Фикция - Наталья Егорова

Наталья Егорова

Фикция

Космодиспетчер Яничков фантастику любил, но относился к ней строго. Вот, например, фантастика хорошая, реальная - это та, что имеет право сбыться в будущем. Были же времена, когда не только колоний на Марсе, но и спиртовых мобилей не существовало, да и ели тогда всякую гадость неочищенную. А теперь пресный лед с Тритона на Марс возим, и никакой фантастики. Вон, старенький буксир-ледовоз "Нептун" на орбите болтается, бортовой номер ОПУ5; двухмесячная вахта закончилась - отдыхать летят. Три человека команды, капитаном - Кир Торман, старый приятель, с ним Яничков в школе учился.

А вот если взять реинкарнации всякие, путешествия между мирами и разные волшебные штучки - то это и не фантастика вовсе, а так, ерунда. Тут Яничков твёрд.

Ну, скажем, был тверд. Еще минуту назад.

Потому что полминуты назад от ОПУ5 отпочковался и повис в бархатном пространстве ещё один точно такой же "Нептун". Потом ещё один. И ещё. Пять совершенно одинаковых буксиров, построившись правильным клином, издевательски подавали световой запрос на посадку.

Яничков забыл, как дышать и куда нажимать. Он бы списал происходящее на внезапное сумасшествие - внезапное сумасшествие вписывалось в реальную картину мира - но вот же электроника показывает пять кораблей класса буксир модели Нептун. И все с бортовым индексом ОПУ5.

Опупеть можно.

Но на этом фантасмагория не закончилась. Яничков проморгаться не успел, а над маленькой эскадрой развернул кожистые крылья изумрудный шипастый дракон размером никак не меньше транспланетарного лайнера. Разинул зубастую пасть и просемафорил светящимися глазищами какую-то ерунду.

В панике Яничков совершил энергетическое безобразие: включил голосовую связь. В диспетчерскую ворвался радостный бас:

– Привет, Земля! Как вам наше шоу?

– Это бред, - заявил редактор. - Только идиот может пустить это в эфир.

– Это сенсация. Реальная же съемка!

– Мне плевать на ее реальность! Выглядит, как дешевый комикс. Инопланетяне заявились завоёвывать Землю на старом буксире при поддержке дракона. Дракона! Бред.

– Ну, я ж ничего не придумываю...

– Так, может, оно и плохо, - заключил редактор и с силой провёл ладонями по волосам, словно заталкивая в голову неудобную мысль. - Что там за экипаж?

– Капитан - Кир Торман, штурман - Андрей Лапин, суперкарго этот... как его - на "Ф" имя такое странное.

– Суперкарго с ними? А зачем?

– Да там проблемы какие-то с доставкой льда были, на Марсе. Месяц назад "галановости" репортаж давали - кто-то там у них лёд налево толкал...

– Так, может, с этим связано?

– Дракон?

– А почему нет? Так, ты давай-ка поройся там, на месте. Диспетчеров расспроси, обслугу. На Марс пока подожди: продолжение, похоже, будет здесь. Хотя прощупать надо и там. И на Тритоне поузнавай, что творится.

– А материал?

– Что материал? Дадим мы твой материал, куда мы денемся. Не мы, так другие дадут, так хоть первыми будем.

И заключил с задавленным недоумением:

– Но все равно бред.

Людей, которым журналисты навешивают ярлык "воротила теневого бизнеса" в фильмах принято изображать либо самоуверенными красавчиками, либо бульдогами-неандертальцами, способными сокрушить любое препятствие. Все они ворочают делами из шикарных кабинетов, только у первых обстановка сплошь антикварная, у вторых - суперсовременная.

Здешний кабинет тоже был шедевром дизайнерской мысли - цветное стекло и ослепительный свет, однако его хозяин скорее напоминал мелкого лавочника. Короткопалые ручки сложены на тугом брюшке, вислые щечки стекают к мягкому подбородку, взгляд хитер и увертлив. Впрочем, внешность явно обманывала.

– Босс, это какая-то ерунда. Это никак не связано с нами!

– Твоя уверенность впечатляет, Смити, но ведь та же трасса, те же буксиры.

– Поверьте, босс, этот экипаж даже не в деле. Мы им даже не предлагали!

– Мне не нравится сегодняшняя ситуация. Месяц назад вскрылась история с соленым льдом - по твоей халатности. Шумиха поднялась на всю систему. Я тебя не наказал, потому что ты обещал заткнуть болтливые рты.

– Я заткнул, босс...

– Ну да, несчастный случай в порту, на который репортеры слетелись, как мухи на дерьмо. Отличный способ прятать концы, нечего сказать. Я был вынужден искать новое место, переводить туда базу, отменять несколько заказов, потому что теперь на моих буксирах летают стукачи.

– Суперкарго сажали, куда попало - на семь экипажей из двадцати. Они тыкаются вслепую, босс! У них нет ни имен, ни координат. Они даже не понимают, как мы заменяем лед.

– А теперь они показывают безумную историю про пять буксиров и дракона. И ты уверяешь, что это "ерунда" и "не связано с нами". Знаешь, я начинаю испытывать желание устроить еще один несчастный случай - небольшой, всего для одного человека. Ты понимаешь меня, Смити?

– Босс! Я разберусь, босс! Я узнаю по своим каналам, уточню. Пожалуйста, босс, может быть, это провокация - я разберусь.

– Ну разберись, разберись, - и скучно закончил. - Три дня тебе осталось, чтоб ты знал.

На трассе Марс-Тритон неожиданностей уже много лет не наблюдалось. Каждый камешек промерен, обнюхан и в реестр занесен - какие уж тут неожиданности! Ну, разве что движок у кого засбоит или там герметизация нарушится - буксиры-то старенькие ходят - но и тут какие проблемы. Вызываешь аварийку и сидишь - сухари жуёшь пару суток.

Последний несчастный случай лет семь назад произошёл. Да и то по глупости: чудик на спор в открытый космос вышел, а скафандр оказался с дефектом.

В общем, когда в корпус ОПУ5 шарахнуло, Андрей даже не понял, что случилось. И шарахнуло-то не слишком сильно, разве что противно: на мгновение ощутилось, как будто проваливаешься на скоростном лифте этажей на десяток.

Он вначале решил. что задремал - ночная вахта все же. Потом система запищала про разгерметизацию. Тоже, в принципе, делов на пять минут - то ли пробоина крохотная, то ли просто трещина усталостная. Правда, неясно осталось, чем же их тряхнуло, но мало ли, что там за бортом в космосе болтается. Может, мусорный контейнер неучтенный.

Андрей даже рассказывать утром не стал.

Это они ещё к Тритону шли, без "брикета". А вся чертовщина началась на обратном пути, примерно в той же точке пространства. И опять с Андрея.

Он заполнял путевой журнал - дело скучное, бюрократическое: копируешь стандартные наборы слов "произведена профилактическая проверка приборов" да "осуществлена отработка операции обслуживания", потом чуток их переставляешь для пущей естественности. Обезьянья работа - а попробуй не заполни, чиновник тебя вместе с этим журналом съест.

Кофе хотелось до безумия. Настоящего, земного, парящего дивным ароматом и чтоб непременно в толстой керамической кружке. В какой-то момент Андрею почудилось, что в каюте и впрямь повис кофейный запах, он машинально поднял глаза и...

Кружка стояла на столе. Керамическая, глазурованная, с толстыми стенками, с круглой неудобной ручкой. Андрей видел крохотные вмятинки на чёрных боках, мельчайшие пузырьки на поверхности, блик от падающего света. Совершенно обычная картина, у Андрея дома осталась точно такая же кружка, вот только... Только вот горячий кофе в открытой посуде на борту буксира, где гравитация 0,3g - это, знаете ли, совершенно невозможная вещь.

Андрей протянул руку, и пальцы прошли сквозь керамическую стенку, сквозь горячую жидкость, не ощутив даже малейшего неудобства. При этом кофе продолжал пахнуть, а пар все так же поднимался к потолку.

Вот тогда Андрей заорал.

– Кружка, значит. И кофе, значит. Хороший кофе. Я бы такого выпил.

Капитан Кир был не то, чтобы громаден - крупных не берут в космонавты, каждый килограмм же на счету - но коренаст почти до квадратности, а потому занимал едва не полкаюты. В противоположность ему приблудный суперкарго с невозможным именем Феофил вид имел самый дистрофический. Кир бурчал, Феофил молчал, Андрей оправдывался. Три форменные космические лысины блестели под круглой лампой.

– Кофе очень хотелось, я ж отчет составлял, а потом смотрю - стоит.

Кир совал толстые пальцы в галлюцинацию, сопел, тер поверхность стола. Стол ощущался нормально - гладкий пластик, мизерная крошка от галеты. Кружка не осязалась вовсе, но виделась натурально. Запах кофе кружил голову, экипаж непроизвольно сглатывал слюни.

– Полный улетай. То есть ты захотел кофе, и она появилась - так?

– Вроде так. Кажется. Или наоборот: сначала появилась, а потом уже я про кофе подумал.

– То есть это твоя галлюцинация.

– Ну как же моя, если все видят!

– Нет, но это ж ты ее сотворил?

– Ну, вроде... Наверно, я.

– Так представь, что ее нет.

– Как я могу представить, что ее нет, если для этого надо представить, что она есть!

– Ну, представь еще что-нибудь. Чтоб появилось.