Шельф - Мария Владимировна Лиджиева

Мария Лиджиева

Шельф

***

В тот день, когда морское небо

Полюбит солнечный закат,

И в отражении ночного века

Покажутся твои глаза,

Я буду рисовать тебя по памяти

Из слов и песен, что дарила мне

Я буду шить картины и играть фантазии

Без остановок, без упоминаний о конце

Ведь если жизнь – это колесо Сансары,

То, кто же мы друг другу в нем?

Когда-то были незнакомцами

Сейчас всё сложно

Сказать и выговорить что-то вслух

Мне непосильно с каждой приближающейся нотой

Услышать голос твой и намотать на ус.

Видать я разучился строить,

Мосты, слова и речи в голове

Порядок или без-неважно

Я не стыжусь разлада на уме.

Осенний портрет

Человек, лишенный эмоций,

Не заметит упрёка во взгляде,

Даже сквозь серых окон,

Ты будешь сидеть годами,

Пытаясь поймать отголосок,

Иль картины увидеть в зале,

Твой ум будет помнить шорох

И голос твоей печали.

***

Когда-нибудь,

Виттова пляска,

Не доведёт тебя до истерии

Тебе ведь было всё подвластно,

В руках неспешной муки амнезии.

Взирая на упрёки злотохамства

Перед сном

Грациозность кошачьих сравнима с движением века.

Отрезвляющий взгляд – вот в чём дело.

Я не то, чтобы против обычных чисел,

Но… А если бескрайность – тоже граница,

Через которую даже не оступиться?

Собираю картину в подвале грязном,

Формирую из пыли слова нечасто,

Ведь в пространстве мыслей нет воли ветра.

Где бы ни был источник источником света,

Я в который раз побеждаю мнимость.

Мне плевать на абсурд городов, где лживость

Принята как закон извлечения смыслов.

Я отчасти своей не любитель вздора,

Я – всего лишь «не знаю» из частиц и глаголов.

Лицемерность прохожих, касаясь пола,

Загибает остатки душевного тона.

Восточный закат

Ты позабыла закаты востока

И солнце, что целыми днями слепит.

Я бы охотно вздремнул немного

Под крышей или на ней, пусть даже

В цветочном горшке,

Но всё же,

Мой дом в моей голове

И я, так и не смог навести в ней порядок.

***

И больше не осталось слов,

Я говорить ничто не буду.

Мне наплевать на вечность слов

И каменную статую рассудка.

Я не хочу томиться в ожидании шагов,

Мне чуждо это, как никому другому.

Мне всё равно теперь на пустошь ленных проз.

Я не приду и отвечать не буду.

***

Я бы потерялась в глазах твоих,

С легкостью,

И в ресницах, что одним лишь взмахом

Озаряют пропасть

Бездонного взора в мои оковы.

Я бы перестала считать минуты,

Секунды и даже мили-моменты

С последней нашей с тобой фиесты.

Я бы напрочь в себе заглушила стоны,

После которых, я не вижу заборы,

Границы и континенты

Лишь бы снова,

Уловить твои ингредиенты,

И без задержки слова, узнать, что я снова дома.

***

Не больше, чем грань дозволенного

Или же вовсе позволенного,

Тебе не сказать уж точно.

Ведь слов на весь свет не поровну,

И бликов надежд не соткано,

Из мысле-рассудков двоящихся,

В чистоте опроверженной истины,

Всё равно, что курить – безжизненно.

Эго

Двойные стандарты –

Ты видишь лицо:

Себя,

Отражение,

Грубость,

            Кольцо,

Что запутало

Мысли,

Поступки,

Движения.

Забывшись в душе своих отражений,

Теряешься в собственном скованном мнении.

Шёлковая тень

Цветок окаменел в беспочвенном молчании,

И где-то в Исфахане, народ справляет Маулид ан-Наби

И в сарафанном домике, сидящие под чадрой женщины,

Исполнят вновь поэзии из Саади, Фирдоуси.

Чарующие ароматом свечи,

Наполненные Шардоне бокалы,

Всё это преисполнит духом

Твои глаза и скалы.

Цирк

Они хотели видеть, как ты унижен

Им было мало театра шутов,

И чтобы властью своею принизить,

Они испоганили чувства врасплох.

Дай волю, тебя бы закрыли

В стене, в промежутке, в комнате

Но только не дайте свободы ей,

Не дайте сбежать упрятав,

В себе всё то драгоценное

Что совесть взрастила в характере.

Пусть дальше сидит в своей комнате,

Где вместо людей приказы,

Где любовь заменена циклом,

Цикличностью замкнутых дней,

Где тебя протыкают иглами,

Где в глазах отражён лицемер.

Ты словно брошенный в пасть обители,

Грехом запятнанного моста,

Ведь людям плевать то собственно

На мерзкого эгоиста шута.

***

Я буду стоять, глядя в глаза твои – вечно.

А ты, с монотонными взорами изобразишь скульптуру,

Быть может бесцветную или простую,

Но с динамикой звуков бьющихся стёкол

Прямиком об асфальт!

Да так, чтоб не отнялся способ внимать,

Бессловесным речам,

Молчаливо вздыхать, при явлении рядомости с тобою