День всех святых - Андрей Измайлов

Измайлов Андрей

День всех святых

Андрей Измайлов

ДЕНЬ ВСЕХ СВЯТЫХ

- Открой или откроем!.. И стало тихо. Кажется, смерч миновал. Блюститель подумал, что все же надо еще полежать. Вот так - запрокинув голову, вывернув ступни, разбросав руки. Лучше не шевелиться. Лучше путь они решат, что с ним, с Блюстителем, покончено. И тогда уйдут... Но в носоглотке скопилось, затопило - горько, приторно, густо. Блюститель взорвался кашлем, пробулькивая с клозетным рыком. Резко сел, подставив ладонь лодочкой к подбородку. Хлынуло. Он решился открыть глаза - удалось, но с трудом. Вспухшие скулы жгло. Ладонь переполнилась, и с нее закапало на мундир - бесшумно и часто. Пятна усеивались на комбинезон, расползаясь и сливаясь в одно большое - красное и теплое. Крови Блюститель не боялся. Он к ней привык. Он боялся поднять голову и увидеть, что они не ушли, что они стоят и ждут... Поднял голову и увидел ушли. Смерч действительно миновал. И оставил после себя дрова вместо мебели, исполосованного цара-шами Блюстителя. Еще оставил слово, выжженное линзером в стене: ВЕРНИ! Линзер валялся тут же у стены, и пластик под ним уже вонял и коробился. - Кошки! - сплюнул Блюститель. Он перевалился на живот, подтянул ноги под себя, встал рывком. Его качнуло. Вцепился во что-то руками, обрушив это что-то. Устоял. Побрел к стене. Наступил на рукоятку линзера каблуком и коротким пинком другой ноги перебросил режим огня - предельного на пас. Пластик под линзером кракнул, разбежавшись трещинами,- перепад температур. Блюститель поднял сразу остывший линзер и привычно ткнул его в кобуру у колена. Кобура, затяжелев, прошершавила голую ляжку сквозь прореху мундира-комбинезона. Прямо по глубокой, длинной царапине. Блюститель ыхнул и выдернул линзер обратно. - Кошки! - повторил он.- Дикие кошки! ...Когти и визг - вот их оружие! Боезапас в линзере израсходован наполовину. Эти ведьмы даже не знают, как с ним управляться: они сразу перебросили на предельный режим и успели только изуродовать стенку. А потом линзер накалился - и они швырнули его, взвыв от ожога. И снова были когти и визг. И каблуки. У них, черт побери, острые каблуки. Блюститель испытал на себе. Когда его свалили и стали топтать. Блюстителя не так-то просто свалить... - Открой или откроем! - Эти дикие кошки скандировали у Поста Блюстителя до тех пор, пока он не открыл, собираясь призвать их к порядку и соблюдению законности. Он открыл, и они ворвались. "Открой или откроем!" Ведьмы знали, как его поддеть. Завтра - День Всех Святых. Сегодня - последняя ночь перед праздником. Ночь, когда малолетки стучат в дома со своим немудреным детским кличем "Открой или откроем!". Как сто и двести лет назад. Каждую ночь перед Днем Всех Святых. Закутавшись в саваны из простыней, разрисовавшись углем под скелетов, пугая выдолбленными тыквами со свечой внутри - и горящие глазницы в темноте! Древняя забава... Давно уже не забава! Им открывали. Такова игра. И угощали яблочными пирогами, морсом, леденцами. Потом в пироги стали вкладывать мышьяк, морс разбавлялся азоткой, в леденцы - крошки стекла. Потому что не всем хотелось играть с детьми в эту игру. Не все принимали это за игру. И малолетки просто раздражали, пугали, даже вызывали ненависть. А подсунув им подарки с сюрпризом, в домах считали, что в следующий раз те поостерегутся кричать свое "Открой или откроем!" Поостереглись. И получилась война. Малолетки-детишки-малютки ушли из домов, ушли под Город и сменили декорации: вместо саванов, выдолбленных тыкв, камуфляжных скелетов далеко не безобидные игрушки типа "калечки" и "плазмика". И древний клич звучал в Городе теперь не раз в год перед Днем Всех Святых, а каждую ночь... Лучше сразу открывать им. Тогда можно еще отделаться битой посудой, разграбленным холодильником, выпотрошенным пеналом. Гораздо хуже запираться в надежде на крепость запоров и дверей. Надежда не оправдается. И тогда... Что бывает тогда, мог бы рассказать и сам Пророк. Но Пророк не рассказывает, он речет свою Истину. Сегодня исполняется ровно год с момента, когда малолетки ворвались к Пророку. "Открой или откроем!". Он не открыл. Он тогда еще не стал Пророком, был просто - Чек. И был из тех, кто поддерживал петицию о применении третьей степени убеждения к неумеренным. Был из тех, кто считал неумеренных главными виновниками удручающей тесноты в Городе. В Городе и за его границами, и вокруг, и везде... Неумеренные! Которые производили на свет больше одного ребенка раз в десять лет! Из-за них, только из-за них Город разбухал, Секторы переполнялись. И детишки наводняли Линии Города, чего-то требовали: "Открой или откроем!" Чек был из тех, кто не выносил их - даром жрущих концентрат, занимающих место, снующих, орущих, отнимающих. И меньше их не становилось, а все больше и больше, несмотря на принятый Закон о третьей степени убеждения неумеренных... Малютки по-прежнему сновали, орали, отнимали - и очень точно определяли тех, кто не выносил их. К примеру, Чек. Малолетки ворвались к нему ровно год назад - они знали, где можно поживиться. И со следующего утра началось. Да, Чек говорит: Голос явился ему утром после той ночи, когда ж не открыл. В День Всех Святых. Чек говорит так по визиону каждые сутки - Чек, ставший Пророком. Уже год он говорит свою Истину - и каждую ночь в Городе бесследно исчезает дюжина-другая подростков обоего пола. Чек-Пророк речет свою Истину, и каждый раз свежий вечерний выпуск перед ним дает понять и Блюстителю, и всему Городу - идет прямой канал. Вот он, свежий вечерний выпуск, перед Пророком, а вот и Пророк - всю ночь и Бункере, откуда идет прямой канал. Ночью Город полнится бесследными исчезновениями, но сам Пророк к этому руки не прикладывает, он только речет - каждый может убедиться. Он речет и только. Для своих ревнителей. И для тех, кто еще станет ревнителем. Сколько их у Пророка? Каждому хватает ума, чтобы молчать своем принятии Истины. Каждому достанет оборонного линзе-1, чтобы справиться с подрастающей стаей. Каждому достанет сил, чтобы выследить, выманить, выловить стаи, шныряющие ночами по Городу. Для этого нужно много ревнителей. Судя по вечерним выпускам, ревнителей много... Блюстителю за год не удалось добыть ни одного из малолеток, чтобы провести через Фильтр хотя бы! А ревнители ведут счет выловленным на дюжины - и число бесследно исчезнувших растет от ночи к ночи. Пророк по прямому каналу визиона читает колонку вечернего выпуска о пропавших и речет: "Это есть благо!" И скоро в Городе вообще не станет детей. Блюститель не знал, сколько их осталось. Если бы хоть одного удалось выловить и провести через Фильтр, чтобы выяснить - сколько же их осталось! Одно можно сказать точно: все меньше и меньше. Сегодня, в канун Дня Всех Святых, древний клич разнесется по Городу, как год, два, сто лет назад. Но в последний раз. Потому что для ревнителей Истины большая удача - остатки стай сами стучатся в двери. И двери откроются. Последние малолетки бесследно исчезнут. Последняя ночь. Поэтому к Блюстителю вваливается смерч из ведьм, среди которых и неумеренные. Они требуют: "ВЕРНИ!" И Блюститель даже не успевает применить третью степень убеждения. Он ничего не успевает. Он мало что может сделать... И в последнюю ночь, в канун Дня Всех Святых он тоже мало что может сделать, если на схеме Города одновременно вспыхивает не один Контроль, а пять, десять... Да, Блюститель может сесть в патрульный мобиль и всю ночь кружить по Линиям Города, по Секторам, призывая к законности и порядку. А Пророк по прямому каналу визиона будет призывать ревнителей к исполнению воли Голоса. А каждый ревнитель имеет оборонный линзер с порядочным раструбом... Но этот смерч, когти, визг, ведьмы - они бесновались: "Открой или откроем!" Они требовали вернуть своих детишек. И теперь Блюститель лепил пластырь на разорванную губу, на царапины. Выгребал из головы клочья волос. Массировал, мыча, истоптанный каблуками живот! Ведьмы! Дикие кошки! Если их отродье таково же, как они сами, то... Нет! Блюститель не должен так думать. Блюститель должен призывать к законности и порядку... ... - И это есть благо! - сказал Пророк, аккуратно скатывая очередной вечерний выпуск в пустотелую дубинку. Визион уже показал крупно: столбец с бесследно исчезнувшими. Теперь Пророк мерно отстукивал (туп! туп! туп!) каждую фразу бумажной дубинкой: ... - Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит! (туп!) Блаженны чистые сердцем, ибо они Свет Слепящий узрят! (туп!) А таящий злое в сердце своем низвергнется во Тьму Внешнюю! (туп!) Ночью вещание шло по прямому каналу, чтобы Пророка видели в Бункере все те, кто захотел бы обвинить его в непосредствен ной причастности к бесследным исчезновениям. А днем он вещал в записи, чтобы его слышали те, кто еще не стал ревнителем Истины и спал по ночам. ... - Ибо сказано: я пришел разделить человека с отцом его и дочь с матерью ее. И враги человеку - домашние его... Он вещал всегда одинаково. Только вечерний выпуск в руках всегда был свежим. И там росло и росло число пропавших малолеток. "И это есть благо!" Он вещал, что был ему Голос и сказал ему. Что погрязли души человеческие во грехе и сраме. И вотще покаяния, ибо не приносят они очищения, достойного Света Слепящего. Столь бездонна глубина души, переполненная помыслами и содеянным зло. И Тьма Внешняя отторгает души, достойные лишь Тьмы, столь много их. И не вместимые во Тьму Внешнюю, не приемлются Светом Слепящим - смрадны и недостойны. И Свет Слепящий пустынен стал, ожидая чистых. И еще Голос сказал ему вспомнить Ирода-царя, избившего малых и чистых. И четырнадцать тысяч душ нашли успокоение в Свете Слепящем. А Ирод-царь действием своим обрек себя на Тьму Внешнюю. Но избегнет тот участи Иродовой, кто не своекорыстью движим будет, но сделает то же, что Ирод-царь,- и наполнит Свет Слепящий душами малыми и чистыми. Ибо сказано: мое учение не мое, но пославшего меня. Кто хочет творить волю Голоса, тот узнает - от него ли мое учение, или я сам от себя говорю. Кто полнит Свет Слепящий душами без греха - сам без греха. И обретет Свет Слепящий. Плач же родителя прощен будет, ибо слаб человек и малым своим видит время недолгое во грехе. Но не видит малым своим время вечное Света Слепящего! ...Пророк вещал и мог быть спокоен. Бункер! Бункер обходится в очень большую монету, но он ее стоит. Бункер гарантирует хозяина от неожиданных гостей вроде диких кошек из числа неумеренных или от их отродья. Стоит чужому приблизиться на десять ярдов - и защита срабатывает, чужой попадает в кумулятивную зону действия Бункера. Когда появилась первая модель, визионы демонстрировали, во что превращается чужой, попав в кумулятивную зону. Это начисто отбило охоту у кого бы то ни было оказаться в шкуре чужого. Вернее, в том, что от шкуры остается после срабатывания защиты. Так что Пророк, имея Бункер уже не первой, а самой последней модели, мог быть спокоен. И он был спокоен. И вещал. А до Щита в службе Блюстителя никому из чужих не добраться - Щит гарантирован тремя Шлюзами. И если даже проскочить их и заблокировать Щит, то Бункер автономно продержится сутки - достаточно, чтобы служба Блюстителя подоспела и нейтрализовала любой блок, восстановив законность и порядок... В чем и заключается долг Блюстителя. Визион крутил запись - Пророк отстукивал своей пустотелой дубинкой откровения вчерашней ночи. Был день. Последний день перед... Днем Всех Святых. Визион крутил запись. Блюститель решился, дотянулся до фонна и набрал код. Из зеленоватой проруби экрана выяснилось лицо - Пророк. На экране фонна он уступал себе же в соседнем экране визиона, где шел повтор вчерашнего вещания Истины. Пророк - без биогрима, без пневмоинъекций, без сияния парика. Складки, плешь, кадык, жилки. Устал... Усталый вид располагает к сочувствию: уставший не в силах творить зло, поэтому выглядит добрым. Пророк выглядел добрым - на экране фонна. Пророк был полон угрожающей энергии в визионе. Блюститель сравнил единого Пророка в двух лицах. Один продолжал вещать. Второй молчал и расползался в ухмылке, глядя куда-то за спину Блюстителю. Тот обернулся. "ВЕРНИ!" - искореживалось в стене. Так! Пророк, который "живьем", сразу перестал выглядеть добрым. Блюститель шагнул вплотную к фонну, заслоняя собой обзор: - Есть разговор. Чек! Пророк пошевелил челюстью. - Говорящий сам от себя ищет славы себе. А кто ищет славы пославшему его, тот истинен, и нет неправды в нем. - Ладно! Оставь свои истины ревнителям! - сказал Блюститель. И осекся... Пророк на экране фонна хихикнул - Блюститель не сориентировался: "истина" прозвучала из визиона; а не из фонна. Блюститель бесстрастно выключил вещающего Пророка и повторил Пророку хихикнувшему: - Так вот. Чек! Есть разговор!.. Их почти не осталось в Городе. - И что? - Если ты не заткнешься, их вообще не станет. - Возможно. - Скажи своим парням, чтобы сворачивали дело! - Какое дело? - Слушай, Чек! Не валяй дурака! Дети исчезают. И без твоих парней тут не обходится! - Не понимаю. Блюститель сделал паузу - злость накатывала толчками. Он не первый раз говорил с Пророком. Год назад он услышал Пророка по визиону - о Голосе, об Истине, об Ироде-царе. И сопоставил с данными об исчезнувших малютках. Он знал, что у Пророка нет тренированных парней - сведенных в группы, рассредоточенных по Линиям и Секторам, готовых выполнить приказ. Он знал, что Пророк никогда и не давал приказа к истреблению: просто вещает из своего Бункера, и в этом нет нарушения законности и порядка. А вот если кто-то полезет в Бункер, когда хозяин против,- тут Блюститель должен вмешаться. На то и Блюститель. На то у него и Щит под Контролем. Так что не было приказа к истреблению. И нарушения законности не было. И парней не было. Но была Истина, и были ее ревнители. - Малолетки исчезают,- повторил Блюститель.- Советую тебе заткнуть свой Голос! - Много толков было о нем. Одни говорили, что он добр, а другие говорили: нет, но обольщает народ... - Припаси для визиона! - Они сами ушли из домов... - Пророк дрогнул плечами. - Да. Но не исчезли. Они остались в Городе. Но стоило тебе раскрыть пасть по визиону... - Они ушли из домов. Они могли уйти из Города. Блюститель понял издевку. Не понять было трудно. Блюститель хорошо помнил время, когда детишки обоего пола ушли из домов. Время, когда никто из них не исчез, но ушел. Когда Чек и ему подобные, отпраздновав свое по поводу принятия Закона о третьей степени убеждения для неумеренных, стали требовать третью степень убеждения уже для малолеток - тех, кто не входил в рамки Нормы. А заодно для всех остальных подростков! И те ушли из домов, под Город. Под Городом стало еще тесней, чем в Городе. Но под Город никто, кроме изгнанных, не рисковал соваться. И приходили детишки в дома, уже сколотившись в стаи. Нападали на дома, маркеты, склады. Говорили свое "Открой или откроем!". Подбрасывали на руке игрушки типа "калечки" или "плазмика". Сносили двери, плавили витрины, врывались. Потрошили ящики, капсулы, пеналы. Жрали на ходу, прихватывая запас. И фляги. И тряпки. Надо есть, пить, согреваться - каждый день. Потому клич звучал в Городе уже не только в канун Дня Всех Святых - он звучал каждую ночь. Есть, пить, согреваться. В домах они все это имели, но ушли... "И враги человеку - домашние его". Потому, вламываясь в дома, стаи вели себя как враги. И Чек, и ему подобные не походили на маньяков-злодеев, просто оборонялись. Как могли. Петициями. Потом мышьяком в яблочных пирогах. Потом оборонными линзерами. Потом... Чеку был Голос и Пророк стал говорить свою Истину. А малолетки приходили через люки в Город ночью: "Открой или откроем!" Из Города они уйти не могли - Вал... - Из Города они уйти не могли, - сказал Блюститель. - Надо поспрашивать в домах...- подпустил сочувствия Пророк. - Чек! - сказал Блюститель.- Берегись, Чек! Я тебя уже предупреждал! Сегодня я говорю в последний раз! "Поспрашивать в домах"! Где каждый второй - ревнитель Истины! Или даже каждый первый. Вооруженный Истиной и оборонным линзером. И стаи сходят на нет. Вообще-то Блюстителю это на руку. Детишки нарушают законность и порядок, оставляют после налетов следы - зуммеры Контроля верещат из каждого Сектора. И Блюститель носится по Линиям Города, ориентируясь с помощью .свежего вечернего выпуска (в каком Секторе чего ждать) и с помощью зуммеров Контроля на Схеме. И зуммеры перебивают программу свежего вечернего выпуска, выявляя все новые и новые точки приложения сил Блюстителя. И сил у Блюстителя не хватает. Он не успевает -_ один на весь Город, по трем Линиям, в три Сектора. У Блюстителя только один патрульный мобиль... А на ревнителей Контроль не реагирует, ревнители действуют по Закону - они защищаются, у них оборонные линзеры. И чем больше ревнителей, тем больше порядка в Городе: ревнители не оставляют следов, зуммеры Контроля молчат. Так что Блюстителю это на руку. Тишина. Законность и порядок. Да! Но каждый ревнитель имеет своего сына или дочь. И уж собственный-то детеныш, конечно, ушел из дома по глупости. И конечно, вернется. И не может попасть в стаю. И никогда не держал в руках "калечки", не вопил "Открой или откроем!". И если такой подросток исчез, то Блюститель должен его отыскать и вернуть. ("ВЕРНИ!") Дело добрых граждан охранять дом от стаи оборонным линзером - дело Блюстителя отыскать и вернуть малюток. И клубок ведьм вкатывается к Блюстителю... Он инстинктивно сжал рукоятку линзера, вглядываясь в Пророка, источавшего сочувствие. - Скажи своим парням, чтобы оставили малолеток в покое. И еще! Лучше вернуть тех, кто исчез! - Верни...- Пророк снова дрогнул плечами и демонстративно вытянул шею, пытаясь разглядеть изуродованную стенку за спиной Блюстителя. Блюститель сорвался. Выхватил линзер и выпалил в экран фонна. Экран лопнул, разбрызгивая осколки. Но линзер все посылал и посылал заряд за зарядом, пока рукоятка не обожгла пальцы... Он отбросил линзер и затряс кистью. Не-ет, выдержки уже не хватает! И как ее может хватить?! Если он подает рапорт за рапортом в Центр, а оттуда поступают бодрые приказы продолжать нести службу столь же образцово и впредь. Если Центр негласно поощряет действия ревнителей, усмотрев в них решение проблемы удушающей тесноты Города. Если дикие кошки тем не менее требуют найти и вернуть свое отродье - и требуют не у Центра, а у единственного на весь Город Блюстителя. Если Блюститель НЕ МОЖЕТ этого сделать - ибо Центр сократил службу Блюстителя до одного человека; ибо Центр отлично понимает, что одному Блюстителю не справиться, но ссылается на все те же ограничения в количестве единиц службы из-за тесноты Города; ибо Центр только ссылается на это, а сам угадывает настроение добрых граждан и в ответ на рапорты призывает Блюстителя нести службу столь же образцово и впредь. Образцово сохранять законность и порядок в Городе, где есть ревнители Истины и есть Пророк... Который хихикает и продолжает вещать по прямому каналу и в записи - днем и ночью. Дело Пророка - вещать. Дело Блюстителя - сохранять законность и порядок. Он уперся взглядом в Схему: Город окружен по периметру четырьмя другими, те - в свою очередь. И до горизонта. И дальше. Тесно. Как соты. Между Городом и городами - только Полоса. В два ярда. Потом - Вал. И с той, и с другой стороны. Если прорвать Вал изнутри, то окажешься на Полосе перед Валом Города-соседа. А Сигнал на Щите службы Блюстителя уже сработает. Тем более что второй Вал, Вал Города-соседа, прорвать не удастся - ни один из городов не принимает гостей. Тем более целые стаи. У каждого Города свои стаи. И каждый Блюститель лечит свою голову как может, чужой головной боли никому не надо... Почему детишки столь агрессивны?! Почему они каждую ночь угрожают?! Ведь они тем самым дают право тем, кто в домах, на оборону. И уже не просто в домах, но и на Линиях Города, в Секторах. И получается война. И те, кто в домах, кроме оборонных линзеров, теперь вооружены еще Истиной Пророка. И стаи сходят на нет... Почему так не повезло именно ему, Блюстителю?! Почему чертов Пророк объявился именно у него в Городе?! Хотя он, конечно, знал - почему. Он знал Пророка еще тогда, когда тот был просто Чек. И был у Чека после зуммера Контроля, после налета стаи. "Открой или откроем!" Чек не открыл. И малолетки подложили связку "калечек"... Когда стену снесло, они взревели и всыпались внутрь - и показали Чеку, что бывает, если им не открыть по-хорошему. Блюститель после зуммера Контроля из Чистого Сектора гнал мобиль на пределе, но успел лишь к тому, чтобы вколоть Чеку стимуляторы. И развел руками, когда Чек очнулся и потребовал: "Ну?" Чек потребовал. Чек - из Чистого Сектора. Чек известен в Городе каждому. И стаям тоже. Чек давно поддерживал петицию о третьей степени убеждения к неумеренным. Чек давно предупреждал о вреде малолеток для Города. Чек и ему подобные предупреждали, чем это кончится,- вот и началось! И Чек потребовал: "Ну?" И Блюститель только развел руками. Чек сказал: "Ладно!" Чек забронировал Бункер последней модели. Чек оттянул на себя все каналы визионов Города. И Чеку был Голос... Ни черта! Никакого Голоса не было! Точно! Не такой Чек кретин, чтобы верить в какой-то паршивый Голос - а потом, нацепив парик с сиянием, загрунтовавшись биогримом, важно вещать всякую дребедень. Чек - деловой парень и просто так не будет оттягивать на себя все каналы визионов. Чек точно рассчитал и назвал дребедень Истиной. И не такая уж дребедень, если, прикрывшись ею, можно свести на нет стаи подростков. Всех до единого. А на рапорты Блюстителя станут поступать из Центра бодрые указания: столь же образцово и впредь! Законность и порядок. Чем меньше стай, тем прочней порядок. Это в Городе твердо усвоили. К этому приучили сами малютки. Если бы детишки обоего пола сбавили обороты! Если бы они тихо-мирно отсиделись под Городом! Если бы они сами сдались службе Блюстителя!.. Но нет, становились все жестче и агрессивней - и сами закрашивали себя в угол, вызывая ответную реакцию. У ревнителей свои оборонные линзеры и своя законность. Своя Истина о сведении малолеток на нет. Свой Пророк, который вещает: "И это есть благо!" Но в Городе есть Блюститель. И только ему одному решать - что есть благо! Благо - когда тебя не топчут каблуками, не царапают лицо, не рвут волосы, не грозят прикончить, если не сможешь сохранить законность и порядок. Благо - когда стаи распадаются на одиночек. И те возвращаются в дома, пройдя Фильтр и Промывку. Благо - когда ревнители перестают гоняться со своими линзерами и со своей Истиной за стаями и сидят ночью дома, как и предписано добрым гражданам. Благо - когда нет самой Истины, которую вещает Пророк. Благо - когда нет Пророка... Блюститель вывел мобиль на маршрут. На всякий случай подключил Ковш. Хотя знал - пустое дело. За год не попался никто, стаи прекрасно изучили маршрут и держатся за пределами досягаемости Ковша. А теперь, когда во всем Городе осталось всего несколько стай... возможно, всего одна... возможно, ни одной. Возможно, в канун Дня Всех Святых ревнителям будет не так уж много хлопот - выловить последних одиночек. Куда там единственному Блюстителю с подключенным к мобилю Ковшом! И завтра Блюститель снова пошлет рапорт. И снова получит ответ: столь же образцово и впредь! Но у Блюстителя свои представления о том, что есть "образцово"! Блюститель чихал на поощрение ревнителей бездействием Центра, чихал на Пророка с его паршивой Истиной! Хотя пока получалось наоборот... Посмотрим! Блюститель вел мобиль точно по маршруту. Свежий вечерний выпуск с программой ночного дежурства лежал на коленях. Схема высчитала все наиболее вероятные точки "горячо" в Городе - в канун Дня Всех Святых. Мобиль ввинчивался в воронку Линии на границе Чистого и Нейтрального Секторов. Дома смыкались над головой. Капало. Город остывал. Ночь. Тишина. Блюстителя эта тишина не обманывала. Напряженная. Как после молнии. Табло мигнуло. Есть! Кто-то есть! Как раз наперерез маршруту. Стая?! Нет. Всего двое. Он и она... И еще один. Следом. Между ними - ярдов сорок. Нет, тридцать пять. Тридцать! Двадцать! Табло зачастило миганием. Еще ближе. Вот сейчас! Пора! Блюститель распружинил Ковш. Тот взвился, накрыл одного из двоих. Нырнул обратно в мобиль, вывалил добычу. Секунда. Две. Еще секунда... Ковш снова распружинился, накрыл и - вернулся пустым. Ковш не мог промахнуться. Но вернулся пустым. Блюститель видел, как это было: Ковш накрыл первого (он), второй (она) не остановился, продолжая набегать прямо на патрульный мобиль. Но остановился тот, который догонял. Остановился, нацелил раструб оборонного линзера, дернулся от толчка. И второй (она) просто исчез. Ковш распружинился уже в пустоту. Тень с раструбом мазнула стену дома, ушла вбок, в глубь Сектора - Чистого Сектора. Блюститель распружинил Ковш еще раз, но не достал. Не та уже реакция... Или просто подсознательно - царапины, ссадины, пятна синяков напоминали о себе при любом резком движении. Поберегся. Нужной реакции не получилось. Но ее хватило на первый бросок Ковша. Удачный бросок. Блюститель развернулся к приемной капсуле, на всякий случай взял линзер на изготовку и развел створки. Подросток зажмурился от внезапного света. Потом прорезались щелочки, углядели направленный линзер - глаза сразу распахнулись, замерли. И сипение. Крика уже не было. Горло надрывалось, но сил на крик не осталось. Только сипение. Повезло, подумал Блюститель. Этот - один из стаи. Все они предпочитают держаться стаи. А стая предпочитает держаться подальше от маршрута. Предпочитает блуждать в глубине Секторов, пугая дома своим "Открой или откроем!". Но тогда почему малюток было только двое? И кто их догонял? И где остальные? - Где остальные? - спросил Блюститель. Подросток вздрогнул, ищуще завертел головой. Сипение прорвалось тихим, задыхающимся: "Клара! Клара!.. Пожалуйста! Пожалуйста... пожалуйста..." Потом всхлип. Еще всхлип. Еще. Блюститель опустил линзер. Сбросил шлем. - Где остальные? - Пожалуйста... пожалуйста... Нет, так они не договорятся. Нужен Фильтр. Блюститель шевельнул линзером - парень отшатнулся. Блюситель поймал его на ладонь и автоматически нашел точку за ухом, впечатался в нее большим пальцем. Парень уронил голову в ладонь Блюстителя, затих. Засопел ровно, перекрывая тишину только короткими очередями ступенчатых всхлипов. Так-то лучше! Блюститель вынес его из приемной капсулы, уложил в кресло. Осторожно вытянул кисть из-под щеки малолетки. Тот несколько раз чмокнул. И щека гладкая. Совсем еще ребенок. "И наполнит Свет Слепящий душами малыми и чистыми..." Но когда эти малые души сбиваются в стаи, то вытворяют не очень чистые дела. Надо выяснить, что делается в голове у этого малого, пока он не очухался. Блюститель стал настраивать Фильтр. - Вот, значит, как... Так, значит... Вот как, значит... - он выжимал скорость из мобиля, гоняя по маршруту через все Секторы. Спешить было некуда. И незачем. Уже некуда, уже незачем. Но он все выжимал и выжимал из мобиля. Скорость успокаивала, охлаждала. - Вот, значит, как... Завтра дежурство будет спокойным. Завтра в День Всех Святых ему уже не нужно будет выжидать зуммеров Контроля. Не нужно спасать ревнителей от детишек. И детишек от ревнителей. Правда, завтра снова могут нагрянуть дикие кошки из неумеренных. Но теперь-то он к ним подготовится. Забронирует себе Бункер на сутки, на двое. А ведьмы пусть визжат и требуют вернуть... Они утомятся и отправятся в свои дома. Туда, где их ждут, не дождутся чада, которые еще слишком малы, чтобы уйти под Город. "И враги человеку домашние его..." Последний из малюток отлеживался в кресле мобиля после Фильтра. Последний. В Городе не осталось ни одного... Еще днем, когда они отсиживались под Городом, их было две дюжины, последняя стая. Еще десять минут назад их было всего двое ("Клара! Клара!")... Ревнители не совались под Город - зачем рисковать? Но ревнители взяли под наблюдение каждый люк и ждали. Они рассеяли последнюю стаю по всем Секторам и вылавливали. Так показал Фильтр. Еще Фильтр показал, почему детишки не утихомиривались, почему они ночь от ночи становились все ожесточенней и агрессивней. Они слышали и видели Пророка в визионе, они слышали Истину. Они ее приняли всерьез с чисто детским простодушием. Они видели, что их остается все меньше - души малые и чистые, угодные Свету Слепящему. Они не хотели Света Слепящего посредством оборонного линзера ревнителей. И они решили превратить свои души в смрадные и недостойные. Недостойные Света, потому недостойные внимания ревнителей - и крушили, сжигали, потрошили, растаскивали, избивали. И думали: теперь-то их оставят в покое. И вызывали только новую волну ненависти. Они сами закрасили себя в угол, да. Но краска была у Пророка с его Истиной. И они уже не помышляли о древней забаве в канун Дня Всех Святых - последние две дюжины. Они забились под Город, чтобы переждать. Но запасов у них не было. И надо было есть. Пить. Согреваться. А ревнители выжидали у люков. Ревнители, которым вся эта дребедень про души малые и чистые служила хорошим прикрытием. Ревнители и... Пророк, который заткнется лишь после того, как Город полностью очистится от малолеток обоего пола. А пока он вещает... Так показал Фильтр. Блюститель включил визион мобиля. Пророк внушительно вещал: - Сердца без греха полнят Свет Слепящий, и множится их число. И единая чистая и малая душа не нашла успокоения, блуждая во мраке бренности. Да изыщется она! И очистится тот, кто предаст ее Свету Слепящему. И сам тогда его обретет... - Сидеть!!! - рявкнул Блюститель. Он поймал рывок последнего из малолеток и дал крен, чтобы отсечь от дверцы. Тот замер, цапая руками воздух, не удержался и упал на спину громко и, наверное, больно. Все-таки лучше, чем размазаться по маршруту, выпрыгнув на полном ходу мобиля. - Пожалуйста... пожалуйста...- снова заладил.- Не надо, пожалуйста... Предавать... Свету... Не надо... Блюститель хмыкнул. Обрести этот чертов Свет Слепящий, прикончив малютку последнюю чистую душу, блуждающую во мраке бренности... Ни сам Пророк, ни его ревнители не верят в Истину, в Голос. Плевали они на какой-то там Свет! Или на какую-то там Тьму Внешнюю. Для них главное, чтобы никто из отродья не остался в Городе. Чтобы никто не подкладывал "калечек", "плазмиков" и прочих игрушек. Чтобы никто не вопил больше "Открой или откроем!". Ни в канун Дня Всех Святых, ни в любой другой день. - Свет пришел в мир, - вещал Пророк. - Но люди более возлюбили Тьму, нежели Свет. Потому что дела их злы! - Он отстукивал ритм своей дубинкой, скатанной из вечернего выпуска, где последний раз появился столбец о бесследно исчезнувших. - Родитель неразумный стражем становится малым своим. Но кому неведома Истина, ниспосланная Голосом, от того уйдут малые в мир. И ревнители Истины примут их. Угодные же Голосу да будут ревнителями в доме своем. Ибо сказано: кто любит сына или дочь более, нежели Истину, не достоин Света Слепящего и не пребудет в нем... И тут Блюститель насторожился! Пророк говорил что-то новое. Говорил не так, как весь год до этого. Говорил уже не о стаях подростков. Пророк говорил о тех, кто еще не дорос до стаи,- о тех, кто еще заперт в домах. О тех, кто дорастет и уйдет из домов и соберется в стаи. И придет в дома с древним "Открой или откроем!". Пророк звал истребить их всех до того... - Ибо сказано: и дал ему власть производить и суд, потому что он ревнитель Истины. Прочие же - чужие! - Не надо... Пожалуйста... Не надо... Скорость мобиля уже не успокаивала. Блюстителю уже было куда спешить. Нет, не в Бункер Пророка. Блюститель сошел с маршрута. Спешил. К Щиту! Скорость уже казалась недостаточной. "Власть и суд"!.. Блюститель предупреждал! Но Пророк продолжает валять дурака... Он его предупреждал!.. "Прочие же - чужие"! "Власть и суд"!.. Пророк скоро убедится - чья власть и чей суд! Убедится, даже не вылезая из Бункера! И пусть Бункер устоит против всяких "калечек" и "плазмиков". Пусть он устоит против любой стаи. Даже против линзера. Пусть Бункер устоит против чужого! ЧУЖОГО! Пророк сам навел его на мысль! Малютки, не доросшие до стаи. Запертые в домах. Но уже чужие. Для ревнителей Истины. Чужие в своих домах... "И враги человеку домашние его"... Хозяин Бункера, тот же Пророк, в безопасности. Бункер бережет его извне, система срабатывает на чужого. Щит - под Контролем службы Блюстителя. Контроль над Щитом - один из главных пунктов для обеспечения законности и порядка. Чтобы те, кому по карману Бункер, имели гарантию безопасности, чтобы чувствовали себя как дома. Как дома! (Он его предупреждал, он говорил: Чек, я предупреждаю...) Как дома! Дом, где враги человеку домашние его. Да! Он заблокирует Щит. И пусть Бункер Пророка держится автономно, пусть сработает Сигнал - это ненадолго, лишь на то время, которое нужно для смены Ориентира... "Прочие же - чужие"!.. Никто не делал этого. Никто, кроме службы Блюстителя, не может миновать три Шлюза до Щита. А служба Блюстителя должна держать Контроль над Щитом. "Власть и суд"!.. Никто из службы Блюстителя до сих пор и помыслить не мог об экспериментах со Щитом. Но ни у кого до сих пор не объявлялся Пророк, призывающий к истреблению малолеток и плюющий на Блюстителя, запрятавшись в Бункер. Блюститель должен сохранять в Городе законность и порядок. Блюститель сохранит. И заткнет пасть Пророку!.. "Прочие же - чужие"! Блюститель чужой для Бункера, пойди он приступом - и попадет в кумулятивную зону, как и всякий чужой. Да, так. Но... Но Блюститель выйдет к Щиту - и сменит Ориентир. И тогда! Тогда зона Бункера ВЫВЕРНЕТСЯ! Тогда хозяин Бункера становится чужим - ЧУЖИМ в своем Бункере! И кумулятивная зона сработает. Но - внутрь! "И враги человеку домашние его"! - Эй, парень! - позвал Блюститель. Позвал просто так. Он сразу понял, что в мобиле - никого. ...Когда мобиль ткнулся к первому Шлюзу, Блюститель отключил визион и спрыгнул. Так что визион был отключен - и мальчишка не увидел, что произошло в Бункере Пророка. И сбежал. Давно ли? Времени прошло всего... Ведь... Ведь три Шлюза можно миновать быстро, имея код. А Блюститель имел код. И вышел к Щиту. Он сразу нашел на Схеме Бункер Пророка. В Городе не так много людей, имеющих возможность позволить себе долговременный Бункер. Тем более последней модели. Он нашел. Он скользнул пальцами по Схеме, нащупал цилиндр-вето, сжал - ладонь щипнуло холодом. Ну! Блюститель дернул и вырвал цилиндр-вето из паза. Блок сработал. Рев Сигнала! Блюститель был готов к нему, но от этого легче не стало - в глазах запрыгало, кровь пошла носом, голову сдавило. И вибрация. Это хуже, это мешает. Сменить Ориентир при вибрации?! Блюститель почувствовал, что не может разжать руку с цилиндром-вето. Он просто повернул кисть зажатыми пальцами вверх - цилиндр описал в воздухе полукруг, 180 градусов. Смена Ориентира! Осталось вдвинуть его обратно в паз. Блюститель сделал попытку - мимо! Еще раз! Мимо! Еще!.. Есть!!! Рев Сигнала оборвался. Уши заложило от тишины. Блюститель сглотнул, разлепил пальцы - следы на цилиндре-вето сразу стали затягиваться инеем. Вс?. Как просто! Он прижал нос все еще трясущимися пальцами, оглядел Щит - все как всегда. Только система в Бункере Пророка установила кумулятивную зону ВНУТРЬ. Как просто! Только Блюститель мог сделать это - и он сделал. Завтра он пошлет рапорт и перестанет быть Блюстителем. Но он сохранил законность и порядок! Пусть это не устраивает Центр. Пусть! В сводном уставе службы Блюстителя предписывается: "всеми средствами, имеющимися в наличии". И он пошлет рапорт. И теперь сверху не придет бодрое: "столь же образцово и впредь". Но он свое сделал. Он показал Пророку и всем в Городе, кто смотрел визион,- чья власть и чей суд! ...А парень сбежал. Он не знал, что стало с Пророком, когда Ориентир сменил зону защиты внутрь Бункера,- визион в мобиле был отключен. Блюститель тоже не видел, как это было, и теперь, включив визион, всматривался в экран: что стало? Да! Он все сделал правильно: Пророк попал в кумулятивную зону - система сработала! Пророка нет. Законность и порядок. Все смотрели в экран - и все видели, как Пророка прибило в лепешку. Прибило ниоткуда. Интересно, на чем он оборвал свою Истину?.. "И дал ему власть производить и суд..." Но парень не знал, не видел всего этого - и думает, что Пророк в силе, что ревнители рыщут по Секторам в поисках последнего из малолеток. Далеко он сбежать не мог... Блюститель снова вывел мобиль на маршрут. Выловить малолетку после Фильтра нетрудно - каждый его закоулок прослеживается. Ничего! Все нормально!.. Пусть это последний... Но в домах еще заперты детишки, которые не сбежали под Город. Пророка нет - они могут не опасаться. Ты найдешь себе другую Клару, парень! И тебе тоже теперь не надо уходить под Город. После Фильтра - Промывка... Ничего! Все нормально! Он не мог далеко уйти! Прямо! Теперь спираль! Влево! Выем!.. Верно! На стыке Секторов. Там, где люк! Мобиль высветил фигурку, уже ныряющую в люк. Хлопок! Парень исчез. Блюститель целил Ковш в него. Но сразу после хлопка оборонного линзера послал Ковш в