Джорж Мередит - Зинаида Венгерова

Зинаида Венгерова

Джорж Мередит

Критический очерк.

– George Meredith, Works, ed. Chapman. London, 1889-94.

I

В 1859 г., когда английский роман переживал в творчестве Диккенса и Теккерея одну из самых блестящих эпох своего развития, выступили одновременно два новых писателя, обозначивших собой начало двух новых и совершенно различиях между собой направлений в английской беллетристике. Одно из них успело с тех пор вполне выясниться, окрепнуть, оказать свое влияние на общий ход литературы – и отчасти уже сойти со сцены. Другое испытало совершенно иную судьбу: незамеченное, не признаваемое и осуждаемое около двадцати-пяти лет, оно вдруг воскресло за последние годы, стало живо интересовать публику и сделалось предметом увлечения со стороны кратки, столь же ревностно выхваляющей его достоинства, как прежде осуждались его недостатки. Во главе первого течения, очень широко отразившегося на современном английском романе, стояла Джорж-Эдиот, выступившая в 1859 г. с своим первым романом «Адам Бид»; и в том же году появился в печати роман первого и до последнего времени единственного представителя второго из указанных направлений – «Ричард Феверель», Джоржа Мередита.

В этих романах двух начинающих писателей, близких во высоте таланта, но вполне различных по миросозерцанию и по пониманию задач художественного творчества, уже вполне намечены различные дороги, которые привели одного к непосредственному успеху и большому влиянию на современников, другого – к уединенному, настойчивому исканию истины среди враждебно настроенного общества, и к поздней славе, которая едва ли может быть достаточным вознаграждением за долгие годы нравственного одиночества. «Адам Бид» Джорж-Элиота открыл новый мир народной жизни с её нетронутыми цельными чувствами и непосредственными цельными натурами. Джорж-Элиот задалась целью понять и отразить «душу народа» и создала бытописательный роман, в котором типы заменяют анализ индивидуальных особенностей человеческой души; драматизм основан на борьбе чувства и долга, и несложный катехизис нравственности, исповедуемый всяким деревенским пастором, служит неумолимым критерием при делении людей на «идеальных» и «порочных». Высший реализм в воспроизведении всех подробностей описываемой среды, и на-ряду с этим идеализация в характеристиках, предпочтение трогательного зрелища идеальных добродетелей более неприглядной и более сложной психологической правде – таков основной характер «Адама Бида», не изменившийся в дальнейшем творчестве романистки. Этот реализм на фоне пуританского понимания нравственности вполне отвечает общему тону английской литературы, и, внеся его в описание мелкой провинциальной среды со всем, что в ней есть типичного и интересного, Джорж-Элиот создала школу, к которой примкнул целый ряд талантливых писателей и писательниц из народного и провинциального быта.

Первый роман Джоржа Мередита сделался исходным пунктом совершенно иначе понимаемого реализма, и по своеобразной манере автора, по преобладанию мысли над вымыслом, по исключительности изображаемых в романе лиц и резкости задетых психологических проблем, можно было бы сразу предсказать дальнейшую судьбу автора: он не принадлежал к числу писателей общепонятных и близких читающей массе, которые умеют одновременно и занимать, и трогать ее; он слишком расходился с дорогими английской публике «основами», и с другой стороны – являлся слишком отвлеченным, слишком занятым интеллектуальной стороной всякого явления, чтобы склонить на свою сторону читателя, который, в большинстве случаев, не в состоянии уследить за течением мысли романиста. Перемешивая драматизм действия с философскими обобщениями, афоризмами, сопоставлениями чисто теоретического характера, Мередит слишком часто забывает своего читателя, чтобы завоевать его симпатии. Все эти особенности, сказавшиеся уже в значительной степени в первом романе Мередита, объясняют – почему, не уступая Джорж-Элиот по таланту и оригинальности творчества, Мередит так долго оставался в тени, оцененный лишь очень небольшим кружком близких друзей (в том числе росети, Броунингом, известным критиком Джемсом Томсоном), а одновременно выступившая с ним романистка успела приобрести славу классической писательницы, уже настолько выясненной критикой, что критика перестала заниматься ею. Перенеся центр тяжести романа от описания нравов к пытливому, точному изучению внутренних мотивов, управляющих действиями людей, Мередит пошел по новому пути, различному однако не только от реализма Теккерея, перешедшего в школе Джорж-Элиот и её последователей, но и от психологического романа, впервые созданного Стендалем и получившего с тех пор столь широкое развитие в литературе всех стран. Мередит, испытавший в свою очередь некоторые литературные влияния, отмежевал себе совершенно особую область: подобно Роберту Броунингу, создавшему «интроспективную драму», он создал «интроспективный роман», очень близко стоящий к драме по самой манере противопоставления интересов действующих лиц. Много лет должно было пройти, прежде чем эта оригинальная форма творчества приобрела право гражданства на родине романиста; только теперь, когда реалистическое направление Дж. – Элиот дало все, что оно могло дать, и выродилось в механическое повторение прежних формул, – критика, а за нею и читающая публика, стали глубже всматриваться в творчество Мередита. В его романах, как прежних, не признанных и не оцененных при своем появлении, так и в новых, стали находить источник для обновления английского романа философским пониманием жизни, проницательностью тонкого психолога и блестящей диалектикой художника, у которого любовь к метким определениям, афоризмам и сравнениям доходит иногда до манерности и превращается в умственную гимнастику. Это возрождение интереса к романам Мередита приняло, как это часто бывает в Англии, преувеличенные размеры и превратилось в некоторых литературных кругах в культ, в преклонение перед каждой строчкой «учителя» и комментирование глубокого смысла всякого не совсем понятного изречения. До сих пор, среди все более и более возрастающего числа поклонников романиста, переживающего на старости поздний расцвет своей славы, не возникала еще идея создания «Мередитовского общества» – на подобие «Browning Society», – но многочисленные журнальные статьи, книга Ле-Гальена[1], посвященная разбору его творчества, и другие оценки, встречаемые в разных книгах, говорят о Мередите, как о совершенно исключительном явлении в современной литературе Англии.

Термины «Meredithians» – в применении к поклонникам таланта романиста – и «Meredithyramb», как характеристика отношения к нему критики за последние годы, встречаются во всех посвящаемых ему статьях и указывают на размеры возбуждаемого его романами интереса. Долго непонятый в своих попытках объяснить характеры и действия людей изнутри, роковым развитием и проявлением основных элементов их души, – Мередит сделался теперь сразу самым любимым романистом, близким по своим интеллектуальным особенностям общему отвлеченному направлению мысли, которое проявляется в последнее время в Англии даже в области художественного творчества. Он не создал школы среди литературной молодежи Англии, но причиной этого является слишком ярко и резко отражающаяся в его романах индивидуальность; следовать его методу – значит подражать глубине его психологических наблюдений, блеску его единственного в своем роде стиля; его метод заключается главным образом в качествах его ума и стиля, превращающих многие из его романов в турниры остроумия и глубокомыслия. Путь, которым он идет, был бы крайне опасен для менее исключительного таланта, и это объясняет обособленное положение Мередита даже за последние 8-10 лет, когда, окруженный восторженными поклонниками, он не может назвать среди нарастающего поколения писателей ни одного ученика. В этом все различие двух одновременно выступивших писателей: значение Дж. – Элиот в том, что, захватив широко английскую жизнь, она оказала благотворное влияние на целое поколение писателей, и направила их на изучение жизненных подробностей; значение Мередита – в более глубоком проникновении в тайны человеческой души, в умении осветить самый процесс возникновения и развития отдельных характеров. Типы заменены у него сильными индивидуальными характерами, непосредственность в изображении явлений – сознательным анализом внутренних побуждений, отразившихся в том или другом действии. В этой диссекции души и ума главный интерес сосредоточен на самом процессе перехода инстинктивного рокового побуждения в сознательный поступок. Мередит нередко поступается художественностью изложения ради психологических тонкостей, хотя с другой стороны чисто лирические качества его таланта берут иногда верх над рассудочностью и в его романах встречаются эпизоды, полные неподражаемого поэтического совершенства. Оригинальность замысла, тонкость психологической мотивировки и блеск своеобразного стиля соединяются в произведениях Мередита с крупными недостатками усвоенной им манеры и выделяют его как одного из наиболее оригинальных представителей современной английской литературы. Не заслуживая ни резкого осуждения прежних лет, ни безусловного поклонения теперешних английских критиков, Мередит несомненно заслуживает серьезного внимания, как создатель особого жанра психологического романа. Стоит только выделить в этом жанре недостатки, которыми Мередит обязан некоторым чисто национальным свойствам своего таланта, – и перед нами крупный писатель, внесший в литературу новизну психологических приемов и осветивший внутренний мир современного человека тонким пониманием контрастов, вызываемых взаимодействием природных инстинктов и общественных условий.