Подкрепление сил - Брайан Смит

Брайан Смит

ПОДКРЕПЛЕНИЕ СИЛ

Когда загорелся красный сигнал светофора, Кент Хоган снизил скорость «Тойоты Камри» и остановился. Яркий алый шар, пронзая светом тёмную плоть ночи, подобно глазу демона свирепо смотрел на него. Он отвёл взгляд, однако у него было чувство, словно его мозг исследует хирургический лазер.

Кстати, о хирургии мозга. Возникшая мысль заслуживала изучения.

Прооперировать значительную часть лобных долей, чтобы вырезать пустившую там корни злокачественную опухоль депрессии, которая лишала его способности бороться.

Улица выглядела безлюдной, что было неудивительно в такой час. Бары закрылись часом раньше, извергнув из себя обычное количество кандидатов на лишение водительских прав. Теперь все пьянчуги были уже либо дома, либо в тюрьме, либо разбрызгивали грязь, ведя свои жестянки по автострадам.

В домах по обе стороны от него было темно. Через перекрёсток не проехало ни одной машины. Кенту стало любопытно, почему здесь, как в других городах в это же время, светофоры не переключили на жёлтый мигающий режим.

Он вздохнул.

И подумал: «Потому что это Херсвилль, штат Нигде, задница Вселенной».

На исходе своего безрадостного брака с Эми у Кента появилось сильное желание куда-нибудь уехать. Как-то раз, в конце августа, в ясный безоблачный день он мыл машину на подъездной дорожке к их ухоженному загородному дому. Он вспомнил как, нагнувшись, выкручивал губку полную шампуня и песка, наблюдая за брызгами грязной воды, потоком льющейся в ведро. Вспомнил, как посмотрел вверх и обратил внимание как, отражаясь от лобового стекла «Камри», вспыхивает искорками солнечный свет, как заныло его сердце от зародившегося желания, которое он не сумел бы выразить ясно.

Он бросил губку в ведро, смыл из шланга шампунь с машины и уехал из дома.

Прочь от Эми.

С тех пор он её не видел.

Время от времени намерение вернуться к ней, чтобы попросить прощения за своё бегство, мелькало в его в голове, однако он знал, что ни за что не будет подвергать себя такому унижению.

Всё равно, что он мог ей сказать о причине своего отъезда?

Он до сих пор толком не знал, зачем это сделал.

Взгляд его вернулся к сигналу светофора.

Всё ещё красный.

И горел так уже чрезвычайно долгое время.

Какого чёрта он не меняется?

Он вздохнул.

И подумал: «Придётся ехать так».

Чёрт возьми, никого же нет вокруг.

Ни пешеходов.

Ни патрульных машин.

Никого.

Тем не менее, он медлил. Взглянул в зеркало заднего вида, увидел, что никого нет, и снова посмотрел на дорогу впереди себя.

В эту глухую холодную ночь в незнакомом городе он, нахер, был совершенно один.

Он хотел домой.

Его глаза защипали слёзы.

Домой?

Какая злая шутка.

Ему ещё никогда не было так одиноко.

У Кента перехватило дыхание. «Иисус… у меня же нервный срыв».

Возвращайся в гостиницу, — подумал он.

Переносить страдания долгое время было непросто; и сейчас, застряв на неисправном светофоре, он понял, что наступил полный душевный крах. В данный момент, да, он был одинок, но, оставшись здесь, в городке, мог бы это исправить.

Его нога начала отпускать педаль тормоза. И именно тогда краем глаза он её заметил — длинные худые ноги, обтянутые порванными чулками в сетку. Глаза его проследили, как она пересекла перекрёсток, и обратили внимание, как неустойчиво шла она на ужасно высоких каблуках. Проходя мимо машины, она скользнула по нему взглядом, и когда он увидел её глаза, то вздрогнул: такими пустыми они были. Они говорили, что её душа была ещё более пустой и повреждённой, чем его собственная. Чёрные глаза поразительно контрастировали с болезненно-белой плотью, из-за чего Кент решил, что она наркоманка. На её лице не было ни малейшего выражения, лишь гладкая маска оцепенения и безразличия.

Она перебралась на другую сторону улицы, один раз споткнулась, так что пятка скользнула об верх бордюрного камня, и посмотрела по сторонам, прежде чем снова пересечь улицу. Перешла на другую сторону и пошла дальше по тротуару.

Кент посмотрел наверх.

Горел зелёный.

Он надавил акселератор, и «Камри» покатилась через перекрёсток. Однако затем его нога вернулась к педали тормоза, и достаточно сильно на неё нажала, чтобы автомобиль мог медленно двигаться вслед за девушкой.

Он рассчитывал на то, что она оглянётся и заметит его, но она продолжала идти по тротуару с опущенной вниз головой. Длинные, завитые, светлые волосы спадали ей на лицо. На ней была блуза, которая, словно целлофан, облепила её тощий зад. Прозрачный, демонстрирующий плоть верх блузы прикрывал поношенный кожаный жакет. Он заметил это, когда она проходила мимо него Кент почувствовал, как увлажнились уголки его рта.

Это вызвало у него тревогу.

Что я делаю? — изумился он.

Он счёл её одуревшей от наркотиков проституткой. Подумал о наличных у себя в бумажнике, которых было меньше двух сотен долларов. Это всё, что у него оставалось, и он не мог себе позволить потратить их на уличную шлюху.

Она выглядела вялой, полностью изношенной — очередным отщепенцем, впустую промотавшим жизнь.

Трудно ли будет затащить её в машину и заставить подчиниться?

Затем…

Кент выбросил из головы такие гадкие мысли. Разумеется, подобное для него было неприемлемо; он был подавлен, на грани самоубийства, через день-другой ему предстояло столкнуться с достаточно тяжёлым выбором, принять решение, которое бы либо вырвало его из этого саморазрушающего спуска по спирали, либо, наоборот, ускорило на пути к полному краху. Всё было довольно херово. Однако он не был плохим человеком, и никогда, даже на миг, не допускал подобных скверных и порочных мыслей.

Он отправился в бега в поисках… чего-то. Он не знал чего именно, но чего-то. Чего-то нового. Чего-то откровенного. Чего-то вдохновляющего. Чего-то прекрасного. Некоего самородка истинной правды, который можно было добыть и использовать, чтобы восполнить недостающие части своей души.

Цель его поиска, какой бы она на самом деле не была, оставалась туманной, но он знал одно: он не для того начал своё странное путешествие, чтобы стать серийным убийцей.

Он решил, что должен ехать дальше, забыв про ничтожную шлюху.

Однако нога оставалась на педали тормоза.

Руки с силой сжимали рулевое колесо.

Хриплое дыхание вырывалось сквозь зубы.

Девушка продолжала идти по тротуару нетвёрдой походкой, однако более-менее держалась прямой. Кент почувствовал к ней жалость. Ему было известно, какая нужна концентрация, чтобы идти, находясь под кайфом, с какой силой нужно сосредотачиваться, когда всё заслоняет дурь. Он глядел, как она взяла курс на столкновение с застеклённой автобусной остановкой, и был заворожён, наблюдая за ней, словно видел замедленное воспроизведение автокатастрофы. Спотыкаясь, она просто продолжала идти вперёд до тех пор, пока не врезалась лбом в стекло.