Стихотворения 1819 - Александр Пушкин

Пушкин Александр Сергеевич

Стихотворения 1819

Лаиса, я люблю твой смелый, [вольный] взор,Неутолимый жар, открытые [?] желаньяИ непрерывные лобзаньяИ страсти полный разговор.Люблю горящих уст я вызовы немые,Восторги быстрые, живые

ЭЛЕГИЯ.

Воспоминаньем упоенный,С благоговеньем и тоскойОбъемлю грозный мрамор твой,Кагула памятник надменный.Не смелый подвиг россиян,Не слава, дар Екатерине,Не задунайский великанМеня воспламеняют ныне...........................................................

27 МАЯ 1819.

Веселый вечер в жизни нашейЗапомним, юные друзья;Шампанского в стеклянной чашеШипела хладная струя.Мы пили - и Венера с намиСидела прея за столом.Когда ж вновь сядем в четверомС б[......], вином и чубуками?

НА СТУРДЗУ.

Холоп венчанного солдата,Благодари свою судьбу:Ты стоишь лавров ГеростратаИ смерти немца Коцебу.

O. МАССОН.

Ольга, крестница Киприды.Ольга, чудо красоты,Как же ласки и обидыРасточать привыкла ты!Поцалуем сладострастья[Ты, тревожа сердце в нас,]Соблазнительного счастьяНазначаешь тайный час.

Мы с горячкою любовнойПрибегаем в час условный,В дверь стучим - но в сотый разСлышим твой коварный шопотИ служанки сонный ропот,И насмешливый отказ.

Ради резвого разврата,Приапических затей.Ради неги, ради злата,Ради прелести твоей,Ольга, жрица наслажденья,Внемли наш влюбленный плачНочь восторгов, ночь забвеньяНам наверное назначь.

МАНСУРОВУ.

Мансуров, закадышный друг,Надень венок терновый!Вздохни - и рюмку выпей вдругЗа здравие Крыловой.Поверь, она верна тебе.Как девственница Ласси,Она покорствует судьбеИ госпоже Казасси.Но скоро счастливой рукойНабойку школы скинет,На бархат ляжет пред тобойИ ....................

* * *

Позволь душе моей открыться пред тобоюИ в дружбе сладостной отраду почерпнуть.Скучая жизнию, томимый суетою,[Я жажду] близ тебя, друг нежный, отдохнуть...Ты помнишь, милая, - зарею наших лет,Младенцы, мы любить умели...Как быстро, [быстро] улетели

В кругу чужих, в немилой стороне,Я мало жил и наслаждался мало!И дней моих печальное началоНаскучило, давно постыло мне!К чему мне жизнь, я не рожден для счастья,[Для радостей], для дружбы, для забав,избежав, Я хладно пил из чаши сладо[страстья].

ДОРИДА.

В Дориде нравятся и локоны златые,И бледное лицо, и очи голубые....Вчера, друзей моих оставя пир ночной,В ее объятиях я негу пил душой:Восторги быстрые восторгами сменялись,Желанья гасли вдруг и снова разгорались:Я таял; но среди неверной темнотыДругие милые мне виделись черты,И весь я полон был таинственной печали,И имя чуждое уста мои шептали.

N. N. [В. В. ЭНГЕЛЬГАРДТУ]

Я ускользнул от ЭскулапаХудой, обритый - но живой:Его мучительная лапаНе тяготеет надо мной.Здоровье, легкой друг Приапа,И сон, и сладостный покой,Как прежде, посетили сноваМой угол тесный и простой.Утешь и ты полу-больного!Он жаждет видеться с тобой,С тобой, счастливый беззаконник,Ленивый Пинда гражданин,Свободы, Вакха верный сын,Венеры набожный поклонникИ наслаждений властелин!От суеты столицы праздной,От хладных прелестей Невы,От вредной сплетницы молвы,От скуки, столь разнообразной,Меня зовут холмы, луга,Тенисты клены огорода,Пустынной речки берегаИ деревенская свобода.Дай руку мне. Приеду яВ начале мрачном сентября:С тобою пить мы будем снова,Открытым сердцем говоряНасчет глупца, вельможи злого,Насчет холопа записного,Насчет небесного царя,А иногда насчет земного.

ОРЛОВУ.

О ты, который сочеталС душою пылкой, откровенной(Хотя и русской генерал)Любезность, разум просвещенный;О ты, который, с каждым днемВставая на военну муку,Усталым усачам верьхомПреподаешь царей науку;Но не бесславишь сгорячаСвою воинственную рукуПрезренной палкой палача,Орлов, ты прав: я забываюСвои гусарские мечтыИ с Соломоном восклицаю:Мундир и сабля - суеты!На генерала КиселеваНе положу своих надежд,Он очень мил, о том ни слова,Он враг коварства и невежд;За шумным, медленным обедомЯ рад сидеть его соседом,До ночи слушать рад его;Но он придворный: обещаньяЕму не стоят ничего.Смирив немирные желанья,Без долимана, без усов,Сокроюсь с тайною свободой,С цевницей, негой и природойПод сенью дедовских лесов;Над озером, в спокойной хате,Или в траве густых лугов,Или холма на злачном скате,В бухарской шапке и в халатеЯ буду петь моих богов,И буду ждать. - Когда ж восстанетС одра покоя бог мечей,И брани громкой вызов грянет,Тогда покину мир полей;Питомец пламенный Беллоны,У трона верный гражданин!Орлов, я стану под знаменыТвоих воинственных дружин;В шатрах, средь сечи, средь пожаров,С мечом и с лирой боевойРубиться буду пред тобойИ славу петь твоих ударов.

К ЩЕРБИНИНУ.

Житье тому, любезный друг,Кто страстью глупою не болен,Кому влюбиться недосуг,Кто занят всем и всем доволен;Кто Надиньку, под вечерок,За тайным ужином ласкает,И жирный страсбургский пирогВином душистым запивает;Кто, удалив заботы прочь,Как верный сын пафосской верыПроводит набожную ночьС младой монашинкой Цитеры.По утру сладко дремлет он,Читая листик Инвалида;Весь день веселью посвящен,А в ночь - вновь царствует Киприда.

И мы не так ли дни ведем,Щербинин, резвый друг забавы,С Амуром, Шалостью, вином,Покаместь молоды и здравы.Но дни младые пролетят,Веселье, нега нас покинут,Желаньям чувства изменят,Сердца иссохнут и остынут.Тогда - без песен, без подруг,Без наслаждений, без желаний,Найдем отраду, милый друг,В туманном сне воспоминаний!Тогда, качая головой,Скажу тебе у двери гроба:"Ты помнишь Фанни, милый мой?"И тихо улыбнемся оба.

ДЕРЕВНЯ.

Приветствую тебя, пустынный уголок,Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,Где льется дней моих невидимый потокНа лоне счастья и забвенья.Я твой - я променял порочный двор Цирцей,Роскошные пиры, забавы, заблужденьяНа мирный шум дубров, на тишину полей,На праздность вольную, подругу размышленья.Я твой - люблю сей темный садС его прохладой и цветами,Сей луг, уставленный душистыми скирдами,Где светлые ручьи в кустарниках шумят.Везде передо мной подвижные картины:Здесь вижу двух озер лазурные равнины,Где парус рыбаря белеет иногда,За ними ряд холмов и нивы полосаты,Вдали рассыпанные хаты,На влажных берегах бродящие стада,Овины дымные и мельницы крилаты;Везде следы довольства и труда...Я здесь, от суетных оков освобожденный,Учуся в Истине блаженство находить,Свободною душой Закон боготворить,Роптанью не внимать толпы непросвещенной,Участьем отвечать застенчивой МольбеИ не завидывать судьбеЗлодея иль глупца - в величии неправом.Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!В уединеньи величавомСлышнее ваш отрадный глас.Он гонит лени сон угрюмый,К трудам рождает жар во мне,И ваши творческие думыВ душевной зреют глубине.Но мысль ужасная здесь душу омрачает:Среди цветущих нив и горДруг человечества печально замечаетВезде Невежества убийственный Позор.Не видя слез, не внемля стона,На пагубу людей избранное Судьбой,Здесь Барство дикое, без чувства, без закона,Присвоило себе насильственной лозойИ труд, и собственность, и время земледельца.Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,Здесь Рабство тощее влачится по браздамНеумолимого Владельца.Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,Надежд и склонностей в душе питать не смея,Здесь девы юные цветутДля прихоти бесчувственной злодея.Опора милая стареющих отцов,Младые сыновья, товарищи трудов,Из хижины родной идут собой умножитьДворовые толпы измученных рабов.О, если б голос мой умел сердца тревожить!Почто в груди моей горит бесплодный жар,И не дан мне судьбой Витийства грозный дар?Увижу ль, о друзья! народ неугнетенныйИ Рабство, падшее по манию царя,И над отечеством Свободы просвещеннойВзойдет ли наконец прекрасная Заря?

* * *

Нет, нет, напрасны ваши пени,Я вас люблю, всё тот же я.Дни наши, милые [друзья],Бегут как утренние тени,[Как воды быстрого ручья].Давно ли тайными судьбамиНам жизни чаша подана!Еще для нас она полна,К ее краям прильнув устами,Мы пьем восторги и любовь,Для [?] нас [?] надежды, наслажденья, [ ]Как новы заблужденья!Мы наслаждаемся, цветем,Но память ищет оживляться [?],Но сердце [тихим] сномВ минувшем любит забываться.

ДОМОВОМУ.

Поместья мирного незримый покровитель,Тебя молю, мой добрый домовой,Храни селенье, лес и дикой садик мойИ скромную семьи моей обитель!Да не вредят полям опасный хлад дождейИ ветра позднего осенние набеги;Да в пору благотворны снегиПокроют влажный тук полей!Останься, тайный страж, в наследственной сени,Постигни робостью полунощного вораИ от недружеского взораСчастливый домик охрани!Ходи вокруг его заботливым дозором,Люби мой малый сад и берег сонных вод,И сей укромный огородС калиткой ветхою, с обрушенным забором!Люби зеленый скат холмов,Луга, измятые моей бродящей ленью,Прохладу лип и кленов шумный кровОни знакомы вдохновенью.

НА СТУРДЗУ.

Вкруг я Стурдзы хожу,Вкруг библического,Я на Стурдзу гляжу Монархического. [1]

ЮРЬЕВУ.

Здорово, Юрьев имянинник!Здорово, Юрьев лейб-улан!Сегодня для тебя пустынникОсушит пенистый стакан.Здорово, [Юрьев имянинник!Здорово, Юрьев лейб-улан!]Здорово, рыцари лихие Любви,Свободы и вина!Для нас, союзники младые,Надежды лампа зажжена,Здорово, [рыцари лихие Любви,Свободы и вина!]Здорово, молодость и счастье,Застольный кубок и бордель,Где с громким смехом сладострастьеВедет нас пьяных на постель.3дор[ово, молодость и счастье,Застольный кубок и бордель!]

РУСАЛКА.

Над озером, в глухих дубровах,Спасался некогда Монах,Всегда в занятиях суровых,В посте, молитве и трудах.Уже лопаткою смиреннойСебе могилу старец рылИ лишь о смерти вожделеннойСвятых угодников молил.

Однажды летом у порогуПоникшей хижины своейАнахорет молился богу.Дубравы делались черней;Туман над озером дымился,И красный месяц в облакахТихонько по небу катился.На воды стал глядеть Мoнax.

Глядит, невольно страха полный;Не может сам себя понять...И видит: закипели волныИ присмирели вдруг опять...И вдруг... легка, как тень ночная,Бела, как ранний снег холмов,Выходит женщина нагаяИ молча села у брегов.

Глядит на старого МонахаИ чешет влажные власы.Святой Монах дрожит со страхаИ смотрит на ее красы.Она манит его рукою,Кивает быстро головой...И вдруг - падучею звездоюПод сонной скрылася волной.

Всю ночь не спал старик угрюмыйИ не молился целый деньПеред собой с невольной думойВсё видел чудной девы тень.Дубравы вновь оделись тьмою;Пошла по облакам луна,И снова дева над водоюСидит, прелестна и бледна.

Глядит, кивает головою,Целует из дали шутя,Играет, плещется волною,Хохочет, плачет, как дитя,Зовет Монаха, нежно стонет..."Монах, Монах! Ко мне, ко мне!..."И вдруг в волнах прозрачных тонет;И всё в глубокой тишине.

На третий день отшельник страстныйБлиз очарованных бреговСидел и девы ждал прекрасной,А тень ложилась средь дубров...Заря прогнала тьму ночную:Монаха не нашли нигде,И только бороду седуюМальчишки видели в воде.

НЕДОКОНЧАННАЯ КАРТИНА.

Чья мысль восторгом угадала,Постигла тайну красоты?Чья кисть, о небо, означалаСии небесные черты?

Ты, гений!.. Но любви страданьяЕго сразили. Взор немойВперил он на свое созданьеИ гаснет пламенной душой.

УЕДИНЕНИЕ.

Блажен, кто в отдаленной сени,Вдали взыскательных невежд, [2]Дни делит меж трудов и лени,Воспоминаний и надежд;Кому Судьба друзей послала,Кто скрыт, по милости Творца,От усыпителя глупца,От пробудителя нахала.

ВЕСЕЛЫЙ ПИР.

Я люблю вечерний пир,Где Веселье председатель,А Свобода, мой кумир,За столом законодатель,Где до утра слово пей!Заглушает крики песен,Где просторен круг гостей,А кружок бутылок тесен.

ВСЕВОЛОЖСКОМУ.

Прости, счастливый сын пиров,Балованный дитя Свободы!Итак, от наших берегов,От мертвой области рабов,Капральства, прихотей и модыТы скачешь в мирную Москву,Где наслажденьям знают цену,Беспечно дремлют на явуИ в жизни любят перемену.Разнообразной и живойМосква пленяет пестротой,Старинной роскошью, пирами,Невестами, колоколами,Забавной, легкой суетой,Невинной прозой и стихами.Ты там на шумных вечерахУвидишь важное Безделье,Жеманство в тонких кружевахИ Глупость в золотых очках,И тяжкой Знатности веселье,И Скуку с картами в руках.Всего минутный наблюдатель,Ты посмеешься под рукой;Но вскоре, верный обожательЗабав и лени золотой,Держася моего советаИ волю всей душой любя,Оставишь круг большого светаИ жить решишься для себя.Уже в приюте отдаленномЯ вижу мысленно тебя:Кипит в бокале опененномАи холодная струя;В густом дыму ленивых трубок,В халатах, новые друзьяШумят и пьют! - задорный кубокОбходит их безумный круг,И мчится в радостях Досуг:А там египетские девыЛетают, вьются пред тобой;Я слышу звонкие напевы,Стон неги, вопли, дикий войИх исступленные движенья,Огонь неистовых очейИ всё, мой друг, в душе твоейРождает трепет упоенья...Но вспомни, милый: здесь одна,Тебя всечасно ожидая,Вздыхает пленница младая;Весь день уныла и томна,В своей задумчивости сладкойТихонько плачет под окномОт грозных Аргусов украдкой,И смотрит на пустынный дом,Где мы так часто пировалиС Кипридой, Вакхом и тобой,Куда с надеждой и тоскойЕе желанья улетали.О, скоро ль милого найдутЕе потупленные взоры,И пред любовью упадутЗамков ревнивые затворы?А наш осиротелый круг.Товарищ, скоро ль оживится?Когда прискачешь, милый друг?Душа во след тебе стремится.Где б ни был ты, возьми венокИз рук младого СладострастьяИ докажи, что ты знатокВ неведомой науке счастья.

* * *

Там у леска, за ближнею долиной,Где весело теченье светлых струй,Младой [Эдвин] прощался там с Aлиной;Я слышал их последний поцелуй.

Взошла луна - Алина там сидела,И тягостно ее дышала грудь.Взошла заря - Алина всё глядела[Сквозь] белый пар на опустелый путь.

Там у ручья, под ивою прощальной,Соседних сёл пастух ее видал,Когда к ручью волынкою печальнойВ полдневный жар он стадо созывал.

Прошли года - другой уж в половине;И вижу я - вдали Эдвин идет.Он шел грустя [?] к дубраве по долине,Где весело [теченье светлых] вод.

Глядит Эдвин - [под ивою], где с милойПрощался он, стоит святой чернец,Поставлен крест над новою могилой,И на кресте завялых роз венец.

И в нем душа стеснилась вдруг от страха.[Кто здесь сокрыт?] - читает надпись онГлавой поник... упал к ногам монаха,И слышал я его последний стон...

* * *

Всё призрак, суета,Всё дрянь и гадость;Стакан и красотаВот жизни радость.

Любовь и виноНам нужны равно;Без них человекЗевал бы весь век.

К ним лень еще прибавлю,Лень с ими заодно;[Любовь] я с нею славлю,Она мне льет вино.

ПЛАТОНИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ.

Я знаю, Лидинька, мой друг,Кому в задумчивости сладкойТы посвятила свой досуг,Кому ты жертвуешь украдкойОт подозрительных подруг.Тебя страшит проказник милый,Очарователь легкокрылый,И хладной важностью своейТебе несносен Гименей.Ты молишься другому богу,Своей покорствуя Судьбе:Восторги нежные к тебеНашли пустынную дорогу.Я понял слабый жар очей,Я понял взор полузакрытый,И побледневшие ланиты,И томность поступи твоей....Твой бог не полною отрадойСвоих поклонников дарит.Его таинственной наградойМладая скромность дорожит.Он любит сны воображенья,Он терпит на дверях замок,Он друг стыдливый наслажденья,Он брат любви, но одинок.Когда бессонницей унылойВо тме ночной томишься ты,Он оживляет тайной силойТвои неясные мечты,Вздыхает нежно с бедной ЛидойИ гонит тихою рукойИ сны, внушенные Кипридой,И сладкий, девственный покой.В уединенном наслажденьиТы мыслишь обмануть любовь.Напрасно! - в самом упоеньиВздыхаешь и томишься вновь.Амур ужели не заглянетВ неосвященный свой приют?Твоя краса, как роза, вянет;Минуты юности бегут.Ужель мольба моя напрасна?Забудь преступные мечты,Не вечно будешь ты прекрасна,Не для себя прекрасна ты.

ЗАПИСКА К ЖУКОВСКОМУ.

Раевский, молоденец прежний,А там уже отважный сын,И Пушкин, школьник неприлежныйПарнасских девственниц-богинь,К тебе, Жуковский, заезжали,Но к неописанной печалиПоэта дома не нашлиИ, увенчавшись кипарисом,С французской повестью БорисомДомой уныло побрели.Какой святой, какая сводняСведет Жуковского со мной?Скажи - не будешь ли сегодняС Карамзиным, с Карамзиной?На всякой случай - ожидаю,Тронися просьбою моей,Тебя зовет на чашку чаюРаевский - слава наших дней.

СТАНСЫ ТОЛСТОМУ.

Философ ранний, ты бежишьПиров и наслаждений жизни,На игры младости глядишьС молчаньем хладным укоризны.

Ты милые забавы светаНа грусть и скуку променялИ на лампаду ЭпиктетаЗлатой Горациев фиал.

Поверь, мой друг, она придет,Пора унылых сожалений,Холодной истины заботИ бесполезных размышлений.

Зевес, балуя смертных чад,Всем возрастам дает игрушки:Над сединами не гремятБезумства резвые гремушки.

Ах, младость не приходит вновь!Зови же сладкое бездельеИ легкокрылую любовь,И легкокрылое похмелье!

До капли наслажденье пей,Живи беспечен, равнодушен!Мгновенью жизни будь послушен.Будь молод в юности твоей!

НА КОЛОСОВУ.

Всё пленяет нас в Эсфири:Упоительная речь,Поступь важная в порфире,Кудри черные до плеч,Голос нежный, взор любови,Набеленная рука,Размалеванные бровиИ огромная нога!

ВОЗРОЖДЕНИЕ.

Художник-варвар кистью соннойКартину гения чернитИ свой рисунок беззаконныйНад ней бессмысленно чертит.

Но краски чуждые, с летами,Спадают ветхой чешуей;Созданье гения пред намиВыходит с прежней красотой.

Так исчезают заблужденьяС измученной души моей,И возникают в ней виденьяПервоначальных, чистых дней.

* * *

Напрасно, милый друг, я мыслил утаитьОбманутой [души] холодное волненье.Ты поняла меня - проходит упоенье,Перестаю тебя любить......[Исчезли навсегда часы очарованья,]Пора прекрасная прошла,Погасли юные желанья,Надежда в сердце умерла.

* * *

"Tien et mien, - dit LafontaineDu monde a rompu le lien“. —Quant à moi, je n'en crois rienQue serait ce, ma Climène,Si tu n'étais plus la mienne,Si je n'étais plus le tien?

ПОСЛАНИЕ К КН. ГОРЧАКОВУ.

Питомец мод, большого света друг,Обычаев блестящий наблюдатель,Ты мне велишь оставить мирный круг,Где, красоты беспечный обожатель,Я провожу незнаемый досуг.Как ты, мой друг, в неопытные лета,Опасною прельщенный суетой,Терял я жизнь и чувства и покой;Но угорел в чаду большого светаИ отдохнуть убрался я домой.И, признаюсь, мне во сто крат милееМладых повес счастливая семья,Где ум кипит, где в мыслях волен я,Где спорю вслух, где чувствую живее,И где мы все - прекрасного друзья,Чем вялые, бездушные собранья,Где ум хранит невольное молчанье,Где холодом сердца поражены,Где Бутурлин - невежд законодатель,Где Шепинг - царь, а скука - председатель,Где глупостью единой все равны.Я помню их, детей самолюбивых,Злых без ума, без гордости спесивых,И, разглядев тиранов модных зал,Чуждаюсь их укоров и похвал!..Когда в кругу Лаис благочестивыхЗатянутый невежда-генералКрасавицам внимательным и соннымС трудом острит французский мадригал,Глядя на всех с нахальством благосклонным,И все вокруг и дремлют, и молчат,Крутят усы и шпорами бренчатДа изредка с улыбкою зевают,Тогда, мой друг, забытых шалуновСвобода, Вакх и музы угощают.Не слышу я бывало-острых слов,Политики смешного лепетанья,Не вижу я изношенных глупцов,Святых невежд, почетных подлецовB мистики придворного кривлянья!..И ты на миг оставь своих вельможИ тесный круг друзей моих умножь.О ты, харит любовник своевольный,Приятный льстец, язвительный болтун,Попрежнему остряк небогомольный,Попрежнему философ и шалун.

* * *

Недавно тихим вечеркомПришел гулять я в рощу нашуИ там у речки под дубкомУвидел спящую Наташу.Вы знаете, мои [друзья] [?],К Наташе подкра[вшись][я],Поцеловал два раза [смело][?],Спокойно девица м[оя][?]Во сне вздохнула, покраснела;Я дал и третий [поцелуй][?],[Она проснуться не ж[елала][?]],Тогда я ей [нрзб.]И тут уже затр[епетала][?].

Примечания