Кот, который учуял крысу - Лилиан Браун

Лилиан Джексон Браун

Кот, который учуял крысу

Один

Стоял поздний октябрь, и округу Мускаунти, который лежал в четырёхстах милях откуда бы то ни было, угрожала опасность быть стёртым с лица земли. На эти места обрушилась небывалая засуха, и — стоило только вспыхнуть искре — все городки, фермы и леса округа при сильном ветре могли в одночасье превратиться в пепел. Добровольцы, организовавшие пожарные расчёты, дежурили на улице все ночи напролёт, а прихожане четырнадцати церквей округа молились о снеге. Не о дожде! О снеге! Зима всегда начиналась с трехдневного урагана, называемого Великим, и вьюга наносила сугробы футов десять высотой, которые погребали под собой всё вокруг. И потому добропорядочные жители Мускаунти, вооружившись вощёными лопатами для уборки снега, покупали антифриз и меховые наушники, запасали питьевую воду ящиками, батарейки для фонариков коробками — и молились.

Однажды поздним вечером на одном из подоконников в Индейской Деревне, располагавшейся к северу от Пикакса, столицы округа, вытягивая шею, вертя носиком и принюхиваясь, сидел кот. Наблюдавший за ним мужчина подумал: «Похоже, он учуял скунса!» В новом, окруженном лесом местечке, куда они недавно переехали, всё было незнакомо: и пейзаж, и звуки, и запахи.

Мужчина вышел на улицу — посмотреть, что случилось, но никакого скунса не обнаружил. Стояла тихая прохладная ночь… Вдруг тишина взорвалась оглушительным воем полицейской сирены, ей вторил гудок пожарной машины, мчавшейся по дальнему шоссе к югу. Звук внезапно оборвался: автомобили достигли цели своего назначения. Успокоившись, что ещё один лесной пожар взят под контроль, мужчина вернулся в дом.

Кот спокойно лакал воду из мисочки. Просто удивительно, что он учуял дым за три мили, в безветренную ночь, да ещё при закрытом окне! Впрочем, Као Ко Кун и был удивительным котом. Они переехали в Индейскую Деревню на зиму: два сиамца и их личный слуга, Джим Квиллер. Последний также занимался тем, что вёл колонку в местной газетенке «Всякая всячина», издаваемой дважды в неделю. Это был мужчина средних лет, лауреат многочисленных премий, полученных в былые времена, когда он, работая репортёром-криминалистом, печатался в столичных газетах Центра, Гдетотам — как жители Маускаунти называли все остальные районы Соединенных Штатов. На север его привели странные обстоятельства, но, так или иначе, он прибыл сюда вместе со своими питомцами, пережившими в прошлом, как и Квиллер, немало бурных деньков.

Као Ко Кун, известный в народе как Коко, был гладкошёрстным крупным котом с поразительной смекалкой и интуицией. Мягкая и ласковая кошечка Юм-Юм росточком вышла поменьше. Оба питомца щеголяли желтовато-коричневым мехом с бурыми пятнышками на лапках и кончике хвоста — окрас, характерный для этой породы, — а на тёмных мордашках животных сияли живые, небесно-голубого цвета глаза. Кошечка была предметом обожания Квиллера — благодаря своей изящной аристократической походке и игривому нраву, а кот вызывал у него восхищение как обладатель роскошных усов: шестьдесят «антенн» вместо обычных сорока восьми.

По случайному стечению обстоятельств Джим Квиллер тоже славился пышными усами — соль с перцем. Усы эти появлялись каждый вторник и пятницу в газете, перед рубрикой «Бойкое перо», — и по этой примете журналиста узнавали повсюду, где бы он ни появился. Квиллер был хорошо сложен, рост имел шесть футов два дюйма, и увидеть его можно было в самых разных местах: то несущимся куда-то на велосипеде, то обедающим в ресторане, то строчащим репортаж. Он мог претендовать на известность другого рода — не только как обладатель роскошных усов или интригующей фамилии. Провидение сделало его наследником огромного состояния Клингеншоенов, так что он был одним из самых богатых холостяков северо-восточного региона Центральной Америки. Будучи филантропом, он вложил своё состояние в благотворительный фонд, за что снискал расположение всего населения Мускаунти.

После происшествия с лесным пожарищем, который унюхал его выдающийся кот, Квиллер покормил оголодавших питомцев и проводил их в уютную комнату на втором этаже, где включил телевизор без звука, чтобы убаюкать своих любимцев. Затем он поудобнее устроился в большом кресле — просмотреть свежие журналы до выпуска вечерних новостей по местному каналу ПКС. В последних, кстати, выступал один из помощников шерифа:

«Внезапно вспыхнувший пожар на Чипмункской дороге, что неподалеку от шахты "Большая Б.", был потушен благодаря усилиям пожарников-добровольцев из Кеннебека. Когда пожарный расчёт прибыл на место происшествия, огонь уже подбирался к наземным сооружениям шахты, представляющей собой один из десяти исторических памятников, находящихся, согласно последнему решению администрации, под охраной округа. Ещё раз напоминаем водителям автомобилей, движущихся по загородным трассам: в связи с пожароопасной обстановкой просьба не выбрасывать непотушенные окурки в окно. Сухая трава на обочине дороги и пересохшая молодая поросль могут вспыхнуть, как трут, от малейшей искры. Это уже третье стихийное бедствие за истекшую неделю».

Квиллер пригладил усы — он часто так поступал, когда в его голове начинали роиться подозрения. Как ни странно, усы порой помогали ему находить ответы на разные вопросы. Он подумал: о поджогах, этих ужасных актах вандализма, в новостях стали передавать всё чаще. Какой-нибудь злоумышленник мог поднести спичку к зданию шахты только для того, чтобы насолить мирным обывателям. Однако местные жители отказывались подозревать в таких преступлениях своих земляков.

Тем не менее Квиллер был рад, что покинул перенаселенный Центр с его высокой преступностью, постоянными пробками на дорогах и воздухом, отравленным выхлопными газами, и избрал для себя провинциальную жизнь со всеми её невинными причудами. Сам он не имел склонности попусту чесать языком, зато охотно прислушивался к разговорам, которые велись за столиками в кофейнях, на улицах или за стаканчиком доброго вина, — рог изобилия, из которого сыпались пикакские слухи, похоже, не оскудевал никогда.

В супермаркете Тудлов, где он на следующий день покупал бакалею, три последних лесных пожара были главной темой для обсуждения. Каждый посетитель выдвигал свою версию происшествия. Никто не верил шерифу. Мол, всё это сказки для детей, обман, прикрывающий нечто более серьёзное. Власти просто пытаются погасить панику.

Продукты предназначались для Полли Дункан, директора Публичной библиотеки. Квиллер заключил с ней своеобразный договор: он приобретал для неё разнообразную еду, а она взамен наводила порядок на его письменном столе. И ещё частенько приглашала его на ужин. Для него это было больше чем обычное деловое соглашение: Полли была самой главной женщиной в его жизни — очаровательная, умная, и к тому же одного с ним возраста.

Приглашения на ужин доставляли Квиллеру массу удовольствия, особенно зимой, когда он закрывал свою летнюю резиденцию — перестроенный амбар, где раньше хранились яблоки, и переезжал в своё логово в Индейской Деревне. Там, в нескольких шагах от Полли, у него был кондоминиум, сокращённо — кондо. Время от времени он любил менять адреса: это хоть как-то примиряло его с неудовлетворённой страстью к бродяжничеству, благодаря которому он стал весьма преуспевающим журналистом Гдетотам.

Индейская Деревня была новомодной структурой — жилой район в пригороде Саффикс, отвоёванный Пикаксом после многолетних тяжб. Застройка тянулась вдоль берега реки Иттибиттивасси. Деревенского вида домишки из кедра были разбросаны среди деревьев там и сям; каждый кондоминиум состоял из четырёх блоков, плюс служебные помещения, клуб и сторожка у ворот. Квиллер занимал четвёртый блок в одном из таких кондоминиумов под названием «Ивы». Третий блок принадлежал Джо Банкеру, метеорологу из Городского управления службы погоды (ГУСП), известному под псевдонимом Уэзерби Гуд — Погод Хор. Во втором блоке появился новый сосед — Кёрт Соловью, букинист из Бостона, торговавший редкими книгами, — на склоне лет он решил вернуться в родные пенаты.

— Интересно, как его зовут по-настоящему? — перешептывались «деревенские» остряки.

Проживавшая в первом блоке Полли Дункан, на которую эрудиция книготорговца производила большое впечатление, заметила:

— Если мы приняли человека с фамилией Квиллер, где «в» явно лишнее, и водим дружбу с соседом, который зовёт себя Погод Хор, значит, не моргнувши глазом мы проглотим и эту птицу. Тем более что Соловью — очень милый и славный старик.

Это было самое важное. Стены между прилегающими друг к другу блоками были тонкими как бумага, к тому же в здании имелась масса других архитектурных огрехов. Но зато кондоминиум располагался в престижном и весьма живописном районе, не считая массы других достоинств, весьма ценимых его обитателями.