муз и жертвенники этим богиням искусства.

В самом «доме муз» Спевсипп, племянник Платона, установил изображение харит — благодетельных богинь, воплощающих доброе, радостное и вечно юное начало жизни. Впоследствии знатный перс Митридат водрузил в Академии статую самого Платона (работа скульптора Силаниона) с посвятительной надписью.

Сами же музеи стали создаваться только в XVI—XVIII веках, правда, и тогда не все они были открыты для широкого посещения. Первым, кто определил художественное значение музея, был французский художник Жак Луи Давид. К членам Конвента он обратился с такими словами. «Не заблуждайтесь, граждане! Музей вовсе не бесполезное собрание предметов роскоши и суетности, служащее лишь к удовлетворению любопытства. Надо, чтобы музей сделался школой большого значения: преподаватели поведут туда своих юных учеников, отец поведет туда сына. Молодой человек при виде произведений гения почувствует, к какому виду искусства или науки призывает его природа!»

С тех пор прошло много времени, и теперь существуют музеи самые разные. Например, в залах Естественнонаучного музея Кувейта проводятся учебные занятия по зоологии, биологии, астрономии и другим наукам. В утренние часы их заполняют шумные стайки мальчиков и девочек, одетых в одинаковые форменные платья и костюмы.

И лишь по вечерам Музей открыт для остальных посетителей.

А в Дрездене в 1930 году был создан Музей гигиены. Во время войны он был почти полностью разрушен, но потом его восстановили и заново обновили все экспозиции. В основу их положен так называемый «феномен Гулливера»: большинство муляжей, изображающих даже маленьких насекомых, сделаны здесь в человеческий рост (а иногда и выше). Все экспонаты выполнены с мельчайшими подробностями — видны каждый сосуд, каждая косточка и мышца.

Кроме того, многие экспонаты работают: стоит только нажать определенную кнопку — и тут же в действие приводятся кровеносная или лимфатическая системы, оживают условные схемы воздействия различных фармацевтических препаратов на живые организмы. В Музее гигиены не стремятся загрузить посетителя чисто научной информацией, а рассказывают с «гигиенической моралью» увлекательные истории из жизни человеческого (или другого) организма. И от посетителей отбою нет!

Рассказывать об экспонатах музеев — дело бесполезное и неблагодарное, ведь, как еще говорил незабвенный Козьма Прутков, «нельзя объять необъятное». А шедевры, собранные в музеях мира, даже если эти музеи и невелики, поистине необъятны. О каждом из них можно было бы написать отдельную книгу. Помня об этом, составители книги все же попытались рассказать в ней о величайших (на их взгляд) музеях. И рассказ наш начинается с александрийского Мусейона — прообраза всех музеев.